Приют охотника

– Оттепель продолжается, – прервал я затянувшееся молчание. – Вы попробуете пересечь перевал сегодня, капитан?

– Полагаю, да. Нам надо выехать по возможности скорее, пока погода не поменялась. – Солдат посмотрел на Фриду. – Но согласится ли ваш брат оставить гостиницу?

Да, об этом мы и не подумали! А вдруг Фриц не откликнется на призыв?

– Это зависит от того, что говорит ему сейчас бог, – ответил я. – Если вы успеете на корабль в Винлянде… да нет, все равно до весны вы не одолеете перевалов, чтобы попасть к Холу. Не думаю, чтобы народ принял его до тех пор, пока его не признал бог.

Тигр покосился на старуху и улыбнулся.

– Слово ее светлости тоже не лишено веса, мне кажется.

– Крав признает его для семьи, – пробормотала она, не отнимая от лица платка.

– Да, пожалуй, верно. Да у него и вид царский!

Правда? Ну, во всяком случае, роста ему хватало. Кинг сайз.

– Вид у него потрясающий! – буркнула старуха, немного приходя в себя. – Замечательный царь, и внук тоже замечательный!

Бедный Фриц!

– Но как быть с постоялым двором? – Солдат снова повернулся к Фриде.

– Есть один человек в Гильдербурге – он хотел купить его в прошлом году, когда наши родители… Майстер Тиккенпфайффер, скажите… вы собираетесь еще на юг или возвращаетесь домой?

Нотариус пробормотал что-то неразборчиво.

– Он возвращается домой, это уж точно, – вмешалась Марла. – Я уверена, Йоханн потерял всякий интерес к Великому Холу. – Она хихикнула.

– Я тоже! – заявил Гвилл, глаза которого блеснули. – В смысле, я тоже на север. Кстати, мне нужен адвокат, чтобы заявить об ограблении с применением силы. Вы еще заняты у бургомистра, советник, или готовы заняться другим клиентом?

– Мне надо еще обсудить свой статус с его честью, майстер Гвилл. Но если я и не смогу сам защищать ваши интересы, я готов порекомендовать вам других достойных юристов, кто мог бы.

– Даже на столь простое дело?

– Ну, я бы так не сказал.

– Он хочет сказать, Тангельпуппер, – пояснила Марла, – что мы с Йоханном пойдем на все, чтобы он только не появился в Бельхшлоссе, чтобы трепаться там. Верно, менестрель?

– Более или менее, сударыня.

Марла рассмеялась.

– Ну и сколько будет стоить твое молчание?

– Назовите сами.

– Это к моему благоверному. Как насчет золотой цепи, что он носит?

Гвилл зажмурился.

– Пожалуй, это убедит меня продолжить путешествие на юг.

– И остаться там?

– Разумеется.

– Тогда пойду поговорю со стариной Кошельком. – Она подошла к лестнице.

– Если он заартачится, покажу ему одну-две татуировки. – И, хихикая собственной сообразительности, она вспорхнула по ступенькам.

Мы с Гвиллом обменялись торжествующими взглядами. Даже Фрида и солдат улыбались. Похоже, наш толстый приятель, женившись, получил гораздо больше, чем ожидал. Во всяком случае, остаться снова холостяком ему явно не грозило.

За окном промелькнула тень Фрица.

Он вошел с видом человека, которого только что оглушили по голове. Надо быть выдающимся актером, чтобы так изобразить бледность. На деле не так уж просто даже изобразить дрожь в руках или идти так, словно на плечах твоих лежит невидимый мешок муки. Нет, в данном случае скорее два мешка. Или даже три. В общем, я сомневаюсь, чтобы он врал нам, рассказывая, что случилось.

Он положил фигурку обратно на каминную полку, помялся немного и на мгновение склонил перед ней голову. В глазах его блестели слезы, но, возможно, от ветра. Не будь он так массивен, он казался бы совсем еще мальчишкой.

– Омар… Мы больше-чем квиты. Я беру все свои слова обратно.

– Не беспокойтесь, ваше величество. Большая их часть вполне мною заслужена.

На мгновение в его взгляде промелькнули знакомые свирепые искорки прежнего Фрица.

– Ладно, не буду. Если честно, у меня все еще чешутся руки свернуть тебе шею, но постараюсь этого не делать. Она говорила со мной.

