Лихорадка грез (ЛП)

– Нет. С ней все в порядке, – объясняю я. – Ну, я имею в виду, с ней все так же, как в тот день, когда я принесла ее сюда.

Он бросает на меня взгляд и снова повторяет:

– Где?

Простая истина дошла до меня вместе с погасшими факелами и разлитой краской. Я не могу заботиться о Мак в одиночку. Даже я должна иногда спать. За исключением Кануна Дня Всех Святых, Бэрронс заботился о ее безопасности.

И, тем не менее, ни один человек не способен поймать меня в воздухе. Кто он? Я не знаю, насколько Мак доверяет ему.

– Обещай, что не навредишь Ро, – говорю я. – Она нам нужна.

Что-то дикое, яростное промелькнуло в его глазах.

– Я решу это, когда увижу Мак.

Внезапно я тоже чувствую ярость.

– А где, твою мать, был ты, когда она нуждалась в тебе? – рычу я. – Я была там.

Не говоря ни слова, я перехожу в режим стоп-кадра.

Есть только две вещи, которым я доверяю в этих стенах: я и мой меч. Если мои инстинкты верны – а они еще ни разу не подводили меня – Бэрронс зашел не просто проведать Мак.

Я перебью их всех. Позволю древнему, расчетливому ши-видящему месту в моей голове вести меня. Я становлюсь мощью, силой, скоростью, свободой!

Дверь кабинета Ро разлетается в щепки. Теперь меч снова со мной.

Я в камере Мак, стою над ней. Она заворочалась, почувствовав жар моего тела. Она цепляется за мою ногу. Трется об меня. Стонет. Я делаю вид, что все в порядке. Прямо сейчас она ничего не может с собой поделать.

Я не смотрю прямо на нее. С того самого момента, как притащила ее сюда. Я мало что знаю о сексе, но точно знаю: то, что случилось с Мак, вряд ли является способом узнать о нем побольше. Я провела небольшое исследование. Это беспокоит меня. Нет ни одного известного случая, чтобы женщина, ставшая При-йей, потом стала прежней. Ни одного. Они становятся бессмысленными животными и делают то, что им говорят, пока не умирают. И все эти случаи рассказывают о тех, кого превращали в При-йю Видимые. И никогда не было никого, превращенного Невидимыми, а Мак получила тройную дозу от трех самых могущественных из них! Но Мак – крепкий орешек. Она выкарабкается так или иначе. Она должна это сделать. Она нужна нам.

Сюда перемещается эльф!

«Хочусексадосмерти» взрывает меня изнутри. В моем словаре нет слова «сомнение»! Я протыкаю мечом его кишки. Он смотрит вниз. Он ошеломлен, не может поверить в происходящее. Мы смотрим друг на друга. Невыносимое совершенство. Мои щеки стали мокрыми, как в тот раз, когда я смотрела на принца, и мне не нужно вытирать их, чтобы знать, что это – кровь. Если один только взгляд заставляет мои глаза кровоточить, как Мак пережила, когда трое из них прикасались к ней? Делали с ней все эти штуки? Даже смертельно раненный, он поставил меня на колени. Я хочу позволить ему делать с собой все, что он хочет. Я хочу поклоняться ему. Хочу называть его Хозяином. Ро говорит, что они вроде как Четыре Всадника Апокалипсиса, так кого из них проткнул мой меч? Смерть, Мор, Голод или Война? Чуваки, какая добыча! Я бы похлопала себя по спине, если бы мне не приходилось всеми силами бороться за то, чтобы не вытащить меч из него и не проткнуть им саму себя. Он играет со мной в свои гребаные игры. Пытается забрать меня с собой. Его переливающиеся глаза горят, и я уверена, что это его предсмертная попытка испепелить меня. Мы оба падаем на колени: он – потому что мертв, а я – черт возьми, стыдно-то как! – потому что, кажется, убивая принца Невидимых, я только что испытала свой первый оргазм. Это неправильно. Я ненавижу это. Я ненавижу то, что он заставил меня испытать это сейчас. Я думала, что это должно случиться по-другому.

Теперь в камере Бэрронс.

В тот же миг другой принц Невидимых оказывается позади меня. Он настолько силен, что мои чувства ши-видящей напрягаются до пределов прежде, чем он успевает появиться. Я поворачиваюсь, делаю выпад, но не успеваю проткнуть его, потому что ублюдок бросает один взгляд за моюспину и исчезает.

Я поняла. Я не дура. Его больше испугал Бэрронс, чем мой меч.

Я разворачиваюсь к нему лицом, чтобы потребовать ответы, потому что я не позволю ему забрать Мак, пока он кое-что не объяснит мне, но выражение его глаз заставляет меня заткнуться.

