Отныне я - твой меч (СИ)

Дворец императора оказался столь подавляюще великолепен в переплетении каменных кружев, взлетавших арками высотой в пять человеческих ростов, что Садар невольно вжал голову в плечи, когда кавалькада въехала на обширный двор, миновав внутреннюю малую крепостную стену, являющую собой дополнительное защитное кольцо, ограждающее резиденцию правителя от города. Мадра, и уж тем более дворец императора, были воистину неприступны. Принц лишь болезненно прищурился, как от пощечины, — будь в Сидериме такие стены, никакой Гидер не решился бы напасть. Сожаление, обида на нищенство собственной страны едким огнем расползались в груди наследника. Нет, он обязательно вернет своё государство и сделает его таким же неуязвимым. Он сможет.

Просторные коридоры, окнами выходящие в дворцовый двор, засаженный диковинными цветами и деревьями, сменились величественным залом. Стрельчатые оконные проемы уходили вверх, изящными вычурно-резными дугами сходясь к центру купола. Бело-голубая мозаика украшала стены и потолок изысканными картинами, демонстрирующими богатство и процветание империи. Пышные толстые ковры гасили звук шагов, топя подошвы сапог в густом плетении узелков. В огромном зале, казалось, было одновременно пусто и многолюдно. Помещение было столь просторно, что выглядело совершенно пустым, несмотря на столпившихся у императорского трона придворных.

Представ перед правителем Мадерека, Садар почтительно склонил голову, но не более, чем того требовала вежливость государя. Император ответил таким же кивком, не провоцируя изначального противостояния между странами, пусть одна из них и исчезла уже с лица земли. Зато оставались другие мелкие королевства, и, оступившись с одним, можно запросто настроить против себя и их, а этого императору хотелось менее всего. Поэтому он и следовал неписаным правилам поведения с венценосными особами вне зависимости от размера их государства, будь то империя или город-страна. Принц оценил предусмотрительность владетеля одной из крупнейших империй и, будучи не чужд политики, быстро догадался, что Мадерек готов заигрывать даже с самыми незначительными княжествами, перетягивая их на свою сторону, чтобы обложить Рагард, как зверя в логове, оставив без союзников. Незаметная улыбка скользнула по губам наследника. Он понял, что именно под сводами этого дворца начнет строить королевство. И лишь заскрипел зубами, когда жрец передал своему суверену корону и скипетр Сидерима, отнятые у гидериан.

— Со всем уважением к императору Мадерека. Отец Кирит, вы не должны передавать вашему правителю как трофей символ власти Сидерима. Пока я жив — королевство существует, — голос Садара сталью разрезал воздух тронной залы. Генерал Кассим, также присутствующий на приеме, недоверчиво покосился на принца. За пару недель, проведенную в пути, он и не заметил, что сидеримский наследник обладает таким голосом и… таким характером, что сможет настолько дерзко противостоять решению жреца.

— Принц Садар, вы считаете, что вправе… — попытался осадить сидеримца Кирит, но Садар прервал его, не дав договорить:

— Считаю, что вправе. Вам ведь необходим Разящий? — он поднял на императора глаза, в которых сверкнула такая же сталь, как и в голосе. Взгляды скрестились. Правитель Мадерека позволил себе натянуто улыбнуться.

— Отец Кирит, верните венец и скипетр законному владельцу, — произнес он, понимая, что битву проиграл. Однако впереди еще достаточно подобных сражений, и уступать император не собирался. Не уступил бы и сейчас, если бы не был предупрежден о том, что Садар стал владельцем Разящего, а с таким аргументом спорить сложно. Придется выискивать варианты того, как склонить к сотрудничеству сидеримского наследника, который оказался совсем непрост, несмотря на мнение, что составили генерал и жрец. Ошиблись оба: вовсе не сломанная игрушка стояла перед троном. Лишенный всего, но непобежденный. Настоящий государь пусть и несуществующей страны. И считаться с собой заставит, даже не имея армии за плечами. Хотя как раз армия у него есть. И возвышается за спиной рослым альбиносом, более похожим на демона из легенд, нежели на человека. Неприкасаемый прикрыл глаза, словно отстранившись от происходящего. Заметил ли кто-нибудь слабую улыбку на его губах? Скорее всего — нет. Внимание всех было приковано к двум правителям, сошедшимся в безмолвной схватке.