Мы ждали.

Он пожал плечами.

– Фрида… Мы с тобой не… Я – приемыш. Они никогда не говорили мне об этом.

– Мне тоже. – Она освободилась от моей руки и подошла к нему. Они обнялись. Не отпуская ее, он повернулся к нам.

– Я сын Зигфрида из Хольценвальда и княжны Свежерозы Верлийской.

– К черту вступление! – вскричал я. – Рассказывай быстрее!

– Ваше величество! – угрожающе напомнил Фриц.

– Прошу прощения, ваше величество! Конечно, ваше величество!

– Вот так-то лучше! Вот что она мне рассказала: они направлялись на север, в Фолькслянд. У моего отца там проживала семья. Честнодоблесть тоже был с ними – верный слуга ей, друг ему. Их отряд попал под лавину. Честнодоблести удалось выбраться, и он с несколькими другими спасшимися начал копать. Они нашли ребенка – меня. Он решил отправиться за помощью и взял меня с собой, пока я не замерз в метель. Он добрался до этого постоялого двора.

– И мама взяла дитя? – не выдержала Фрида.

– Да. И Верл была завернута вместе со мной, конечно. Но он не нашел здесь помощи – тут не было тогда ни одного постояльца. Это было в ту самую ночь, когда ты родилась. Отец не мог оставить свою жену с новорожденным младенцем, ясное дело. Так что Честнодоблесть ушел один. Он попал под другую лавину.

Некоторое время слышался только шум ветра в деревьях и капель за окном…

– Моя дочь тоже погибла? – Голос старухи звучал почти неслышно.

Фриц помолчал немного, прежде чем ответить.

– Нет. Их с Зигфридом откопали, и они ушли на юг с остальными. Весной они прошли на север через другой перевал, считая меня погибшим.

– Она еще жива?

– Верл сказала, чтобы я передал тебе: Свежероза нашла свое счастье, и тебе не надо больше искать ее.

Хольценвальд был единственным городом, в который я не заходил летом. Интересно, почему?

– Но у нее были еще сыновья? Дочери?

– Это все, что мне позволено сказать, госпожа моя!

Бог явно рассказал Фрицу больше, гораздо больше. Он говорил негромко, но в голосе его появилась некая царственная уверенность. Старуха снова согнулась в своем кресле и замолчала. Если мать Фрица до сих пор жива, замужем и у нее почти взрослые дети, вряд ли она рвется на родину. Свежероза всегда была себе на уме, и я не сомневаюсь, что бог тоже прекрасно знал это.

– Мне было сказано, чтобы я отправился с тобой в Верлию, и обещано, что весной Хол признает меня законным царем страны. – Фриц посмотрел сверху вниз на свою пораженную приемную сестру. – Нам придется бросить постоялый двор, дорогая. Я знаю, это покажется ненормальным, но у нас теперь целое царство.

– О нет! – Фрида освободилась от его руки. – Мама и папа не одобрили бы этого! И потом, представь себе, что будет, если Хол не признает тебя? Я подожду здесь до тех пор, пока не получу от тебя официального приглашения на коронацию.

– Но я не могу оставить тебя здесь одну!

Она невесело усмехнулась:

– Это мой постоялый двор, не твой! Твое царство, не мое!

– Ты всегда будешь желанной гостьей, и ты всегда будешь моей сестрой. Госпожа Фрида! Я пожалую тебе царское поместье!

– Нет, не надо! Я лучше останусь в тени и выберу тебе подходящую жену. Я не позволю, чтобы тебя баловали все эти прелестные расфуфыренные придворные дамы.

– Ладно, посмотрим! – усмехнулся он. – Пока же мы с тобой честные трактирщики. Давно пора предложить гостям завтрак.

– Цари не прислуживают! – ехидно возразила Фрида. – Ступай собирай вещи. Омар поможет мне. Правда, Омар?

Меня охватила буйная радость.

– С удовольствием, любимая! Мое фирменное блюдо – сотэ из верблюжьего горба с терном…

– Хоть яичницу ты сможешь пожарить? Валяй. Ступай и пакуйся, ваше величество!

– Можно подумать, мне много надо брать с собой, – ответил он с улыбкой. Улыбка, правда, вышла натянутой. То ли на нашего трактирщика свалилась слишком большая ноша, то ли он ввязался в слишком хитрый обман.