Жемчужница (СИ)

И сейчас ей казалось, что бухта была намного лучше этого ужасно тесного аквариума! Алана недовольно пустила пузыри, скрещивая руки на груди, и раздражённо ударила хвостом по поверхности, поднимая в воздух ворох брызг и обливая водой вошедшего черноволосого парня, которого, кажется, звали Маной.

Ну надо же! Кто-то всё-таки соизволил зайти к ней! На второй, мать вашу, день!

Девушка сощурилась, не считая нужным оборачиваться к человеку, и разозлённо нахмурилась. Когда Тики оставил её вчера здесь, он забыл упомянуть о кое-чём очень важном: как ей позвать их. Понятное дело, спросить она это у него уже не смогла, потому что мужчина до самого сегодняшнего утра не появлялся, а Алане пришлось довольствоваться сушёной рыбкой (вкусной, кстати, рыбкой, ко вкусу которой пришлось немного привыкнуть, потому что русалки рыбье мясо, в основном, употребляли в сыром виде), которую Тики притащил ей через несколько минут после своего ухода, хотя говорил, что сделать это должен был как раз Мана.

А потом девушка весь день, вечер и ночь провела здесь одна.

В тесном аквариуме.

Манта искромсай, как же она была зла!

Мана, вопреки ее домыслам, не только не обозлился на то, что его окатили водой, но еще и извинился за то, что ее надолго оставили одну.

— Просто Тики нужно было увести корабль подальше от бухты, а то море волнуется, — мягко объяснил он, — а теперь он спит, и нам с Неа вдвоем толком никак не уследить за курсом — не знаю уж, как этот пират это делает! — здесь парень расхохотался и взъерошил себе волосы на затылке. — Ты уж прости. Вот Тики выспится — и уделит тебе должное внимание, а то он просто с ног валился вчера!

Алана нахмурилась в задумчивости, не зная, отчего тут валиться с ног. Плыли они и правда быстро, но это была явно больше заслуга команды, чем капитана, которым Тики, как видно, был.

Человек по имени Тики. Он был чист душой, но Алана относилась к нему недоверчиво, слишком уж пламенно он говорил о каре, которая могла постигнуть виновника смертей сирен.

Слишком пламенно — а потому веры ему и не было. Алана не принимала убийств, ее это пугало, злило и угнетало. Она видела, как полыхает душа Тики, но это было… слишком яркое сияние, почти ослепляющее.

Душа Маны тоже сияла, но мягче и приглушеннее, словно это говорило о ласковом нраве парня. И Мана действительно оказался мягок. Он долго извинялся, интересовался культурой народа Аланы, предложил ей свои книги и спросил, не голодна ли она, потому что свежая рыба теперь тоже есть.

— Я могу предложить тебе что-нибудь и из нашего рациона, — неловко улыбнулся парень, — но совершенно не представляю, честно говоря, как относятся русалки к яблокам и копченому мясу.

Девушка навалилась на борт аквариума, ужасно желая развалиться где-нибудь на камушке и погреться на солнце, но у неё была лишь морская вода и тесные четыре стенки, с каждой минутой всё больше давящие на виски. Она задумчиво вздохнула, вновь принявшись рассматривать душу Маны, чтобы успокоиться, и улыбнулась.

— Я не против яблок, — призналась Алана, вспомнив, как Элайза, старшая сестра, великая любительница приключений и путешествий, однажды угостила её яблоками, красными-красными, словно пламенный закат, и как ей ужасно понравились эти фрукты. Элайза вообще много чего приносила из своих прогулок: статуэтки, которыми Индина любила выставлять свою комнату, украшения, которые с восторгом надевала Люсиль-красавица, зеркала и изумительные гребни, которые утаскивала к себе эгоистичная Тэнья, даже тонкие арфы, сразу оказывавшиеся в руках музыкальных Укры и Ялда, и мечи с кинжалами, тотчас же забираемые Ромом, обожающим оружие.

Алана прикрыла глаза и почувствовала, как на губах застыла лёгкая улыбка — прекрасное же было время, когда вся семья была в сборе.

Мана обрадованно закивал, невероятно милый и чем-то даже напоминающий Элайзу — такой же черноволосый и кудрявый, такой же мягкий и ласковый, и вытащил из кармана легких широких штанов яблоко.

