Дух трудолюбия (СИ)

- Илья, новенького нам подселили что-ль?

Уже вечером меня разбудил староста. Олег со словами:

-Пошли в баню, Серега. Все уже строимся!

Как не хотелось еще поспать, но увы...пришлось вставать. Не дома.

- Идите сами в баню! Мне и под душем неплохо мылось.

Посещение воспитанниками приюта городской бани было событием. Стройной колонной воспитуемые обоего полу со сменной одеждой в руках шли пешком к расположенной в трех кварталах казенной общественной мыльне, имевшей мужское и женское отделение. Там, под присмотром взрослых надзирателей, уже стояла жидкая очередь наших ребят из младших дортуаров, которая разом вошла вовнутрь, не успела наша колонна подойти ко входу.

Процедура мытья из-за большого числа моющихся длилась недолго. Вдобавок, надзиратели вместе с сотрудниками мыльни торопили, подгоняя моющихся или уже одевающихся ребят. Те, кто уже помылся и оделся, внутри мыльни стоять не дозволялось. Сторожу было приказано выгонять помывшихся, пышущих паром, на улицу, где все собравшись, с сопровождающим шли обратно в приют.

- Что-то стало х-хо-ло-дать!

Когда от долгого ожидания мои пальцы на ногах и руках стали неприятно покалывать, словно говоря мне, как я был неправ, переодевшись в навязанную мне форменную одежду и шинель, случилось чудо. Сторож бани, стоящий на дверях, запустил очередную партию страждущих до мытья, где наши разделились, войдя в женское или мужское отделение. Раздевшись в гардеробе и получив от банного старосты свой номерок от ящика с вещами вместе с металлической шайкой, кусочком щелока и жиденьким пучком березовых веток, мы гурьбой пошли в мыльную.

Раздевание вышло еще то. Выданные мне кладовщиком казенные исподние серые портки мне сразу решительно не понравились. Променять новые удобные и любимые боксеры с майкой-борцовкой на ЭТО с завязочками? Да ни в жисть. А поскольку за внешним видом воспитанников тщательно следили надзиратели, поступил очень просто. Не смущаясь ошарашенных новым элементом одежды ребят, просто натянул казенные портки поверх боксеров. Не знаю, есть ли у них тут такие же ткани, когда будут деньги, закажу пошив чего-то похожего. А пока надо бы поберечь. И самому все стирать. Вот и сейчас, раздеваясь, чувствовал уколы в спину от удивленных взглядов ребят. Спрашивать в этот момент новичка, когда нас всех в мыльню подгонял работник бани, никто из наших не решился. Уф, кажется, проскочило.

Пройдя по длинному коридору в дальнюю мыльню, голые ребята с шайками, простыней и вениками наперевес ввалились в нее. Ф-фу-у, темнотень! В мыльне было ужасно тоскливо. Я привык к цивилизации, ванне и душу и видеть потемневшие дощатые полы и заскорузлые от времени деревянные скамьи в бане третьего класса, было просто тяжело. Мне казалось, что микробы и плесень подстерегает меня в каждом квадратном сантиметре. Во влажном помещении мыльни от едва тусклого света царил полумрак, а за большой деревянной перегородкой слышались женские голоса. Душа тут не было, его заменяли стоящие в углах большие емкости с теплой и холодной водой. Ребята, облив себя полностью водой и налив ее себе в шайки, принялись мыться, а я только злился.

Ч-черт. Что с этим щелоком-то делать? Как мыться-то? Ни мыла, ни шампуня. Кинув, похожий на мыло, кусочек в полную шайку воды и, глядя за действиями ребят, принялся повторять их действия. Блин, что за фигня. Не мылится совсем. Все уже в мыльной пене, я у меня только мутный едва мыльный раствор получился. А-а, ч-черт! Прокляв все на свете, принялся мыться и тереть себя получившимся водным раствором.

Подошел Олег:

- Сереж, а чегой-то ты водой-то моешься. Щелок не дали?

-Дали. Кинул его, а не пенится.

-Эй! Зачем столько воды туда налил? А ну выливай половину. Ты в первый раз что ли моешься?

-В первый, похоже.

-Странный ты весь какой-то. Одежа непонятная, говоришь, словно по писаному, теперь вот как мыться не знаешь. Откуда же ты, Сергей, свалился?!

-А я помню! Говорил же, всю память отшибло.

-Ну и ну. Ладно, сейчас наведу. Смотри! Дальше уж сам.

