Племена Гора

— Может быть, месяц, — улыбнулся Ибн-Саран, — а может быть, год.

В пустыне трупы разлагаются очень медленно. Находили прекрасно сохранившиеся тела людей, убитых более ста лет назад. В пустыне редко попадаются скелеты, разве что животные и птицы объедят с костей все мясо.

— Страшись башни из стали? — повторил я.

— Так было нацарапано на камне.

— Можно ли было догадаться, откуда он пришел? — Нет.

— Страшись башни из стали, — задумчиво произнес Самос.

Я пожал плечами. Самос поднялся, дважды прикоснулся ладонью к правой руке Ибн-Сарана и удалился. Я обратил внимание, что Ибн-Саран ел правой рукой, той, в которой держал ятаган. Он позволял себе принимать пищу только ' из руки, умеющей обращаться со сталью и проливать кровь. Танцовщица кружилась рядом с нами, касаясь меня кончиками вуали. Неожиданно она накинула на меня шелковое покрывало и, невидимая для остальных, прижалась ко мне всем телом и застонала. Голова девушки запрокинулась, влажные губы раскрылись. Я впился в чувственный рот и прокусил губу невольницы. Мы вместе наслаждались вкусом ее крови, губной помады и покорности. Рабыня мягко отстранилась. На полную грудь стекала струйка крови. Я медленно прижимал кулаком ее шею, не давая невольнице отойти. Затем я сорвал вуаль и отбросил ее в сторону. Удерживая танцовщицу левой рукой, я вытащил обоюдоострый тучук и перерезал завязки прозрачного хитона. После этого я вытолкнул рабыню на середину зала. Пусть ею полюбуются гости Самоса, первого рабовладельца Порт-Кара. Она укоризненно на меня посмотрела, но, встретив мой взгляд, тут же вскинула руки и принялась танцевать для гостей. За все время она ни разу не сбилась с ритма. Раздались восхищенные крики.

— Девушка с посланием готова, — доложил человек в зеленом одеянии врача, бросил бритву в тазик и вытер руки.

Едва сдерживая рыдания, наголо обритая девушка застыла на коленях между двумя стражниками. Она не имела ни малейшего представления, что за весть она принесла. Для пересылки таких сообщений выбирают неграмотных рабынь. Им выбривают голову и наносят татуировку на скальп. За несколько месяцев волосы отрастают. Никто не знает содержания послания. Даже доставившие невольницу перевозчики были уверены, что везут очередную потаскушку. Я прочел сообщение. Оно оказалось коротким и гласило: «Бойся Абдула». Никто не знал, откуда пришло это послание и кто его отправил.

— Отведите девчонку в келью, — приказал стражникам Самос. — Надпись вытравить иголками.

Девушку рывком подняли на ноги. Она в ужасе взирала на Самоса.

— Пока не отрастут волосы, использовать на самых простых работах, — продолжал он. — За месяц до продажи поместить в клетку для стимуляции и не давать передышки.

В глазах рабыни застыли слезы.

— Потом продать.

Клетки для стимуляции, как правило, закрывают ажурными решетками. Они довольно просторны, но отличаются от прочих низкими потолками. Рабыни не могут выпрямиться в полный рост, что вынуждает их покорно опускать голову. Им не разрешают смотреть в глаза мужчинам, даже рабам, что подсознательно ставит их в психологическую зависимость от любого существа мужского пола. Только после продажи девушки могут взглянуть в глаза хозяину, и то с его разрешения. И если он улыбнется в ответ, восхищенные рабыни в благодарной радости от того, что их наконец-то посчитали за живое существо, падают на колени. Когда такая девушка осмелится посмотреть на хозяина в следующий раз, взгляд ее будет быстр и испуган, и она пролепечет:

— Я обещаю служить тебе хорошо.

Соответствующим образом подбирается обстановка клеток для стимуляции. Здесь есть расчески, духи, косметика, украшения, тяжелые ошейники, браслеты, наручные пластины и цепи. Одежду не выдают. Зато в клетках много подушек, медных тазов и ярко начищенных ламп. Кроме того, в них всегда полно тканей разной текстуры и плотности. Густошерстные ковры, атласные покрывала, шелковые накидки, грубые попоны из шкур кайилов, парча, хлопок, парусина, вельвет, шерсть, кожа, плетеные циновки и тому подобное. Раздетые догола, если не считать пластины с именем и ошейника, рабыни под руководство опытных инструкторов учатся определять тончайшие нюансы в температуре, влажности, гладкости и прочих параметрах. В них развивают чувствительность, утраченную обычными людьми. Невольница с живыми чувствами и живым телом способна продемонстрировать недоступную нетренированным женщинам страсть. У хорошо подготовленной девушки кожа становится тончайшим сенсорным органом. Каждый кусочек тела рабыни живет своей дивной жизнью. Цель всего процесса — сделать ее абсолютно беззащитной при малейшем прикосновении хозяина. Она должна быть готова собственными руками вырвать себе кишки, лишь бы удовлетворить своего владельца. Свободные женщины свободны и от подобных крайностей. Они живут как бы в полусне, считая это поддержанием собственного достоинства. Нередко гордые и свободные жительницы Гора визжат от возмущения, не понимая, почему их мужья не задумываясь бросают их на ночь ради какой-нибудь шлюхи, которую можно заполучить в любой таверне по цене стаканчика с пагой. Они костерят супругов, упрекая их в скотских наклонностях, в то время как те продолжают вспоминать шелковистую, гладкую кожу и темные глаза рабынь, не тратящих время на пустые разговоры. Инструктора следят за развитием девушек, занимаются с ними по специальной программе и делают из них роскошных и отзывчивых животных, способных вначале завести мужчину, а потом удовлетворить его покорно и самозабвенно. Девчонку выволокли за двери. Интересно, подумал я, что порекомендует ей инструктор. Каждой рабыне требуется индивидуальный подход. Я посмотрел на стоящую на коленях возле стола блондинку, бывшую мисс Присциллу Блейк-Эллен. На месте ее тренера я бы первое время, да и потом, чтобы не расслаблялась, связывал ее специальным способом, который называется «рабская упряжь». После проведенной в веревках ночи человек не может вытащить из-за спины уже развязанных рук. Полагаю, мисс Блейк-Эллен это пошло бы на пользу. Сразу бы стала шелковой и захотела поскорее учиться.