Бремя Бездушных (СИ)

Но смерть оставила в душе воскрешенного Эгистеса свой отпечаток, наделив его способностями, неподвластными большинству живых. Лишь тот, кто однажды уже видел смерть, мог познать все ее тайны, овладев древней и темной магией - некромантией.

Когда в Эгистесе пробудился этот дар, его отец переживавший смерть жены, счел это проклятьем, карой богини за то, что Эмилия осмелилась, ослушаться ее завета.

Старший жрец, Ромир Ларк сказал всем, что его сын выжил, пусть и был тяжело ранен, скрыв тем самым правду. Умолчал он и о причине смерти супруги, сказав, что та давно уже болела.

Но все тайное, рано или поздно становится явным: дар Эгистеса горел все явственнее и темнее и его больше не получалось держать в тайне.

Однако Ромир Ларк так и не смог поднять руку на того, кто был его сыном, и из-за кого погибла его жена. Боясь того, что о воскрешении Эгистеса и о поступке Эмилии станет известно остальным жрецам или гиритцам, Ромир Ларк изгнал сына из дома и отрекся от него, для того, чтобы уберечь.

Воскрешенного ждала казнь, а некроманта лишь допросы и проверки, на которых внимание уделялось его дару, а не тому, как он получил его. Ромир Ларк никогда прежде не преступал запретов Благодетельницы и истово молился ей, чтобы она позволила его сыну жить и чтобы смерть жены не была напрасной.

Видимо, всемилостивая Лигея откликнулась на молитву жреца и жертву верховной жрицы, даровав Эгистесу свое благословение и позволив ему жить в Светлых землях. Но это не заменяло того, что сын Ромира Ларка, все же умер, пронзенный стрелами, на руках собственного отца.

Возрожденный некромант не мог быть сыном жрецов Благодетельницы.

Так умер Эгистес Ларк и появился Эгистес Отверженный.

Пустота в душе Эгистеса вдруг пропала. Все это время он думал, что отец предал его, обманул доверие и отрекся от сына из-за его дара. Он не знал истинной причины поступка своего отца и жертвы, принесенной его матерью, не догадывался об их душевной боли и любви к сыну. Любви настолько сильной, что ради нее они поступились тем, чем жили.

Эмилия Ларк приняла грех воскрешения на себя, позволив сыну жить дальше, а ее муж солгал остальным жрецам и гиритцам. Слезы потекли из глаз Эгистеса, отражаясь в метнувшемся к нему лезвии клинка. Губы некроманта зашевелились, но вместо темных заклинаний, с них слетели те слова, что он не произносил уже очень давно:

- Благодетельница, - прошептал Эгистес. - Молю, помоги мне.

Клинок Фирота врезался во вспыхнувшую перед Эгистесом стену серебристого свечения, отражение той веры, что осталась в душе некроманта от его прошлой жизни, в которую он верой и правдой служил Лигее Благодетельнице. С воспоминаниями о прошлом, к Эгистесу вернулось то, что он когда-то потерял - надежда и вера. Змей на пальце некроманта пронзительно зашипел, растворяясь в ярком свете и пропадая без следа.

- У тебя нет надо мной власти! - выкрикнул Эгистес, глядя в полные ненависти глаза Фирота.

- Ошибаешься, - прошипел древний некромант, и его воля стальными тисками сжала разум Эгистеса. - Ты сам принял меня, а теперь - слишком слаб, чтобы противостоять мне. Та темная сила, что течет в тебе - лишь отголоски моей!

- Ты сам... - Эгистес сопротивлялся всеми силами, призывая на помощь и богиню Благодетельницу и свой темный дар. - Ты сам теперь лишь свое собственное отражение!

Двое мужчин замерли, неотрывно глядя друг другу в глаза. Их напряженные до предела тела не шевелились, а на лбах выступали капельки пота.

Эгистес понимал, что противник намного сильнее и опытнее его. Только то, что Фирот Лишенный Скорби являлся лишь призраком, частью души, заключенной в кольце и не имеющей своего тела, давал Эгистесу слабую надежду на спасение.

Сила некроманта - сила смерти, которой более всего подвержено его смертное тело. Оно связывает загробный и живой миры, являясь проводником силы из одного в другой. Колдуны могут становиться почти бессмертными, но их тело, по-прежнему, остается уязвимым и их можно убить, в этом их слабость и их сила одновременно. Ухватившись за эту мысль, Эгистес собрал все свои силы, решительно отбросив от себя плотное сознание, навязываемое ему Фиротом.

