Ошейник для Лисицы (СИ)

Я же судорожно пытался сделать хоть один маленький вдох. Казалось бы — нет ничего проще, но воздух почему-то не шёл в лёгкие. Я лежал на спине и просто задыхался, сам не зная от чего. В драке я не чувствовал боли, но сейчас она давала о себе знать. Болело всё тело, и я никак не мог понять почему. Я попытался перевернуться, и, как только я коснулся боком пола, из моей пасти хлынула кровь, а всё тело пронзила боль, как от удара хлыстом. Я понял, что у меня сломано ребро, и попытался перевернуться на другой бок. С большим трудом, всё ещё задыхаясь, я опёрся на лапу и смог наклонить своё тело. И вновь из пасти и носа хлынула кровь, и, только когда её поток прекратился, я смог отдышаться. В пасти стоял вкус крови, и к горлу подступил ком. Я попытался откашляться, но вместо этого меня стошнило на пол гостиной. Но, когда я снова попытался вдохнуть, мне это не удалось. Сломанное ребро давило на лёгкие, и это вызывало страшную боль. Мне казалось, что сейчас моё тело переломится напополам… Сделав ещё одно усилие, я смог перевернуться на живот. Меня снова вырвало, и кровь из носа закапала интенсивнее.

Я медленно пополз к кухне, где можно было найти что-нибудь лечебное или обезболивающее, но быстро понял, что просто не успею. Даже если доползу до кухни живым, я не смогу встать на ноги, чтобы достать до верхних ящиков, где Эмерлина обычно хранила лекарственные настои и травы. Я попытался закричать, позвать на помощь, но вместо звуков из моей пасти вырывалось какое-то бульканье. Да и если бы я смог кричать, то это было бы бесполезно: вокруг замка не было ни души…

Я дополз до лестницы и положил голову на ступеньку, пытаясь хоть как-то остановить кровь. Лисье тело удивительно живучее, у меня должно было хватить сил выжить, если…

Кто-то мягко подошёл ко мне сзади. Так мягко, что я сразу понял, что это был лис. Не оборачиваясь и не принюхиваясь. По звуку шагов. Тело на это отреагировало сразу — я попытался перевернуться, встать и, если придётся, дать бой.

Но я не смог. Изенгрин был слишком силён…

Незваный гость присвистнул. Я не пытался ему ответить: все оставшиеся у меня силы уходили на то, чтобы не закрывать глаза…

Потом этот лис взял меня за ноги и поволок куда-то; но я не сопротивлялся. Я волочился как тряпка, вытирая собой пол…

Незнакомец дотащил меня до другой лестницы, ведущей в нашу с Эмерлиной спальню. Он ловко подбросил меня и подхватил на лапы. Сквозь мутную пелену, которая сгущалась перед моими глазами, я смог различить очертания лисьей морды, густую белую шевелюру и чёлку, доходившую до глаз. На шее у него болтался плащ, какой — я не видел. Лис печально посмотрел на меня и покачал головой. Мне почему-то вдруг стало необычайно хорошо и легко: тело снова будто перестало существовать, голова стала пустой, как дуршлаг, а желудке воцарилась пустота…

Я почему-то подумал, что ему можно доверять, а потом закрыл глаза и потерял сознание…

«Ну и смрад!» — подумала я, проходя мимо какого-то дома. Эти чёртовы падальщики не обращают внимания на подобные запахи, но мой лисий нос морщился и отказывался дышать. Казалось, что вся их территория пропахла смертью и гниением. Надо было уже убираться с враждебной земли, благо жемчужина уже была надёжно спрятана во внутреннем кармане левого сапога. То, что в сапогах есть пара потайных карманов, я сама обнаружила совершенно случайно, но они оказались весьма полезны. Никто не додумается обыскивать сапоги, а значит, есть шанс сохранить самое ценное, например красную жемчужину. На это я сейчас и надеялась, прижимаясь к холодной и сырой стене дома Тардифа, откуда только что увела сию драгоценность.

Но у меня здесь ещё оставались некоторые дела.

— Эй! Это что ещё за… Эй! Ребята! Тут какая-то лисица!

Меня заметили!

Я остановилась и перестала прижиматься к стене.

Ко мне приближался отряд из десятка гиен. Все держали оружие наготове и внимательно всматривались в меня. Я знала, что они подумают. Один из них, очевидно самый зоркий, вдруг опустил оружие:

— Не какая-то! Эта же та самая шлюха, которую мы поймали год назад! Видите ошейник?

Моё сознание затопила дикая ярость. Лапы напряглись, сердце начало биться медленнее и сильнее…

— Эй, ты! Давай, ползи сюда, будешь моей подставкой для ног!

— Давай, давай! Это же такая честь для тебя!

Мерзавцы. Что они знают о чести?!

