Джарка Руус (ЛП)

Он тихо выдохнул, подыскивая слова для объяснения.

— Я могу сказать, что чувствуют, а иногда и думают, растения и животные. Они не говорят мне в прямом смысле, но все равно общаются со мной. Они говорят со мной своими звуками и движениями. Например, я знаю, боятся они или злятся, и что вызывает их страх или злобу.

— Твой дар не так уж отличается от моего, — сказала она. — Ты можешь понимать то, что скрыто от других людей, не используя при этом свои глаза. Мы похожи, так ведь?

Он наклонился вперед:

— За исключением того, что я свободен, а ты — нет. Почему так, Синнаминсон? Смогла бы ты покинуть своего отца, если бы захотела? Смогла бы ты пойти куда–то еще и начать новую жизнь?

Это был настолько импульсивный вопрос, что он сам удивился, задав его. Хуже того, у него не было ничего, чтобы он мог ей предложить, если бы она ответила «да». Что он мог сделать, чтобы помочь ей в нынешних обстоятельствах? Он не мог взять ее с собой, только не туда, куда он собирался идти. Он не мог предложить ей помощь, пока Арен настроен так решительно не обострять ситуацию с Гаром Хетчем.

Она тихо засмеялась:

— Какой смелый вопрос, Пендеррин. Что я должна делать? Покинуть папу и убежать с тобой? Слепая девочка и мальчик в бегах?

— Полагаю, это звучит глупо, — признал он. — Мне не следовало это спрашивать.

— Почему же нет? — продолжала она, удивляя его. — Ты беспокоишься обо мне?

— Тебе нет нужды спрашивать об этом.

— Значит ты должен волноваться обо мне. Поэтому кажется правильным, что ты хочешь получить ответ. Мне нравится, что ты спросил. Да, я хочу другую жизнь. Я искала ее. Но ты первый, кому я об этом сказала. Ты первый, кто это спросил.

Он взглянул ей в лицо, на эти мягкие черты, на улыбку, изогнувшую ее губы, на эти странные слепые глаза. То, что он в этом момент чувствовал к ней, было выше любви. Он мог бы сказать, что любил ее, но о любви он многого не знал, поэтому сказать так, не значило бы ничего. Для него это было только слово; он был всего лишь мальчиком. Однако это новое чувство, которое было больше, чем любовь, охватывало все миры. Оно шептало о связи, о том, чем они поделились, о доверии и истинах, которые они сегодня ночью рассказали друг другу. Оно обещало незначительные моменты, которые никогда не будут забыты, и большие события, которые могут изменить целые жизни.

Что он мог ей дать, рассказав об этом? Он старался найти ответ, потерявшись в море запутанных эмоций. Ее руки снова держали его руки, ее пальцы делали маленькие круговые движения по его коже. Она ничего не говорила. Она ждала, когда он первый заговорит.

— Если ты решишь покинуть своего отца, я помогу тебе, — наконец произнес он. — Если захочешь пойти со мной, я не буду против. Я не знаю, как это может произойти. Я только знаю, что найду способ.

Она опустила свою голову так, чтобы тень коснулась ее лица и скрыла его выражение.

— Ты придешь за мной, где бы я ни была, Пен? Это, конечно, довольно нагло, но я все–таки спрошу. Ты придешь за мной?

— Где бы ты ни была, когда бы ты ни захотела, — прошептал он.

Она улыбнулась, ее лицо поднялось, снова оказавшись на свету.

— Это все, что мне нужно знать. — Она снова оперлась спиной о стену и повернула свое лицо к звездному небу. — Хватит давать обещания и говорить правду. Давай просто посидим вместе немного и послушаем ночь.

Так они и сделали, сидя бок о бок, ничего не говоря, обхватив руками колени, касаясь друг друга плечами и бедрами. Звуки набережной закрутились над ними слабыми всплесками и медленными накатами волн, исходящими из кажущимися очень далекими мест. Ночь становилась холоднее, и Пен закутал их обоих в свой плащ, обхватив ее своей рукой, чтобы поделиться теплом, чувствуя как ее маленькая фигура растворяется в нем.

Спустя какое–то время, она повернулась и поцеловала его в щеку.

— Тебе пора уходить. Уже поздно. Они скоро вернутся. Возвращайся к себе и ложись спать. — Она снова поцеловала его. — Завтра, если сможешь, приходи опять. Я буду ждать.

