Кулаком и добрым словом (СИ)

— Таких, — решил Чупрак, — нахрапом не возьмешь!

Печенег растянул свое плоское лицо в приветливой улыбке, и направил коня в ворота.

— Стой! — сурово кликнул его. — Куда прешь?

— К князю! — наивно улыбаясь, ответил степняк. — Хочу в дружину вступить!

— Не принимает сегодня князь, — серьезно ответил страж, оценив мощную фигуру печенега.

— Но я слышал, — возразил Чупрак, — в Золотой палате пир круглые сутки! Можно тогда хоть с воеводой…

— В золотой палате нынче не гуляют! — помрачнев лицом, ответил тот же дружинник, по всей видимости, главный в карауле. — Приезжай через несколько дней, когда все уляжется!

— Что уляжется? — воскликнул печенег.

Но страж уже отвернулся от него, давая тем самым понять, что разговор окончен. Чупрак постоял перед воротами еще мгновение и развернул коня, решив попытать счастья на следующий день. Он должен любой ценой стать дружинником киевского князя, только так он сумеет отомстить за отца и не ударить лицом в грязь перед собственным каганом.

— Слышь, — окликнул степняка дружинник, — тебе хоть остановиться-то есть где?

— Нет!

Печенег развернул коня и вновь подъехал к воротам.

— Тогда дуй прямо, затем направо до перекрестка. Там корчма, при ней постоялый двор есть. Заблудиться трудно — все дороги ведут в корчму! Может, сдадут тебе там комнатку, хотя вашего брата сейчас ой как не любят!

— Спасибо за совет! — ответил степняк. — А сам ты на печенегов почему зла не держишь? — не удержался и спросил стражника Чупрак.

— Так у нас в дружине не только русины, да славяне, но и хазары есть, и варяги, и печенеги. Среди них тоже люди хорошие водятся. Так чего же мне тебя зря обижать? Может придется нам в скором времени вместе службу нести! Так что удачи тебе.

— И тебе того же! — ответил пораженный ответом Чупрак.

До корчмы он добрался на удивление быстро, заблудиться действительно было трудно. Прав оказался дружинник — все дороги вели в корчму. Заведение выглядело добротно: большой терем в два поверха, сложенный из массивных бревен, широкий ухоженный двор, говорили о том, что дела у владельца постоялого двора идут отлично. Завидев нового постояльца, к Чупраку кинулся мальчишка, видимо сын хозяина харчевни. Но, разглядев в пришельце печенега пацан испуганно скрылся в корчме. Чупрак понятливо хмыкнул, он уже начал привыкать к подобному обращению, спрыгнул с коня и самостоятельно привязал его к высокой коновязи. Затем он отряхнул одежду от пыли, поднялся на высокое крыльцо и вошел в корчму. Сразу же Чурака накрыло волной изумительных запахов. Казалось, вся корчма пропиталась восхитительным запахом жареного мяса. Степняк непроизвольно сглотнул — рот мгновенно наполнился слюной, последних несколько дней Чупраку приходилось питаться впроголодь. В большом помещении было на удивление многолюдно. Все столы были заняты посетителями. Лишь в самом дальнем темном углу корчмы за столом в гордом одиночестве восседал нелюдимый витязь. Народ сторонился этого столика, по крайней мере так показалось Чупраку, стараясь не раздражать изукрашенного боевыми шрамами богатыря. Едва степняк переступил порог заведения, в его сторону повернулось большинство посетителей кормы. На печенега вновь обрушилась масса проклятий. Не обращая на них внимания, Чупрак пересек корчму и присел рядом с одиноким дружинником. Богатырь на миг оторвался от большой глиняной кружки, к которой он регулярно прикладывался, и посмотрел на печенега из-под насупленных бровей, но ничего не сказал. Затем одним мощным глотком допил содержимое и с грохотом опустил кружку на стол. Едва только он это сделал, как рядом с ним оказался невзрачный человечек с запотевшим кувшином в руках. В мгновение ока кружка наполнилась вновь. Печенег понял, что перед ним не простой ратник, не стал бы хозяин заведения стоять перед простым дружинником навытяжку, своевременно подливая в опустевшую кружку вино. А то, что это именно хозяин заведения, Чупраку стало ясно, когда он повелительным жестом подозвал мальчишку, который должен был следить за кружкой дорого гостя, и отвесил ему хорошего тумака. Печенег пригляделся к своему соседу внимательнее: не молод, но еще силен, как говорят в самом расцвете, добротный, но несколько потертый дорожный плащ, небрежно накинутый на плечи, застегнут массивной золотой брошью. Сотник — не меньше!

