Моя Святая Земля (СИ)

- Я не знаю, Алвин. Прости.

- Какого беса?! - очень красивое лицо Алвина исказилось так, что, поползи черви у него из ноздрей, Эральд нисколько не удивился бы. - Ты должен мне объяснить, что это будет! Я приказываю! Слышишь? Или сильно пожалеешь!

- Эй, Алвин, - окликнул Эральд тихонько. - Не ори, сосредоточься, успокойся. Буду объяснять - не услышишь.

Алвин моргнул и замолчал.

- Послушай внимательно, - сказал Эральд медленно. - Я правда не знаю, что с тобой будет, если ты вернёшь себе душу. Знаю одно - дыра внутри тебя пропадёт. Но я понятия не имею, что ты будешь чувствовать.

- Но почему?!

- Потому что все чувствуют по-разному. Я - одно, а, например, Марбелл, у которого тоже есть душа - другое. Понимаешь?

- А я?

- А ты - третье. Никто тебе не предскажет, что именно. Точно одно: твой зуд, голод, скука - пройдут. Что их заменит - не знаю.

Алвин оттолкнулся от решётки, сделал десяток шагов туда-сюда, мотнул головой. Эральд чувствовал, что Алвин мучается, сильно, что-то внутри него идёт вразнос - жалел, но не мог помочь. Был уверен, что даже королевское чудо не спасёт.

Алвин остановился, сжал ладонями виски. Всхлипнул - и выкрикнул с детской обидой, тоской и злобой:

- Я боюсь! Боюсь, ясно?! А если ты врёшь?! Если будет плохо - будет хуже - совсем плохо - тогда что?! Ведь назад отыграть не выйдет! Зачем тебе мне помогать? Скажи, дрянь, ты убить меня пришёл?!

- Алвин, не ори, - сказал Эральд вполголоса. Почему-то это заставляло Алвина скидывать обороты. - Сосредоточься, поразмысли. Ты ведь понимаешь, что я мог бы тебя убить в храме?

Алвин смотрел подозрительно и зло, но его глаза были буквально полны слёз, как у маленькой девочки. Однако слушал, не перебивая.

- Сколько людей тебе сказали, что я - благой король? - сказал Эральд тихо.

- Я - король, - огрызнулся Алвин, но без особого нажима.

- Ты - да, за это продали твою душу. А я - по праву рождения. И не могу я убивать, особенно - беззащитных, особенно - подло...

- Это я-то - беззащитный?

- В храме - был. Безоружный. Не знал, что я за тобой слежу. Не так?

Алвин прищурился.

- То есть, ты меня не ненавидишь?

- Нет.

- При том, что я занимаю твой трон? - спросил он с глумливым смешком. - Ах, ради меня, кажется, прирезали твоих родителей? Но не ненавидишь, да?

- Мои родители были тебе дядей и тётей, - вздохнул Эральд. - Отобрало это убийство у нас с тобой нормальное детство, а ведь мы бы дружили, я думаю. Тебя бы любила моя мама, ты ведь был милым ребёнком, наверное... и никакого зуда, никакой дыры, представляешь?

- Но ты меня не ненавидишь?

- Алвин, успокойся. Не вижу повода для ненависти. Моих родителей убили, тебя не добили ради трона...

- Ты просто деревянный! - выдал Алвин презрительно. - Ты не мужчина вообще, ты - артефакт короны, ничтожество, ты не можешь...

- Ну, что с тобой делать, Алвин, дитя горькое... прыгаешь и скачешь, дразнишься, как маленький, истеришь, боишься меня...

- Я боюсь?! - Алвин, сжимая кулаки, с искажённым яростью лицом шагнул к решётке.

- Конечно. Я пришёл к тебе разговаривать, безоружный - когда у тебя армия, а ты меня запер, как страшного зверя. Чтобы я тебя не съел?

- Чтобы ты не смылся!

- Зачем мне? Я с таким трудом сюда добрался, чтобы иметь удовольствие с тобой поговорить, а ты боишься, что я сбегу... Ты не повзрослел, Алвин. Чтобы повзрослеть, видимо, душа нужна.

Алвин остановился, собираясь с мыслями. Эральд не мешал ему думать, наблюдал. Удивительно, думал он. Когда Алвин начинает жаловаться, он ведёт себя почти по-человечески, по-детски, но в нём вдруг что-то соскакивает - и виден ад во плоти, ледяная хихикающая пустота... Жалуется - человеческое тело?