Он поднялся на ноги и прошел с ней к лестнице, вглядываясь в доки, чтобы увидеть приближающихся скитальцев. Но пока что доки были пусты. Она опустила лестницу и он спустился вниз. Он стоял, глядя вверх, пока она поднимала ее обратно, затем повернулся и зашагал по набережной.

Синнаминсон.

Ничего в его жизни, понял он, уже не будет прежним.

ГЛАВА 20

Грайанна Омсфорд проснулась хмурым и серым утром, которое, казалось, поднялось из самых глубин Трясины Мальга, как привидение в поисках несчастных Джарка Руус. Оно казалось живым и голодным. Оно имело форму и могло чувствовать. Воздух был наполнен запахами зловонной воды и касался кожи сальными, скользкими пальцами. Облака, которые образовывали его волосы, были таким низкими, что их невозможно было отличить от туманной бороды, которая клубилась вокруг его косматого лица. Все шептало о скрытой опасности и потерянных душах. В его присутствии пульс убыстрялся от тревожного и уверенного осознания, что смерть, как только она появится, будет быстрой и неожиданной.

Все тело Ард Рис болело после сна в колыбели из веток дерева. Она выспалась, хотя и не могла понять, как, ведь она смогла удержаться в этом гнезде и не свалиться, чего она сильно опасалась. Спустившись вниз во мгле, которая отпугнула бы даже самых бесстрашных морских птиц, она заметила следы, которые вились по земле вокруг дерева, и решила, что ей повезло пережить эту ночь отделавшись всего лишь болью в мышцах. Века Дарт был прав, когда предостерег ее от ночлега на земле.

Она огляделась, всматриваясь в туман и мглу в поисках каких–либо признаков этого хитрого, маленького болотного улка, надеясь, что он вернулся ночью, несмотря на то, что был сильно разозлен, когда покинул ее. В конце концов, он прошел через многие препятствия, чтобы убедить разрешить ему сопровождать ее, и ей трудно было поверить, что все это он отбросил из–за какой–то мнимой обиды. Он казался не из тех, кто позволит таким обидам встать на пути амбиций. Однако, она не была уверена, что он вернется, только если ради чего–то еще. Но никаких его следов не было, поэтому она решила, что он пошел своей дорогой.

Так даже лучше, сказала она сама себе.

За исключением того, что она не знала этой страны, а это ставило ее в невыгодное положение. В основном, она понимала, куда она должна идти, учитывая, что Запрет являлся зеркальным отражением Четырех Земель. Она могла прикинуть местоположение Хейдисхорна исходя из известного ей его положения в ее собственном мире. Но этот туман сбивал с толку, и ее чувство направления искажалось отличавшимися земельными образованиями. Хуже того, она рисковала столкнуться с чудовищами, которые населяли Запрет, совершенно не зная, кем и чем они являлись. Века Дарт, по крайней мере, знал о тварях, которых ей нужно было избегать.

Но помощи ждать было неоткуда. Так же как помощи найти пищу и воду. Ей придется добывать их самой во время ее путешествия, надеясь, что она распознает последнюю, когда увидит ее. Вода была самой наименьшей проблемой, хотя именно сейчас ей не хотелось ничего предполагать.

Она потянулась, чтобы размять ноющие конечности, и посмотрела на себя. Оборванная и грязная, она была, как неряха. Ее одежда была почти изодрана в клочья, бледная кожа проглядывала сквозь дыры, что ей совсем не понравилось. Она поплотнее завернулась в свою рваную ночную рубашку и сказала себе, что если она вскоре не найдет что–то из одежды, то станет совершенно голой, в дополнение к голодной и потерявшейся. А также она не могла идти дальше без обуви. Ее ноги уже были исцарапаны до крови, а она даже еще не добралась до скалистого подъема к Хейдисхорну.

Когда я выясню, кто это сделал со мной…

Она собралась идти, когда в стороне за деревьями возникло какое–то движение и Века Дарт, ощетинившийся и размахивающий своими веретенообразными конечностями, вынырнул на открытое место, неся в обеих руках какой–то завернутый в ткань сверток. Он заметил ее и остановился, показав свои острые зубы, когда на его лице появилась широкая улыбка.