Гарон

Яна задыхалась, в слезах тонула как в воде, и все четче понимала, что ад познать — ей наказанья мало, и век на сковороде ей не очиститься, не искупить страданья невольных жертв. И оправданья нет — ищи и не ищи, и мало славных дел. А черных столько, что на десяток жизней хватит искупить. Ей стало вдруг понятно, что ни к кому иному гарон бы не пришел, и ясно, как ее нашел. По следу дел пройти ему не трудно и отыскать того, кто горче всех солил…

Ты победил, — подумала, уже сдаваясь и принимая его вердикт. Смерть, что еще она заслужила?

Но тут раздался эльфа крик. Он, наконец, пробил преграду и смог рукой жену поймать, и вытащить на лед. Она не помогала, и ничего уже не понимала. Потом, как будто, мертвая лежала, не в силах слова молвить, вздохом воздух осквернить.

Яна смотрела через лед, как через стекло, и видела внизу не воду, а родной город зимним вечером, сверху, как будто, смотрела на него с неба. Заснеженный пустырь, девятиэтажки с огнями окон, и в одном она, еще малышка, рядом мама и сестра. Алечка совсем малютка, сосала соску. Яна ей показывала снег за окнами и елку на балконе, с улыбкой самой милой: `Смотри, Алюшка, скоро Новый год. Дед Мороз подарки нам принесет…

Она совсем еще ребенок: мила, тиха, послушна и добра. И кто бы мог подумать, что из этого добрейшего, милейшего созданья вырастит такая дрянь! Горгона, стерва!…

— Очнись! — как выстрел прозвучало. Эльф встряхнул ее, и губы мертвые, холодные накрыл, свое тепло, впуская в закоченевшее от боли сердце. Лед в душе растаял, слезами облегченья по щекам потек.

Яна застонала, моргнула, стряхивая наважденье.

— Что это было? — выдохнула, сев. Ощупала себя и поняла, что все еще жива. А Авилорн — неясно. Эльф бледен был, лежал без сил.

Еще одна жертва моих дел, — мелькнуло в голове у Яны. Она тряхнула волосами и зубы сжав, решила, что дойдет, и Авилорна к скалам принесет, дотащит если надо. Спасет его, во что бы то ни стало.

— Оставь, — взмолился Авилорн. Но девушка его подмышки подхватила и потащила прочь от полыньи.

— Прости, пожалуйста, прости…

Круг восьмой.

Они лежали на камнях, на берегу, и ледяная западня была уже не страшна. Они выжили, но какими усилиями?

Яна напоила Авилорна и, придерживая его голову, сидела, глядя на небо, но не верила, что видит его и оно настоящее:

— Знаешь, мне теперь ничего не страшно потому, что самое страшное позади, — сказала тихо.

Эльф хмыкнул, выказав сомненье.

— Прости меня, если я… А, впрочем, все равно — прости за все. Мне очень важно.

— Не за что.

— Ты слишком благороден, — вздохнула. Нет, ад все же подшутил над ней, а, может, Хаос? Свести двух разных по всем параметрам существ, и, мало того, сроднить их, сблизить настолько, что только от мысли потерять Авилорна — больно. Но невозможно думать, надеяться на счастливый финал. Тем более теперь, когда все скрытое открылось и стало столько Яне о себе известно, что до противности мерзка она самой себя. Ей гарон больше подходит — такой же низкий, пакостный и злой, он эгоист, она ничуть ему не уступает. А эльф, настолько великодушное и кроткое создание, что памятник при жизни заслужил и преклонения добродетелям безмерным, а недостатков — нет в нем, как ни посмотри. И то, что еще час назад ее раздражало в нем. Сейчас, казалось, правильным и нужным. И, как ни посмотри — одно достоинство сплошное. Не эльф, а идеал.

Авилорн сел, увидев, как помрачнело лицо девушки:

— Тебе нехорошо?

— Не стоит беспокоиться, вернее, я твоих тревог не стою. Я о себе подумала…

— Ты познакомилась с собою и не понравилась себе?

— Странно? Страшно. Не знала, что подобный ужас есть. Мне хотелось думать, я много лучше. Самообман.

— Не так. Ты не хотела знать себя с плохой стороны, рассматривала только ту, в которой ты себе по нраву, так было проще и не больно. Но не все открыла тайны, лишь прикоснулась, а уже переживаешь.

— Все много хуже — я думать не могу нормально о себе.

