Год багульника. Тринадцатая луна

Барет снова скроил презрительную мину.

— Сразу видно, высшей магии ты не обучен, иначе бы знал, что пророчества не могут обманывать — их ведь не такие как ты писали! Предсказание не может сбыться иначе, чем написано в пророчестве — или так, или никак. Первый вариант, как ты понимаешь, нам подходит больше… Сказано ведь: когда Нар-Исталь откроется в руке Хэур-Тала, все рыси как одна придут на его зов и будут сражаться за него, как когда-то! А нет меча — и сразу все не то. Так что придется Гастару еще поискать свою Молнию.

— Ну, найдет он ее, а если она так и не «откроется»? — не унимался Сигарт. — Ведь даже сам Хэур-Тал выбросил ее ввиду бесполезности. Почему на этот раз все должно быть иначе? Ведь Гастар тоже рысь, а уж никак ни эльф…

— Да — но рысь особенная, — выразительно изогнул бровь Барет. — Его сила под стать силе Молнии, и у него есть воля и желание владеть ею. Думаю, этого будет достаточно.

Он доел, локтем отодвинул от себя тарелку и откинулся на спинку стула.

— Хорошо, наверное, быть новым Хэур-Талом… — мечтательно протянул он.

— Чего уж тут хорошего? — пробубнил Сигарт, снова принимаясь за поросячью ножку. — Пророчество ж ясно говорит, не дожить ему до конца битвы: «прежде чем исчезнуть навсегда…» То бишь, прежде чем того… к воронам на обед пойти.

Дочиста обглодав кость, он с довольным видом утер губы рукавом.

— Грустно, наверное, знать, что ты скоро помрешь.

Барет издал нечто среднее между презрительным фырканьем и смешком.

— Это тебе грустно, а для Гастара это большая честь! Только представь себе — сам Хэур-Тал!

Некоторое время оба молчали. Сигарт — переваривая услышанное, Барет — флиртуя с вновь подошедшей служанкой. Наконец, взаимопонимание было достигнуто: усадив девушку к себе на колени, он небрежно махнул рукой.

— Да что там думать – пусть Гастар сам ломает голову, как найти Нар-Исталь. Наше дело сторона! Давай-ка лучше разузнаем, нет ли у этой красотки сестры или подружки, а то уж больно ты мрачный стал.

Он снова громогласно рассмеялся, девица смущенно хихикнула. Но Сигарту уже расхотелось щедрых ласк людских красавиц, история о Полночной Молнии неожиданно взволновала его. К тому же, в отличие от друга, он был неразговорчив по натуре — и так уже сказал за этот вечер больше, чем за последние несколько лун. Покончив с едой, он обтер руки о меховой жилет и поднялся из-за стола.

— Я, пожалуй, пойду, не обижайся, Ночка… Не люблю я этих городов, уж больно в них народу много.

Сидящая на коленях Барета девушка проследила за ним погрустневшим взглядом. Этот хэур ей нравился явно больше, чем его незатейливый товарищ.

— Воля твоя! — отозвался Барет. — Остался бы, где еще таких красавиц сыщешь? Ни дать ни взять, свиной окорочок!

— Нет, — Сигарт покачал головой, — это по твоей части. Хороших снов!

Он сгреб в охапку лежащую рядом сумку и стал медленно пробираться к выходу. Пропустив двоих солдат, с трудом вписавшихся в дверь, Сигарт вышел на воздух.

Глава 3. Чем опасен раненый дракон

Нескольких часов, проведенных в городе, вполне хватило для того, чтобы Сигарт успел затосковать по лесам. Выйдя за городские ворота, он сразу почувствовал себя вольготней. День был ясным, высоко в небе прозрачным облачком висела надкушенная луна. Он свернул с раскисшей дороги, изрытой следами колес, и упругим шагом направился в сторону темнеющего неподалеку леса, перепрыгивая через то и дело попадавшиеся канавы.

Как и все рыси, он предпочитал путешествовать в сумерках или ночью, но в краю людей было разумнее бодрствовать днем — в светлое время есть большая опасность столкнуться с людьми, и лучше встретить их во всеоружии. Правда, самого оружия у Сигарта было не так уж и много — в отличие от других хэуров, он не любил обвешиваться им: лишний металл сковывал движения, лишал тело нужной ловкости и вечно цеплялся за ветки и кусты. Из всех видов вооружения он признавал лишь ножи и меч: с таким набором вполне можно было дать отпор как конному, так и пешему противнику, а если надо, и более громоздким тварям, вроде сулунгов.