— Небось соскучилась по острым ощущениям, ещё хочет! Ползи сюда, сучка, я покажу тебе, на что мы способны!

— Давай, шлюха! Тебе же это нравится!

— Бросай оружие и поклонись своим господам!

Это было последней каплей…

Арбалеты выскочили почти сами собой.

— Эй, убери оружие! Я не разрешал тебе его иметь!

Гиены рассмеялись.

— Зато я разрешаю тебе побыть моей сучкой!

— НИКОГДА!!!

Три секунды. Девять выстрелов. Пять с левой лапы и четыре с правой. Девять трупов со стрелами в головах. И только тот, самый наглый, стоит передо мной и дрожит от страха. Теперь его очередь бояться. Так пусть ему будет страшно…

— Эй, что ты делаешь?! — он потянулся за кинжалом, но стрела тут же пробила ему лапу. — Чёрт! — он попытался убежать, но я прострелила ему ноги. Он упал на живот и попытался ползти.

Я подошла к нему и пинком перевернула его на спину. Поставила ему сапог на грудь и вдавила каблук в его тело. Гиен закричал.

— Помнишь меня, ублюдок?

— Помню…

— Помучить бы тебя два месяца, так же как и вы меня. Но я просто лишу тебя всего. Убивать тебя было бы слишком большой милостью с моей стороны.

— Иди ты…

Я направила арбалет ему на целую лапу и несколько раз выстрелила. Конечность стала похожа на помесь змеи с ежом. Потом вторую лапу и обе ноги. С такого расстояния стрелы пробивали его плоть насквозь и застревали в земле. Гиен лежал, приколоченный к земле тонкими стрелами. Левая лапа была практически разорвана, виднелась кость. Кровь из израненных конечностей текла бурым неравномерным потоком, пульсировавшим в такт ударов сердца.

Я стояла и смотрела не него. Свысока, как когда-то это делал он. Смотрела на живое существо, которое корчилось от дикой боли. У которого больше не будет ни ног, ни лап. Но он это заслужил…

Он закричал. Ему было больно, невыносимо больно. Я знала это. Я хотела сделать ему больно, хотела, чтобы он умолял меня о пощаде, о смерти. Хотела, чтобы он стал никем, всего лишь телом, у которого нет ни мыслей, ни чувств — только заполненный болью разум…

Последней стрелой в левом арбалете я отстрелила похотливому уроду яйца. Теперь это станет ему настоящим наказанием. Неподалёку уже слышался топот охраны и звон оружия. Я ещё раз напоследок пнула полумёртвое тело и одним движением заправила в оружие ещё по двадцать стрел.

Одному я уже отомстила. Оставалось всего-навсего примерно шестьдесят девять таких же подонков. Я ждала этого больше года, и я не отступлю.

Я или убью, или искалечу их всех…

Я бросилась в лес, стремясь уйти от погони. Второго раза не будет, пусть даже не мечтают. Моё тело теперь принадлежит только мне!

====== Глава третья. Особенности лисьей рыбалки ======

Бег.

Тяжёлое дыхание и боль в боку.

Сумка со стрелами и прочее барахло болтается на юбке и бьёт по ногам, мешая бежать.

Лапам дико тесно и неудобно в высоких сапогах. Каблуки проваливаются в землю.

Бежать.

Дальше будет море.

Но сейчас надо уйти от погони.

Ствол дерева, прыжок, приземление, секундный перерыв…

Бежать.

Они не смогут меня поймать.

Прыжок, полёт, сальто вперёд, приземление, мокрая земля чувствуется сквозь перчатки, отдышка.

Бежать.

Разбег, сильный прыжок, небольшой ручей, приземление.

Бежать.

Не останавливаясь и не оборачиваясь.

Сук, подкат, сырая земля липнет к шерсти.

Я ещё к ним вернусь…

Воздух…

Живительный газ медленно входит в ноздри. Он несётся через тело, летит прямо в лёгкие. Он несёт жизнь. Такую интересную, занимательную, познавательную, местами опасную жизнь. Я люблю жить. Я хочу жить. Я удачлив, красив, хитёр и богат. И я буду жить, топтать землю, дышать этим чистым живительным воздухом. И я живу. Но жизнь эта проходит во тьме. Кромешной тьме. Мне казалось, что тьма везде, что кроме неё нет ничего и только моё тело плавает в этой тьме… а вокруг ничего, и сколько ни протирай глаза, сколько ни вглядывайся — нигде ничего не видно. Только воздух вокруг. Воздух проходит сквозь тело, но возвращается обратно. И жизнь медленно идёт мимо меня. Но вдруг тьма дёрнулась. Инстинкты, неподвластные разуму, оживают и начинают работать. Большие чёрные уши сами собой начинают двигаться…