Среди Миров

Но вместо внятного ответа они услышали только треск. Затем — поблизости грохнулась ещё одна тяжеленная глыба.

Ингмар произнёс:

— Всё же не стоило ему мерится силами Шегъгоръраръом. Надо было затаиться.

— Это бы не помогло. Эти железные махины всё равно раскололи бы этот миры. Но меня сейчас волнуют судьба Белуша. Где он?..

И она поднесла к губам свисток, который висел у неё на шее. Дунула. Раздался громкий свистящий звук.

Надо сказать, что подобные свистки наездники использовали, если надо было подозвать орлов с дальнего расстояния. Обычно Белуш отвечал приветственным криком, но теперь ничего кроме грохота не было слышно.

Тут пол под их ногами расколола трещина.

Ингмар соскользнул в эту трещину, Мария перехватила его за руку, попыталась удержать, но тут — очередной толчок, и Марию тоже швырнуло вниз.

Они летели вниз, и, непременно разбились бы, но тут весь мир Паргаон под воздействием враждебных сил раскололся.

Так Мария и Ингмар оказались в воздухе. В стороны от них разлетались многокилометрые куски разодранного мира. Туча, прежде окутывавшая этот мир, тоже разрывалась на части, и уже видны были созданные в Шегъгоръраре махины. Эти железные монстры продолжали терзать, доламывать остатки уже уничтоженного мира.

Вот железная клешня сильно ударила по летевшему на неё куску мира, и тот изменил своё направление — кувыркаясь, понёсся к Марию и Ингмару. Столкновение казалось неизбежным.

И вновь Мария поднесла к губам свисток, засвистела из всех сил. Так, что и у неё и Ингмара даже в ушах заложило. Но нигде не было видно верного Белуша. Неужели он уже погиб?

Мария, как заворожённая, глядела на несущуюся смертоносную махину. Тут Ингмар дёрнул её за локоть, развернул.

Оказывается, к ним с другой стороны приближалось нечто круглое, сплетённое из ветвей. Вот ветви эти зашевелились, обхватили их, втянули внутрь растительного шара.

Загремел уже знакомый голос:

— Ну что ж. Познакомимся поближе.

— Растеневик! — воскликнула Мария. — Как мы рады!

— А уж как я то рад! Вы в моём желудке!

— Надеюсь, ты не станешь нас переваривать? — поинтересовался Ингмар.

— Можете не волноваться; меня больше интересуют редкие минералы… Ну что? Теперь за дело?

— Ты о чём? — молвила Мария.

— Ну как же? Мой мир, всё что мне было дорого — разрушил Шегъгоръраръ. Так что теперь у меня остаётся одна цель — месть Шегъгорърару, его полное уничтожение. Думаете, у меня ничего не получится?

— Вообще, шансы совсем не велики, — вздохнула Мария.

— Вы просто не знаете, что в Шегъгоръраре очень многое зависит от моих сородичей — растеневиков. Только я, в сравнении с ними, рахитиками, — настоящий гигант. Конечно, с их железяками лучше не сталкиваться, но ведь есть и другие пути отмщения. За прошедшие столетия мои мозги не только не увяли, но и расцвели. И я уже знаю, что буду делать; и вам отводится не последняя роль в моём плане. Так что, можете гордиться.

— Помните, мы говорили, что нас трудно удивить? — спросил Ингмар.

— Да…

— Так вот: вам удалось удивить нас. Причём, очень сильно.

Глава 14

Саша уже довольно долго шагал по наполненному тревожным воем коридору. Этот коридор медленно изгибался и представлялся бесконечным. Наконец, Саша остановился возле зеркальной поверхности, вновь увидел своё отражение.

Но он даже и не знал, где теперь находятся его глаза; не знал, чем он теперь видит. Ведь и глаз, и лица, просто не было, а была вращающаяся, чёрная воронка.

Глядеть на это нечеловеческое отражение было мучительно, да и брести по длинному коридору Саше надоело. И вот он размахнулся и ударил кулаком по зеркальной поверхности.

Стекло посыпалось крупными, толстыми осколками. Часть осколков упала Саше под ноги, а другая часть — полетела в пропасть, которая, оказывается, была за этой стеной.