Уходи, Дэни, говорит его взгляд. Ты не ребенок, говорят его глаза. Ты – воин, и до чертиков хороший воин. Он окидывает меня взглядом, сверху донизу, я будто вижу саму себя в отражении его черных блестящих глаз. Я, черт возьми, единственная женщина на земле! Бэрронс видит меня. Он действительно меня видит!

Он поднимает Мак и отворачивается. Я мечтательно вздыхаю.

Однажды я отдам Бэрронсу свою девственность.

Глава 3

Я жар.

Я жажда.

Я боль.

Я больше, чем боль. Я агония. Я другая сторона смерти, которой отказали в милосердии эту смерть принять. Я жизнь, которой никогда не должно было быть.

Кожа – это все, что я есть. Кожа, которая живет, испытывает голод, болит, которая нуждается в прикосновениях, чтобы продолжать жить. Я извиваюсь снова и снова, но этого мало. От этого боль еще хуже. Моя кожа в огне, ее срезают тысячи раскаленных лезвий.

Я лежу на холодном каменном полу этой клетки столько, сколько себя помню. Я никогда ничего не знала, кроме этого холодного каменного пола. Я полая. Бесплодная. Пустая. Я не знаю, зачем продолжаю существовать.

Постойте! В моей статике что-то есть? Изменение?

Я поднимаю голову.

Здесь что-то еще, что-то не-пустое!

Я ползу к нему, умоляю прекратить мою агонию.

Не-пустое пытается что-то засунуть мне в рот и заставить меня жевать. Я отворачиваюсь. Сопротивляюсь. Это не то, чего я хочу. Потрогай меня. Сейчас!

Оно не трогает меня. Уходит. Иногда возвращается и пытается снова.

Время не имеет значения.

Я просто есть.

Одинокая. Потерянная. Я всегда была одинокой. Не было никогда и ничего, кроме холода и боли. Я трогаю себя. Я хочу. Хочу.

Не-пустое приходит и подходит ко мне. Кладет что-то с плохим запахом и вкусом мне в рот. Я выплевываю. Это не то, что мне нужно.

Я плаваю в своей статике и боли.

Погодите! Что это? Опять изменение? Я знаю что-то еще, кроме агонии?

Да! Я знаю это! Здесь Тот, Кто Создал Меня! Пришел мой принц. Вот он – конец моих страданий.

Подождите! Что это делает не-пустое?

Мой принц… нет, нет, нет!

Я кричу. Колочу кулаками не-пустое. Не-пустое причиняет боль моему хозяину чем-то длинным и блестящим. Он перестает существовать! Умоляю, возьми меня с собой! Я этого не вынесу. Я – боль! Я – боль!

Не-пустое падает на колени возле меня. Трогает мои волосы.

Моего принца нет.

Из-за не-пустого он перестал существовать!

Я проваливаюсь в пустоту. Я горе. Я отчаяние. Я скорбь. Я – скала изо льда, из которого пришли мои хозяева.

Опять изменение?

Пришел другой Тот, Кто Создал Меня? Неужели после всего этого я буду спасена? И руки моего хозяина даруют мне милосердие?

Нет, нет, нет! Он тоже уходит. За что меня мучают?

Я агония. Меня бросили. Меня наказывают, и я не знаю, за что.

Но подождите…

Надо мной кто-то склоняется. Он темный и могущественный. Возбуждающий. Он – вожделение. Он не один из моих принцев, но мое тело выгибается в истоме. Да, да, да, ты – то, что мне нужно!

Он трогает меня. Я горю! Плачу от облегчения. Он обнимает меня, прижимает к своей коже. Мы оба горим. Он говорит, но я не понимаю его языка. Я за пределами слов. Только кожа, только плоть, только жажда.

Я животное. Я бессовестно, бездумно хочу его.

И мне дали самый желанный подарок – наверное, мои хозяева мной довольны.

Его язык – пустые звуки для моих ушей, но плоть узнает его.

Создание, которое держит меня, не только утолит мою боль. Оно заполнит собой всю пустоту.

Он тоже животное.

Глава 4

Я жива. О боже, я жива. Никогда еще в своей жизни я не ощущала себя настолько живой. Я сижу, скрестив ноги, обнаженная, вокруг меня скомканные шелковые простыни. Жизнь – чувственный банкет, и я упиваюсь ею. Моя кожа блестит от пота и удовлетворения. Но мне нужно больше. Мой любовник слишком далеко. Он приносит мне пищу. Я не знаю, почему он настаивает. Мне нужно только его тело, его электризующие прикосновения, те примитивные, интимные вещи, что он со мной творит. Его руки на моем теле, его зубы и язык, и в особенности то, тяжелое, у него между ног. Иногда я целую это. Облизываю. Тогда уже он покрывается испариной, излучая голод и напряжение под моими губами. Я удерживаю его бедра и дразню его. Это заставляет меня чувствовать себя могущественной и живой.