Бремя Бездушных (СИ)

Вскоре к некроманту присоединился и Гранер Ласкнир, со странной улыбкой погладивший врата.

- Попасть в обитель сейчас важнее, - новое тело, подхваченное могучим рыцарем-защитником, полетело вниз по ступеням.

Когда к работе присоединились остальные члены отряда, площадка перед воротами начала быстро расчищаться. Темные эльфы, Кая и Лисандра вчетвером с трудом сталкивали тела монахов вниз, Таллаг и Аркис управлялись вдвоем.

Искалеченные тела мертвых гиритцев скатывались по мраморным ступеням, образовывая у их подножья настоящий завал, который непрерывно увеличивался. Алектис неустанно читал молитвы над павшими предшественниками, одновременно усиливая словами благословений души членов отряда.

Фалкон, которому все еще не давало покоя увиденное у ворот, даже не заметил, как перед ним оказался некромант, только что осматривавший вход во внутреннюю крепость.

- Руку! - потребовал Эгистес Отверженный. - Дай мне свою руку!

- Это срочно. - Кивнул архимаг. Седой гиритец собирался воспротивиться и указать колдуну на его место, но новый удар, едва не высадивший стонущие ворота заставил его передумать. Фалкон не страшился того, что так страстно желало прорваться внутрь крепости. Не страшила его и собственная смерть. Однако он не желал умирать, не выполнив миссии, возложенной на него и его братьев.

Смерив гордыню, храмовник быстро снял латную рукавицу и протянув некроманту открытую ладонь. Тот выхватил странной формы нож и, прежде чем гиритец успел удивиться, несколькими ловкими движениями вырезал на грубой коже странный символ.

- Ворота можно открыть лишь изнутри! - Гранер Ласкнир еще раз коснулся створки, проведя по ней сухой ладонью. - Нам понадобиться память твоей крови и метка этого юноши, - он кивком головы указал на некроманта. - Символ на его ладони укажет на кое-что, сокрытое за этими стенами. - Я смогу, - быстро зашептал Эгистес, прикладывая свою ладонь, к руке монаха. - Продержитесь до того, как я смогу это сделать. Алира, присмотри за ученицей мага!

- Как прикажете, - кивнула девочка.

- Готов? - Подняв над головой свой посох, спросил архимаг и Эгистес кивнул. - Триаса, менере хигрус! - хрипло выкрикнул Гранер Ласкнир.

Руку некроманта отхватило странное свечение, и он мгновенно растворился в фиолетовой вспышке.

- Проклятый колдун, куда он делся? - Фалкон огляделся так, будто ожидал увидеть некроманта прямо за своей спиной. Но того, естественно, там не оказалось. В несколько широких шагов достигнув створок, гиритец приложил к ним ладонь и крикнул:

- Откройтесь!

Ничего не произошло.

- Не ты первый, старина, - Таллаг кивком головы указал монаху на множество отпечатков кровавых ладоней, которые беспощадное время почти стерло с массивных створок.

- Обитель запечатана изнутри. Господин откроет нам, - по тону Алиры не возможно было понять, пытается она всех успокоить или же просто констатирует факт. - Наверное, - слегка задумчиво добавило девочка.

- Он сумеет, - уверенно поддержал Алиру архимаг, перехватив посох подмышку и нетерпеливо потирая ладони. - Метка на его ладони и кровь сидонитов открыли Эгистесу путь. Теперь все в его руках.

- Как бы то ни было, - Гирион резко отвернулся от врат во внутреннюю обитель, взявшись за меч. - Судя по отпечаткам, не мы первые пытались открыть эти ворота. Стало быть, сидониты зачем-то запечатали свою крепость изнутри, а наши братья здесь сцепились друг с другом. Возможно, мы найдет ответы, а может, и нет. Наши жизни теперь зависят от некроманта. И ему лучше поспешить.

Острием клинка рыцарь указал на покореженные створки внешних ворот, едва не слетевших с огромных петель, от нового удара. Грохот оглушил всех присутствующих, но сильнее треска сломанного дерева и надрывного скрипа покореженного металла, оказался пронзительный и тонкий звук, с которым лопнули обереги внешних стен.