Юноша подошёл к самому краю, глянул вниз. До гладкой, забетонированной поверхности было, примерно, сорок или даже пятьдесят метров. Смутно было видно просторное, уходящее вдаль поле; но, так как на этой стороне мира царила ночь, дальнее пространство было погружено в темноту…

Впрочем, Саша мог разглядеть силуэты исполинских, прямыми углами возносящимися в небо строений. Тысячи, а, может, и миллионы окон электрическими крапинками сияли на этих стенах; вверху же голубело небо. Там, в вышине видна была и часть кольца из обычных миров, которые окружали этот главный, огромный мир…

Но сейчас Саше было плевать и на этот главный, столь необычный мир, и на кольцо. Душа его болела о Марии, и о всех тех людях, которые остались где-то далеко-далеко, в войне с могучим Шегъгоръраром…

Натужно гудел, обвивая Сашу, ветер. И Саше хотелось лететь с этим ветром, обгонять его.

И вот Саша спросил, неведомо у кого:

— Ну, раз я теперь бессмертный, то мне ничего не страшно. Правда? Ведь я могу сделать этот шаг?

И, не получив ответа, сделал тот шаг, о котором думал — шаг вперёд. Он взмахнул руками, надеясь, что в них появится сила крыльев, но руки оставались руками, и Саша полетел вниз.

Стремительно приближалась бетонная поверхность. Казалось, сам тёмный воздух визжал о неминуемой гибели. Но Саше не было страшно. Он воспринимал происходящее, как сон.

Вот он врезался в бетон и почувствовал боль настолько сильную, что не выдержал и закричал. Он кричал и смотрел на свои руки, которые стали мраморными, и от которых откалывались маленькие кусочки. Но крови не было — в образовавшихся разрывах клокотала такая же чернота, как и в воронке на его лице.

Но вот боль утихла. Саша сделал несколько шагов, оглянулся. На том месте, где он упал, в бетонной поверхности осталась вмятина.

И снова Саша шагал вперёд, и мрачные мысли рождались в его голове: "На что мне это бессмертие, если я не могу вернуться к Марии?! Кто мне поможет?!"

И он закричал:

— Ну где вы?! Ведь я знаю, что вы наблюдаете за мной! Так помогите же мне! Просто дайте улететь отсюда! Ведь вы же боитесь меня! Ведь я слишком сильный, слишком неконтролируемый!.. Тогда помогите мне улететь и я больше не вернусь, больше не буду тревожить вас…

Но никто не отвечал ему, и только выл тревожно и заунывно ветер, который внизу был таким же сильным, как и наверху.

И так хотелось Саше, чтобы ночь поскорее закончилась, чтобы было ярко, солнечно; хотелось увидеть сочную зелень, праздничные цвета.

Потом Саша услышал настойчивый голос, который постепенно усиливался:

"Отдай мне! Отдай! Отдай!!"

Саша поднял голову и увидел, что с неба на него несётся многометровый, сияющий серебристыми оттенками дракон. Глотка дракона была раскрыта, и из неё выплёскивались языки жёлтого, густого пламени.

И Саша узнал ОНО, хотя ОНО и изменилось со времени последней встречи.

Разодрав бетон ОНО опустилось в нескольких метрах от Саши, уставилось на него глазами, сияющими тускловатым, зловещим светом.

И взревело так, что его можно было услышать и за много километров от этого места:

— Отдай мне бессмертие! Отдай!!

— Но ведь ты же само, по своей воле отдало мне бессмертие! — изумился Саша.

— Значит, прожитые годы не дали мне мудрости спокойствия. Значит, поддавшись порыву отчаяния, перед тяжестью жизни, я согласилось на смерть. Но смерть — это забвение, а я хочу… я жажду жить! Смотри на меня! Смотри!!..

Саша пригляделся и увидел, что с головы дракона, да и со всего его тела отделяются маленькие частицы, они призрачным порошком закручивались в воздухе и исчезали бесследно.

ОНО стенало:

— Время берёт своё! Берёт меня! Растворяет в этом воздухе! Я стану частью света, частью тьмы. Но я не хочу этого! Всё происходит слишком быстро! Отдай, отдай мне бессмертие!..

— Нет.

— Отдай, и ты станешь прежним человеком.

— Нет. Ни за что!

— Отдай!!

С этим воплем ОНО обрушилось на Сашу. Поток огня, который расплавил бетон, потом удар многотонного хвоста — всё это не причинило Саше вреда, и даже боль, которую он при этом испытал, уже не была такой сильной, как при первом его падении.