Пусть оружия было мало, в том, что все же осталось, Сигарту не было равных. Особо ему нравились метательные ножи из темного металла, которые были заложены за широкую перевязь. Сигарт гордился своими клинками — он специально ходил за ними в гномьи мастерские в самом сердце Бурых гор. Острые, словно бритва, точные как сокол, падающий на добычу, они были удобны в обращении: лезвия хэурских ножей делали такого же веса, что и ручку, чтобы их можно было метать, держа за рукоять: клинок неизменно входил в плоть врага острием вперед.

Не меньше гордился Сигарт и скромного вида мечем. В отличие от большинства хэуров, он носил его не на поясе, а в сумке за плечом, чтобы не мешал во время длинных пеших переходов. Несмотря на невзрачный вид меча, глаза знатоков неизменно вспыхивали завистью при виде светлого лезвия с квадратным клеймом мастерской самого Амарда по прозвищу Молот. Это был столь любимый гномьими оружейниками меч-восьмиручка, длиной в восемь ладоней, с прочным тонким лезвием, кромки которого слегка закруглялись к острию. Хотя обычно хэуры предпочитали более длинные мечи, Сигарт выбрал именно его за легкость и гибкость. Его лезвие было практически не тупилось — гномьи мастера довели его до бритвенной остроты на драгоценном точильном камне, истинное название которого было столь сложным, что его никто не употреблял. Вместо этого камень называли йок-ла-йок, в переводе с риани — «сталь-на-сталь» — вероятно, из-за серого металлического отблеска на сколах. За маленький брусок йок-ла-йока можно было прикупить целый табун чистокровных лошадей, но он того стоил: только с него сходили настоящие гномьи клинки — злые и долговечные.

Холодное весеннее солнце начинало постепенно катиться к горизонту, когда, миновав голые покосы и сиротливо чернеющие поля, Сигарт ступил под еще прозрачную лесную сень. Ему не очень нравилась эта местность — плоская, как стол, леса жидкие и невысокие, точно яблоневые сады. Рыси предпочитали густые чащи, где можно часами охотиться скрадом за добычей, не будучи замеченным среди деревьев. К тому же, Сигарт вовсе не горел желанием встречаться с людьми. В таких, как он, жители окрестных сел видели лишь опасность. Посему Сигарт старался держаться подальше от полей и дорог.

Войдя в лес, он успокоился и стал размышлять о предстоящем путешествии. Впрочем, размышлять-то, собственно, было не о чем — дорога к Озеру была только одна, через Галлемару, в Риан, а затем дальше, на север. За годы странствий Сигарт успел досконально изучить местную географию: населенная людьми Галлемара, где он сейчас находился, его не привлекала, куда более по нраву ему был Риан — край, раскинувшийся на север от людских поселений. Конечно, люди добирались и туда, но редко: естественной границей между Рианом и Галлемарой являлся заснеженный хребет, перебраться через который было не так уж и просто. Подобные горные цепи окружали Риан с запада и востока, образуя своеобразную круглую чашу. Горы, расположенные на западе, именовались Бурыми; за ними начинались Пропащие земли. Единственными воротами, соединявшими эти мрачные места с Рианом, был Ненастный перевал — под ним и приютилась рысья Цитадель.

Риан являлся родиной Сигарта и, по его мнению, был много интереснее и разнообразнее, нежели человечьи земли. На обширной территории уместился не один десяток городов, населенных самыми разнообразными существами — от эльфов и хэуров до гномов и странных народностей, названия которых никто даже и не знал. Так что Сигарт с радостью воспринял приказ возвращаться домой и теперь с удовольствием шагал через лес. Через четыре, максимум пять дней пути он доберется до Имрана, грязного городишки по дороге к северной границе людского края… По памяти Сигарт прикинул, что до него не более ста лиронгов. А потом до самых гор встречаются лишь одинокие постоялые дворы, призванные обеспечить путников самым необходимым. Зато какие там леса! Если все пойдет гладко, на третью полную луну он подойдет к подножью гор, перейдет Милданас — перевал, соединяющий южный Риан с Галлемарой — а там все просто! От перевала до самой Сиэлл-Ахэль тянулся основной тракт, на который неизбежно выходили все желающие попасть в земли людей или вернуться обратно. Сигарт недовольно встряхнул головой: только бы спокойно пройти через Серебристый лес, начинающийся прямо от спуска с Милданаса: об этом месте ходила дурная слава, и рыси старались в нем не задерживаться. Но до него еще была не одна сотня лиронгов и не одна луна времени…