Кисара вздрогнула, а Алектис, переставший молиться, произнес:

- Гирит, защити нас!

Огромная кроваво-красная лапа с черными, как ночь когтями, вцепилась в отогнутый край правой створки внешних врат, со скрежетом вминая ее вовнутрь. Каждый из много суставчатых пальцев существа, выламывающего ворота обители, оказался длиннее, чем самый рослый гиритец, так что о размерах самой твари можно было только догадываться.

Мощный рывок вырвал правую створку, и мрак темной волной хлынул в крепостной двор.

* * *

Эгистес чувствовал, как символ на ладони обжег его кожу, распространяя по телу неприятную волну томления и жажды. Пробуждая древнюю магию, дремлющую в руке, он изо всех сил сосредоточился на том, зачем пришел в эти земли.

Гранер Ласкнир, старый друг отца некроманта, сказал, что это должно сработать, так как произнесенное им заклинание берет свои истоки из магии искажения пространства, при помощи которой работают врата Пути. Только сами врата подчиняются желанию управляющего ими мага, который переносит желающих к другим порталам.

Сейчас же роль управляющего досталась Эгистесу, вратами послужил символ на его руке, что пробудился от крови Фалкона, а маяком его перемещения стало то, зачем некромант пришел в обитель Нерушимых Врат.

Архимаг, как оказалось, очень сведущ в этом вопросе и без его помощи некроманту вряд ли удалось совершить задуманное. Теперь же Эгистес оказался так близко к своей цели, что едва сдерживал нетерпение.

Посох Фирота Лишенного Скорби, величайшего некроманта прошлого не давал Эгистесу покоя с тех самых пор, как тот узнал о нем от Гранера Ласкнира перед тем, как навсегда покинул родной дом. Древние трактаты, что показал ему волшебник, говорили, будто посох впитал души всех, кого погубило колдовство его хозяина, став средоточием боли и страданий, безумия и неминуемой гибели, всего того, что давало жизнь темной магии.

Когда-то Эгистес даже подумать не мог, что станет охотиться за темным артефактом не для того, чтобы уничтожить его, а ради собственной выгоды. Его родные, те, кому он верил, отвернулись от него, лишив отчего дома и душевной теплоты. Теперь колдун мог рассчитывать лишь на самого себя и для того, чтобы приумножить свои силы, Эгистес уже давно собирал сокрытые по всему миру предметы, таящие в себе саму суть темной магии.

Но он делал это не ради величия, как многие могли бы подумать. Разумеется, мысль о могуществе посещала его и далеко не раз, но истинная причина заключалась в другом - некромант стремился к самодостаточности. Стать сильным настолько, что никто и никогда больше не смог бы отнять у него то, что принадлежит ему.

Эгистес хотел жить в мире, где его не обязывали бы слепо следовать чьим-то правилам и где он сам смог бы выбирать свою судьбу.

Некромант не знал, как воплотить свою мечту в реальность, но надеялся, что посох Фирота даст ему ответы и подскажет дальнейший путь. Недаром же сидониты, после того, как расправились с древним некромантом, спрятали его посох в своей обители. Они не стали уничтожать артефакт, так как сила, заключенная в нем должно быть настолько велика, что выплеснись она неконтролируемым потоком - ничто не смогло бы остановить ее.

Эгистес почувствовал, как теплая кровь гиритца коснулась символов на ладони, когда-то принадлежавшей Фироту, единственной частичке оставшейся от его смертного тела. Некромант древности лишился этой руки в первом бою с Алардом Дарием. Тогда, если верить преданиям, земля почернела вокруг сражающихся и начала обрушиваться, разделяя храмовника и колдуна. Фироту удалось уйти, но он потерял руку, долгое время пролежавшую под землей. Он искал ее, но Верховный лорд сидонитов нашел древнего некроманта прежде, положив конец злодеяниям Фирота Лишенного Скорби и пронзив его черное сердце своей алебардой.

Алард Дарий сжег останки колдуна, забрав с собой его посох и надежно укрыв его ото всех. Силу, запечатанную в посохе, мог пробудить лишь его владелец и Эгистес надеялся, что рука Фирота поможет ему в этом.