Испытание пламенем

— Оно стреляет совсем как автомат, — объяснял он Питеру, передавая ему оружие, которое сам сконструировал, чтобы Питер мог нести охрану. — Переключатель влево — автоматическая стрельба. По центру — единичные выстрелы. Переключатель вправо — предохранитель. Боеприпасы в нем никогда не кончатся. Тебе не нужно его заряжать, и он практически никогда не перегревается. — Эрик вздохнул. — Но пользуйся им так, словно сам каждую пулю сделал вручную. Его заряд мы черпаем из энергии Земли. Чем больше ты израсходуешь, тем больше шансов, что мы наделаем что-то такое, чего не сможем исправить, вернувшись домой.

Питер кивнул:

— Он убивает?

Эрик положил руку на плечо помощника:

— Ты сам будешь это решать.

Молодой человек нахмурился:

— Как это?

— Если тебе нужно парализовать кого-то на время, он именно так и сделает. А если ты попадешь в настоящую беду и будешь вынужден убивать, он убьет.

— Как он узнает?

Эрик снова вздохнул.

— Магия, — буркнул он. — Привыкай. Такой здесь порядок вещей. А потому проявляй… умеренность. Договорились? Смерть здесь имеет цену. И если измерять ее обратным эффектом в нашем мире, то — цену немалую.

Питер поднял оружие к лицу и с опаской стал его рассматривать, словно оно могло обратиться в ядовитую змею. Про такую возможность Эрик упоминать не стал. Иначе Питер, приди ему в голову случайно такая мысль, мог бы превратить автомат именно в змею и, разумеется, в самый неподходящий момент. Эрик полагал, что неразумно вкладывать в голову помощника столь опасные мысли. Вместо дальнейших пояснений он повернулся к Лорин.

— Следи за стабильностью ворот, и пусть они будут все время открыты. Нам придется проходить их как можно быстрее. — Эрик перевел взгляд с Лорин на Джейка, который спал, уютно свернувшись в просторной плетеной корзине, где Лорин соорудила ему теплое, мягкое гнездышко из одеял. Мальчик тихонько посапывал, и его ритмичное дыхание напоминало мурлыканье кота у теплой печки. Прекрасный малыш, а когда спит, он вообще похож на ангелочка! — Когда ты услышишь, что мы идем, сначала просунь в ворота его. Убедись, что это действительно мы, и отправляй его. Потом пройдем мы, потом Питер, а последней — ты.

— А если предатели будут вместе с пленниками?

— Не будут. Может оказаться, что они гонятся за нами, но с нами их не будет.

Она взглянула на арку, которую соорудила, согнув два молодых деревца и связав их шелковым шнуром. Внутри арки мерцало зеленое пламя другого мира. Там по-прежнему был виден холл в доме Лорин. Пустой. Пустой — это хорошо.

— Я буду начеку, — пообещала Лорин. — Ну, что, будешь преображаться в… кем ты собираешься стать, пока будешь здесь? Или ты намерен преображаться у самой стены?

— Нет, здесь. Хочу, чтобы ты посмотрела, в кого я превращусь, потому что, когда я всех приведу, я буду выглядеть так же. Надо, чтобы ты меня узнала. — Эрик крепко зажмурил глаза, с усилием сглотнул и сказал: — Если я не вернусь… — Ему не хотелось говорить такие слова, но пришлось. — Если я не вернусь, тебе лучше остаться здесь. Через месяц там совсем нечего будет делать и некуда возвращаться. Если ты решишься и если у тебя остались там близкие, до которых можно быстро добраться, можешь их тоже привести сюда. По эту сторону, будь у них хоть чума, ты сможешь их вылечить. Но не теряй времени на размышления. Не помешает заранее обдумать свои планы на случай… непредвиденных обстоятельств. Чтобы потом ты могла сразу взяться за дело и их осуществить.

— Вы вернетесь, — уверенно проговорил Питер.

— Надеюсь.

— А если… — начала Лорин и замялась, — если ты не вернешься, может, скажешь, кого из твоих надо спасти?

Он задумался, вспомнил родителей, братьев, сестер, племянников и племянниц, друзей и уже открыл рот, чтобы сказать «да».

— Нет, — ответил Эрик.

— Нет? — Лорин впилась взглядом в его лицо.