— Может быть, досточтимый воевода еще чего-то желает? — елейным голоском произнес корчмарь.

— Даже не сотник — воевода! — подумал Чупрак. — Может быть — повезло?

Воевода тем временем отрицательно мотнул гладко выбритой головой. Кончик длинного седеющего чуба обмакнулся в кружку. Богатырь безразлично вытащил его из вина.

— Но если понадобиться — зовите! — преданно улыбаясь, хозяин попятился, собираясь исчезнуть на кухне.

— Вино оставь! — проревел воевода, вновь опорожнив кружку одним глотком. — Больше мне от тебя ничего не нужно!

Корчмарь вздрогнул и судорожно поставил кувшин на стол. Руки у него ощутимо дрожали. Он вновь собрался уйти, но печенег ухватил его за плечо.

— У тебя есть свободная комната? — спросил он.

Корчмарь брезгливо дернул плечом, в попытке сбросить руку, но Чупрак держал крепко.

— Нет! — буркнул корчмарь, пытаясь разжать железный захват степняка. — Все комнаты заняты!

— Я хорошо заплачу! — Чупрак показал хозяину золотой.

— Я сказал нет! — вдруг как поросенок завизжал корчмарь. — Для таких как ты — мест нет, проклятый печенег!

Народ в корчме пришел в движение, лишь воевода продолжал невозмутимо дуть вино.

— Слышь, ты, урод степной, отпусти его! — хрипло выкрикнул кто-то из толпы.

— А не то мы тебе ручки-то укоротим! — поддержал его другой подвыпивший голос.

— Да чего ждать — пустить ему кровь!

— Как они пускали кровь нашим родичам!

— Смерть узкоглазым!

— Смерть!

Чупрак отпустил плечо корчмаря, демонстрируя толпе добрые намерения и пустые руки. Но было уже поздно — разгоряченные выпивкой горожане хотели лишь одного — крови! За крайним столом пьяный в стельку мужик схватил недопитую кружку и, коротко размахнувшись, метнул её в печенега. Мужик сидел за спиной Чупрака, поэтому степняк не увидел летящий в его сторону предмет. Глиняная кружка угодила печенегу точно в голову, лопнула и ссыпалась на пол мелкими осколками. Чупрак покачнулся, но на ногах устоял. Он дико зарычал и обнажил кривую саблю. В руках мужиков блеснули ножи, которыми они только что разделывали мясо. Неожиданно со своего места резко поднялся воевода, доселе сидевший неподвижно.

— Молчать! — протрубил он, словно на поле боя. — Бросить оружие! Сдурели совсем что ли?

Но толпа ревела, требуя расправы над степняком, и все потуги воеводы остановить самосуд пропали втуне.

— Ты, воевода, не ори — не в поле! — посоветовал седовласому богатырю шепелявый мужик, сидевший за соседним столиком.

— Тоже мне, командир выискался, — поддержал его другой, взмахивая длинным выщербленным ножом словно мечом, — в дружине будешь командовать!

Лицо воеводы побагровело, вислые усы встопорщились.

— Бунтовать?! — рявкнул он. — Всех в темную засажу!

— Местов не хватит! — заорали из толпы. — Бей их, братцы!

Воевода вскочил, ногой перевернул стол и встал плечом к плечу с Чупраком, обнажив длинный меч. Пораженный печенег прошептал слова благодарности.

— Живы будем — сочтемся! — просто ответил богатырь.

Толпа напирала — в ход пошли тяжелые дубовые лавки. Против озверевшей толпы, вооруженной чем попало, длинные мечи справлялись плохо. По разбитому лицу воеводы струилась кровь, кто-то сумел зацепить его тяжелой дубовой ножкой стола. Чупраку еще раньше разбили затылок глиняной кружкой. В замкнутом пространстве корчмы у отбивающихся от толпы бойцов не было шансов на спасение. Еще чуть-чуть и их свалят с ног, похоронят под грудой тел или разорвут на мелкие кусочки. Неожиданно входная дверь распахнулась и в корчу с копьями наперевес ввалилась городская стража, вызванная перепуганным хозяином корчмы. Дружинники быстро навели порядок, повязав самых отъявленных смутьянов. Воевода отер кровь с лица, выслушал доклад вытянувшего стрункой десятника, а затем развернулся к печенегу.