— Ты примирись с собой, с такой, какая есть, запомни плохое и больше не делай.

Яна криво усмехнулась:

— Ты издеваешься?

— Нет, серьезен.

— Примириться? — качнула головой. — Толпа из мыслей в голове. Со мной, конечно, дело ясно, но ты за что наказан?

— Чем? — удивился искренне.

— Мной, адом.

Засмеялся Авилорн, и обнял Яну, успокаивая:

— Глупышка, — рукой обвел простор. — Это все награда. Здесь каждый встретится с собой, отбросит шелуху ненужную, и обнажится, и опыт этот в жизни пригодится.

— Ты сошел с ума. Бывает, эльф не дружит с головой? Ах, извини, в этом и есть обычность ваша. Забыла. Вода как видно пару файлов подмочила… Пойдем?

— Ты сможешь? Достаточно ли отдохнула?

— Сидим в аду и говорим о необходимости отдыха. Ты только вдумайся!

— А что плохого?

— Странно, — хмыкнула. — Как ты? Устал?

— Нет, не устал. Уже в порядке.

— Спасибо утренней зарядке, — хмыкнула девушка, поднимаясь. — Тогда пошли, быстрей пройдем, быстрее выйдем и все забудем… Если подучится.

Они забрались на гребень и сели на камни, хмуро обозревая следующий этап предстоящего пути, и каждый думал, что их ждет теперь?

Перед их взором простиралась буро-красная пустыня. Потрескавшаяся земля с редкими кустиками засохших колючек. И, как обычно, никого, ничего, тишина. Но как обманчива она уже известно было, и сомнений не вызвало, что в видимости чахлой и пустой земли их поджидает масса сюрпризов. Попытка же предугадать хоть один была тщетной:

— Ад щедр на испытанья.

— Многообразен в выдумках.

— Угу. И фантазер, каких по жизни мало. Садист он тот еще.

— Да-а…

— Думаешь, дойдем?

— Выбора иного нет. Я лично не привык сдаваться. Да и тебе не дам. Мы вместе. Заодно.

— Спасибо. И прости, ну, если что… На всякий случай, а то не знаю, успею ли сказать, когда конец придет. Не знаешь здесь, что каждая минута принесет.

— Мы все живем в аду, и пылаем в огне времени, что и очищает и губит нас, но сгорим ли, не оставив и пыли, золы в память о себе или все ж останемся не тронутыми жарким пламенем времени от образа до мыслей — зависит лишь от нас самих.

Яна задумалась. Покосилась на эльфа и кивнула, впервые поверив и приняв его слова, как указание, девиз.

— Ты прав. Но мы же сильные и можем. Не сгорим.

Сердце эльфа екнуло: неужели он услышал согласие и понимание? Намек на близость и доверие: `мы'! Уже не `ты' и `я'.

— Верь, все получится. Ты правильно заметила — мы вместе, — ласково ей улыбнулся Авилорн. Локон девушки поправил и встал, резко выхватив меч, срезал голову змее, которая уже приготовилась напасть на Яну. А та и не заметила ее. — Уходим, — кивком указал на движение среди камней — к путникам ползли змеи — взводом, ротой. Их было так много, что, пожалуй, в том лесу, что прошли эльф и девушка, столько не было. Казалось, что скалы ожили, превратившись в шипящих гадов.

— Бегом! — рванула Яна без раздумий вниз, увлекая Авилорн за собой.

Как только они ступили на землю, змеи исчезли. Девушка сколько ни оборачивалась, ни смотрела, не веря, что нет погони — не видела ни одного пресмыкающегося, ни одного шевеления, не слышала ни одного постороннего звука.

— Нам не показалось? — спросила у эльфа.

— Как тебе ответить? Здесь все иллюзия и отличить, что есть, а чего нет — сложно. Но голову я срезал точно. Возможно, потревожили мы их, а, может, нас они специально испугали, чтоб выгнать с территории своей или подогнать скорей. А, может, им сюда нельзя или побоялись.

— Змеи?

— Тоже мыслящие существа.

— А, прости, конечно, да, — шагая, хмыкнула Сурикова. — В Древнем Египте кобр очень любили, боготворили…

С неба со свистом прилетел позолоченный саркофаг фараона со всеми регалиями и коброй во лбу. Он рухнул, поднимая тучку пыли, буквально в паре метров от путешественников.

— Та-ак, — остановилась Яна. — Киндер-сюрпрайз?