— Нет, — повторил он. — Это будет лишним стимулом для меня. Я должен вернуться.

— Удачи! — сказал Питер.

Эрик кивнул, опустился на колени на мерзлую землю и поднял взгляд к черному небу, к звездам, мерцающим рисунками, так похожими, но все же не совсем, на те узоры, которые должны быть — и будут! — в его родном небе.

Дай мне услышать то, что я должен услышать, пожелал он. Дай мне увидеть то, что я должен увидеть.

В тишину ночного неба полились образы, зашептали голоса. Он углубился в изучение нечеловеческих рас, форм, голосов; проникал в чужие мысли, надежды, страхи. Направил волю на то, чтобы все, мешающее ему получить ключ к замку, исчезло. Неразборчивое бормотание превратилось в плотный, пульсирующий поток, потом в слабенький ручеек, и наконец перед его мысленным взором остались лишь три образа, три создания, перед которыми стражи наверняка откроют городские ворота, с радостью отопрут двери замка. Создания, которым ответят на любой вопрос и чьи распоряжения не требуют одобрения других лиц.

Первым был владелец замка — но он постоянно находился в своей резиденции. И он никогда не путешествовал без свиты. Вторым — странный приземистый урод с перепончатыми крыльями и дьявольским, в складках, как у шарпея, лицом. Этот частенько ходил один и обожал являться внезапно, как снег на голову. Он подошел бы идеально, если бы Эрику не приходилось думать о сохранении массы тела в изменившейся форме. Конечно, чуть-чуть можно и схалтурить, но немного, а куда деть шестьдесят—семьдесят процентов собственной массы при переходе в форму страшненького, маленького уродца?

Ну а третья… Эрик не знал, кто она. Завораживающе прекрасное создание. Стройная, невесомая, но почти в два раза выше любого мужчины, с лицом китайской богини: огромные миндалевидные глаза, маленькие пухлые губы, крошечный нос, красные, как кровь, волосы, разделенные на десять тысяч унизанных каменьями струек. Ее платье летело вокруг нее, как живое. И если судить по мыслям окружавших ее людей, она никогда не разговаривала. Просто указывала и все. А если это не помогало ей получить желаемое, она помещала образ нужной ей вещи в разум человека, и человек ей подчинялся!

То, что надо, решил Эрик. Он на время мог перевоплотиться в женщину. Женщину ли? Он не знает. Во всяком случае, в существо женского пола.

Эрик впустил магию себе внутрь, заключил в каждую клетку своего тела. Поместил перед мысленным взором облик волшебного создания, обернул его вокруг тела, вытянулся, чтобы слиться с ним. Боль…

Боль пожирала его. Огонь опалил связки, горел в легких, выжигал мышцы, кости, нервы, мозг. Хотелось кататься, визжать, умереть, хотелось зубами вцепиться в плоть и выгрызть из нее этот сводящий с ума, невыносимый, всепроникающий кошмар.

Потом внутри него что-то схлопнулось, словно первый осенний мороз сковал все органы тела, и боль ушла.

— Господь Благословенный, — прошептал Питер.

— Ох… — тихонько вздохнула Лорин, встала и, словно зачарованная, пошла к нему.

— Оставайся, — приказал Эрик. — Я вернусь, как только смогу. Мне в этом неловко, хочу поскорее вернуться в свою шкуру. — Голос, и это Эрика напугало, остался прежним, его собственным. Мужской, абсолютно человеческий голос.

Да ладно. Он не собирается ни с кем беседовать, только с пленниками.

— Ждите до рассвета. Если я не вернусь, значит, не вернусь.

Лорин и Питер синхронно подняли руки, он ответил на их прощальный жест, развернулся и направился к городской стене.

Внутрь он попал легко, так легко, что сам испугался. Стражники у городских ворот чуть не ковром стелились ему под ноги, опуская подъемный мост. Привратник в замке открыл ворота раньше, чем он успел к ним приблизиться, и, когда Эрик шел мимо, успел спросить:

— Вызвать к тебе господина, Великолепная?

Эрик ответил спокойным «нет», которое поместил прямо в орианский разум привратника. Тот пал на колени и на четвереньках, царапая лбом землю, отполз назад.

Черт возьми! Кто или что это за создание, которым он притворяется? Ему стало не по себе.