Две алые розы скрестили стебли на лезвии меча, пронзающего дважды обрамление: кольцо изумрудной змеи, свившейся вокруг цветов. Вышитый шелком герб Сидерима красовался на белоснежном плаще, наброшенном на плечи Садара, одетого в ослепительно-белые одежды. Священный цвет, который позволителен лишь правителям, жрецам и девушкам при вступлении в брак. Любого другого человека ждала жестокая кара, если бы на его одеянии нашлась белая вставка. Наказывали во всех странах в зависимости от законов, однако везде "закон белого цвета" был настолько строг, что желающих нарушить не находилось. По сути, принц обязан разбавить цветом флага свое облачение, ведь он — не король, и об этом свидетельствовал тонкий золотой обруч, украшающий чело. Венец наследника, так он назывался. Вот только наказывать этого самого наследника некому, не осталось никого из Сидерима, кто выше принца по статусу, чтобы покарать за дерзость.

— Что ж не примерите корону? — отпустил шпильку Кирит, увидев Садара.

— Короновать меня может лишь Верховный жрец Сидерима, а у меня такового пока нет в наличии, — спокойно ответил принц, сделав ударение на "пока". Кириту оставалось лишь проглотить новую дерзость и удалиться, поскольку за спиной Садара уже привычно замаячил альбинос.

Глава четвертая

— Как считаешь, много пользы будет от Разящего?

— Мне кажется, хлопот будет больше.

— Тогда зачем ты вообще решил его вернуть?

— Кассим, вот ты предполагал, что появится этот принц? Нет? Вот и я не предполагал. Знаешь, я жрец, а не провидец.

Узкие лоскуты кожи падали к ногам Садара. Разящий с каменным бесстрастным лицом проводил ритуал. Вторично проходя через пытку, принц не боялся так, как в первый раз: да, будет больно, но терпимо. Совсем не страшно. Он точно знал, что произойдет, а значит — достаточно собрать все свое мужество, стиснуть зубы и выдержать. Это всего лишь тело.

— Закричишь — убью. Либо научишься сражаться с болью, либо умрешь, — сказал Разящий перед первым ритуалом.

И сейчас так же, как тогда, с пальцев неприкасаемого в раны втиралась отрава, жгучей болью растекаясь по всему телу Садара. Если бы Разящий только кромсал кожу, если бы только насиловал — принц стерпел бы, не поморщившись. Не та боль, которую не в силах выдержать воин. Как самый младший наследник, которому вряд ли достанется трон, он с малых лет готовился стать полководцем. Да, наук, политики и уроков управления страной не чурался, не позволяя себе закостенеть в военщине, жадно впитывая любые знания, которые необходимы тому, кто рядом с троном. Король был строг и непреклонен в вопросах образования всех своих детей.

И все же это было невыносимо, то, как выжигало изнутри ядовитым огнем зелье, которое Разящий щедро втирал в порезы. Садар сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Закрыл глаза и видел слезы тех, кто выжил в бойне с Гидером, кто рыдал, кричал, срывая голос над мертвыми телами отцов и сыновей, над растерзанными девушками, лишившими себя жизни, не снеся позора. И не мог позволить себе вскрикнуть, не мог предать тех немногих, кто еще звались сидерианами. Понимал, что должен выжить, вынести все, что уготовано судьбой и проклятым безумцем, и… сделать его своим оружием, первой ступенькой к трону.

Тонкие руны замысловатой вязью вырисовывались на предплечьях. Когда прекратят кровоточить и зарубцуются, то останется витиеватое заклинание, которое не уничтожишь, даже содрав кожу — альбинос взрезал мышцы, делая свой след на теле принца вечным.