Это яблоко Алана приняла с опаской. Оно было какое-то совсем другое… Желтое. Мана, однако, протягивал его очень уверенно, словно точно знал, что это именно яблоко, а не что-то иное.

— Оно какое-то странное, — не преминула заметить девушка, покрутив лакомство в руках, и в ответ на это парень вскинул брови в легком недоумении. — Разве яблоки не должны быть красными?

Мана на ее реплику рассмеялся, теперь уже как-то не натужно, как-то совсем легко, словно решил, что с ней можно обращаться не так чопорно, как хотя бы минутой ранее (и девушка была согласна, она этого не любила), и теперь уже Алана воззрилась на него с недоумением.

— Яблоки бывают разных сортов и разных цветов, — наконец отсмеявшись — заразительно и совершенно беззлобно, — охотно пояснил ей парень. — Красные, верно, зеленые и желтые. И каждый сорт по-своему полезен и нужен, уж поверь! — сообщил он. — Попробуй, а я расскажу, если хочешь, что делают из яблок в Поднебесной.

Алана на секунду нахмурила брови, но потом медленно кивнула и надкусила фрукт, пробивая зубами тонкую кожуру солнечно-желтого цвета и тут же зажмуриваясь.

Она плохо помнила вкус красных яблок Элайзы, но это угощение было явно не хуже, просто немного другое.

Мана заулыбался, когда увидел, как она отреагировала, и осторожно присел на стоящий подле еще так и не тронутой кровати стул.

— У нас в Империи из яблок делают вино, — поделился он, доставая из кармана еще одно лакомство и сам с хрустом вгрызаясь зубами в его бок. — А еще — сироп для десертов и варенье варят. Ох, варенье из яблок просто восхитительное!

— Вино? Варенье? — недоумённо поинтересовалась Алана, с удовольствием откусывая от яблока ещё и ещё и слизывая с кожи потёкший пенистый сок.

— Вино — это напиток, — принялся пояснять Мана, переставляя стул ближе к аквариуму, и девушка заинтересованно прижалась к стеклу, желая оказаться сейчас за пределами аквариума, рядом с этим человеком, и говорить без этой преграды, теснота которой давила на виски. — А варенье — густая субстанция из мякоти фрукта, — сбивчиво рассказал парень, жестикулируя и улыбаясь. — А у вас разве нет фруктов в океане? — удивлённо спросил он.

Алана пережевала косточки, бросая взгляд на ещё одно яблоко в руках Маны, на что тот добродушно передал его ей, и начала вспоминать. Перед глазами сразу нарисовались подводные плантации, полные самых разнообразных фруктов и овощей, и она качнула головой.

— Есть. Около столицы, например, были сотни километров полей, — девушка прикрыла глаза, облизывая сладкие губы, и вздохнула. — Но теперь мы мало что выращиваем: лишь в северных морях развито земледелие, потому что люди не суются в ледяные крепости.

— Люди… — Мана невесело поджал губы и потер пальцами переносицу. — Столько времени прошло, а дураки никак не перебесятся с этой охотой на сирен, — вздохнул он устало, и Алана заинтересованно подобралась, вслушиваясь в его голос.

— А вы, значит, на сирен не охотитесь? — хмыкнула она недоверчиво. Ей все же не слишком верилось в такое несмотря на слова Тики еще в бухте.

Однако Мана, к которому она как-то сразу прониклась расположением, покачал головой.

— У нас не слишком хорошие отношение с другими странами, — произнес он, — и никто в море, кроме нас, не говорит на языке Поднебесной именно из-за сирен. Видишь ли… В свое время предок нынешнего императора умыл кровью полконтинента. Человек он был не злобный, но на расправу скорый, и его очень возмущало отношение жителей других стран к русалкам и тритонам. В Империи не чтят богов — чтят природу и ее дары и считают, что все живое имеет душу. И поэтому сирены у нас… — здесь Мана, хороший, как оказалось, рассказчик, замер, словно силясь подобрать слова. — Они вроде голоса морей и океанов, многие считают — вы выражаете волю водной стихии. Что вы — это и есть душа, понимаешь?

— То есть… у вас убивать сирен считается кощунством? — удивленно вскинула брови девушка, подтягиваясь по стенке аквариума вверх и перегибаясь через нее. Так стекло упиралось в живот, но ничего не поделаешь.