И кинув в шайку свой оставшийся в запасе кусочек, тот быстро навел мне пену в кадке. Так просто?! Дальше мыться было легче.

Помывшись и окатив себя водой, все шли в парильную. В ней все просто. Посидев на жаре и обмахав себя быстренько тощими и жиденькими на листья березовыми прутиками, выскочил из парилки обратно. Сосед помог, окатив меня холодной водой. А я его. После чего мы, скользя по дощатому мокрому полу, побежали обратно в мыльню. Растираться. Переходя из парильной в мыльню, вижу очередную картину, как парни с нашего дортуара, отковырнув неприметную пробочку в деревянной перегородке, приткнувшись глазом, принялись рассматривать все происходящее в женском отделении. Первым принялся рассматривать высокий статный крендель, кажется, Игнатом его звать. Вторым сменился тощий и худой Александр. Третьим полез староста, Петька. Остальные же ребята стояли рядом и, определяя очередность подхода, в разговоре шептали друг с другом. Вдруг в мыльной раздался истошный крик:

-Ай! Мой глаз!

Стоящие рядом парни громко заржали, резво разбегаясь по сторонам. Петька зажал своей ладонью больной правый глаз и под радостный смех остальных тоже слинял. А из-за перегородки раздались возмущенные, с оттенками радости в голосе, девичьи возгласы, обещавшие апосля бани кары тому наглецу, попавшемуся под девичий палец. Ушел Петька среди первых и до завтрашнего вечера из дортуара не показывался, сказавшись больным.

Уже выходя из нашей мыльни в коридор, широко открылась дверь в мыльню отделения второго класса. Оттуда вышел помытым очередной страждущий. Удивило другое. В более чистом, светлом и куда цивильном помещении, в отражении зеркал, помимо голых намыленных мужиков, виднелись, висящие над ними, черные нашлепки на трубках. Ду-уш! Тут есть душ! А-а-а! Будут бабки, буду ходить только во второе!

Выходя в фойе, снова пожалел, что с собой нет никаких денег. Ибо продававшийся там квас и лимонад вместе духом кислых моченых яблок так и манили их купить. Обратно в приют по морозцу мы дошли куда быстрее, где, сдав в прачечную вещи в стирку, шли в свои дортуары. Мне же сдавать ничего не пришлось.

Разбирая на кровати полученную мною в кладовой форменную одежду и обувь, тихо про себя чертыхался на отсутствие возможности носить тут более свободную одежду и обувь. Ну и ладно, пускай бы я выделялся белой вороной среди остальных. Зато удобно. Выданная мне казенная одежда не нравилась решительно всем. Грубые простые ткани без особой отделки, если не считать таковой блестящую пряжку и пуговицы, сильно пахнущие кожей ботинки. Казенщина! Одно было хорошо. Никакой химии. Все натуральное. Моей маме бы точно понравилось.

Утро нового дня началось с побудки и организованного посещения уже знакомой рукомойни и отхожего места, после чего, в пол восьмого утра, построенный парами отряд мальчишек двинулся в приютскую столовую. В процессе движения чувствовались шепотки и заинтересованные взгляды некоторых, пока не знакомых мне, юношей и девушек.

Приютская столовая. Какой ужас. Большая, хоть и светлая, белая комната, с тремя рядами столов, лавками и шкафами для утвари. Один ряд был отдан мальчикам и юношам, рассаженным по лавкам согласно по своим группам. За вторым чинно сидели девочки и девушки в одинаковых серых платьицах и белых накрахмаленных фартучках. Усмехнулся про себя, как все это мне сразу напомнило пионерию. Блин, а сам-то лучше?!

На столах, накрытых посконными скатертями, расставлена простая фаянсовая посуда. В углу у входа третий ряд занимали сами работники и преподаватели приюта вместе с сидящей в центре стола заведующей Акулиной Валериановной. У них, в отличие от всех остальных, было заметно цивильней – персональные удобные стулья вместо общих лавок, на вязаной скатерти красивая с росписью фарфоровая посуда, кувшины и другие приборы. Не говоря уже об ассортименте блюд – учителей кормили куда как разнообразней. В помощь поварихам на раздаче блюд работали дежурные девушки из старших групп. Изредка мальчишки баловались друг с другом и кривлялись, за что удостаивались шлепков по головам от заметившего их безобразия взрослого дежурного надзирателя по столовой.