Древний некромант пал однажды, падет и во второй раз! - Ты мертв и убил тебя - Алард Дарий... - сквозь стиснутые зубы прошипел Эгистес и в этот же миг черный пепел вокруг мужчин дрогнул и пропал.

Наваждение рассеялось, и они оказались в той самой круглой комнате, где ранее лежал посох древнего некроманта. Фирот Лишенный Скорби вскрикнул, отшатнувшись назад, когда обереги сидонитов взревели так, что даже у Эгистеса заложило уши.

- Ты лишь прошлое! - Эгистес ощущал, как благословение Светлых богов защищает его от бушевавшей силы оберегов. - Прошлое, навсегда заточенное в этих стенах!

- Нет! - Тело Фирота начало распадаться, обнажая почерневшую плоть

- Тебе не сбежать от судьбы! - Сжав руку на посохе древнего некроманта, Эгистес вдруг явственно увидел последние мгновения жизни его прошлого хозяина.

Стиснув рукоять так, что костяшки его пальцев побелели, Эгистес зашептал заклинание. Он мог воскрешать мертвых, пусть и не так, как это могли делать жрецы Лигеи. Некромантия позволяла воссоздавать тело, лишая его воли и силой удерживая внутри душу, вырванную с того света. Эгистес мог это сделать, но не с тем, кто сейчас был ему нужен.

Оставшихся сил некроманта хватило лишь на то, чтобы на мгновение оживить древний образ, едва завидев который Фирот Лишенный Скорби пронзительно завизжал, отшатнувшись назад и уперевшись спиной в постамент, на котором раньше лежал его посох.

Алая тень, размером больше Эгистеса, выросла рядом с ним и на ней явственно проступила древняя отделанная золотом броня, украшенная символами Сидония Воздаятеля и тяжелый длинный плащ.

Благородное лицо рыцаря, покинувшего этот мир много веков назад, заново взглянуло на него светлыми сверкающими глазами.

Несмотря на то, что это была лишь тень, у Эгистеса перехватило дыхание от мощной ауры присутствия и величия, исходивших от воплощенного воспоминания Фирота Лишенного Скорби. Он почувствовал то, что пережил древний некромант, столкнувшись с тем, кто убил его - непередаваемый ужас.

Не проронив ни слова, тень Аларда Дария сделала широкий шаг вперед, пробив грудь непрерывно кричащего Фирота длинной алебардой насквозь. Лезвие, в половину человеческого роста легко пронзило почерневшую плоть некроманта и, следуя воле сидонита, устремилось вертикально вверх. Искаженное жуткой гримасой боли и ужаса, лицо Фирота Лишенного Скорби разделилось надвое. Хриплый вой оборвался. Колдун прошлого пропал, навсегда исчезнув в алой вспышке.

Когда потрясенный и удивленный Эгистес решился открыть глаза, то он был один в пустой комнате, а посох, ранее принадлежащий древнему некроманту, теперь не казался таким холодным.

В тот же миг стены обители, словно почувствовав присутствие тени верховного лорда сидонитов, вздрогнули.

Облегченно выдохнув, некромант опустил руку в карман, вытащив оттуда камень Возврата и лишний раз усмехнувшись предусмотрительности архимага Гранера Ласкнира. Старый волшебник не любил рисковать и проделал с камнем Эгистеса то же самое, что и с другими - руна на теплой шероховатой поверхности треснула, и камень развалился на несколько частей. Старика даже не смутило то, что Эгистес выразил заинтересованность в награде за заботу о его ученице.

Неужели архимаг все знал с самого начала? Колдун сбросил бесполезные обломки с ладони. Его изначальный план предполагал быстрое возвращение. После того, как он завладел бы посохом, судьба остальных спутников перестала бы его интересовать. Но обстоятельства изменились. Сила Лигеи Благодетельницы защитила Эгистеса и теперь его черед вернуть долг богине, ведь, возможно, она сохранила его жизнь именно за этим.

Глубоко вдохнув, Эгистес сорвался с места, рывком распахивая дверь и выбегая в широкие коридоры обители Нерушимых Врат.