Между тем, Алвин вынул ключ и отпер решётку, с лязгом и грохотом откинув дверь.

- Выходи оттуда.

Эральд пожал плечами, вышел. Алвин смотрел, обхватив себя руками за плечи, сгорбившись, с болезненной гримасой. Буркнул:

- Не смей говорить, что я тебя боюсь.

- Нет, не боишься, - невольно улыбнулся Эральд. - Что теперь?

- Иди за мной, - приказал Алвин тоном, пожалуй, смущённым, и быстро пошёл к лестнице.

Они вместе поднялись из подземелья, прошли мимо поста, где стояла стража, и оказались в королевских палатах. Эральд глазел, как в Эрмитаже: короли Святой Земли, как и земные короли, щедро украсили свои апартаменты произведениями искусства разных эпох. Мерцало золото, сиял мрамор статуй, лоснились стены, отделанные каким-то узорчатым камнем, похожим на яшму, великолепно написанные портреты коронованных предков смотрели со стен то укоризненно, то надменно, то насмешливо. Воспринять этот музей в качестве жилища психика Эральда упорно отказывалась, как он ни пытался внушить себе, что именно здесь и жили его предки.

Тем более, что галереи и анфилады роскошных залов просматривались насквозь. В этом громадном и роскошном доме были решительно невозможны уединение или приватность: всюду стражники в мундирах с позументами и меховой отделкой, всюду лакеи в красно-золотой униформе, отвешивающие хореографически сложные поклоны-пируэты, всюду какой-то народ, встречающий Алвина почтительными поклонами попроще и провожающий Эральда перепуганными и ошалевшими взглядами. Беседовать в такой обстановке - сложно.

Видимо, так подумал и Алвин. Он провёл Эральда по великолепной лестнице из искрящегося мрамора на второй этаж, а оттуда, по винтовой лесенке они вдвоём поднялись в башню, где обнаружился небольшой жилой покой с креслами и диванами, вышитой ширмой, столом, украшенным золотым канделябром в виде цветочного букета, и множеством миниатюрных картинок в причудливых рамах, облепивших стены, как чешуя.

- Останешься тут, - приказал Алвин. - Ясно?

- Я же сказал, что не собираюсь бежать, - отозвался Эральд, рассматривая миниатюру, изображающую заснеженное дерево на скале. - Тут здорово. Уходишь сюда, когда становится нестерпимо общаться с твоей бандой?

Алвин неожиданно расхохотался.

- Бандой?! Ты - такой же змей, как Рыжая! Знаешь, эта стерва может кого угодно довести до белого каления...

- Ты не женился...

- Стерва потребовала доказательств, - Алвин моментально угас. - Я приказал прикончить отца, он и так зажился. Так что не будет у тебя свидетелей, ясно?!

- Бедный Бриан...

Алвин схватил Эральда за грудки, подтянул к себе, рявкнул в лицо:

- Ах, он бедный?! А я не бедный?! Мне всю жизнь было погано, всё время! Пожил бы твой бедный Бриан с такой дырой внутри, старая он сволочь! Небось, не свою душу загнал - мою! Гад, подонок, дрянь поганая, чтоб в аду его кишки на барабан мотали!

Истерика, подумал Эральд. Не злоба - истерика. Как же долго ему было больно, и насколько больно... Тёмный Властелин... Ужас-кошмар...

- Как вернуть душу? - вдруг спросил Алвин, шмыгнув носом.

- Я не знаю. Знают некроманты. Точно знал мой "однорукий приятель", но ты сказал...

Алвин отмахнулся.

- Я пошутил. У тебя был такой уморительный вид...

У Эральда на некоторое время отлегло от сердца.

- Я так и подумал, - сказал он, улыбнувшись через силу. - Хорошо, что это шутка. Сэдрик - сын некроманта, который совершил обряд для твоего отца. Он знает, как отыграть назад. Позаботься о нём - и он тебе поможет. Ты решился?

Алвин сел и обхватил голову руками. Его лицо выражало и боль, и ещё что-то, так же тяжело выносимое. Он долго молчал.

- Не знаю, - сказал, наконец. - Боюсь. Я боюсь. Ты прав. Почему ты не скажешь, что с душой мне будет хорошо?

- Алвин, - сказал Эральд, садясь рядом, - я не могу это пообещать. Я не знаю. Пойми одно: это надо сделать - и ты можешь это сделать. Ради себя и ради страны. Я не претендую на трон, видишь? Но у короля Святой Земли должна быть душа - иначе всё будет очень плохо, хуже и хуже.