Победитель драконов. Дилогия (СИ)

— Вот жадный!

Ярош перевернул лежавший на боку кувшин донышком вверх, похлопал ладонью, провел пальцем по краю и вздохнул.

— Да, похмелиться бы не помешало, — согласился бортник. — Сбегать?

— И не думайте! — прикрикнул на них Годимир. — Не время!

Он обошел корыто и остатки вчерашнего кутежа и остановился так, чтобы видеть глаза девушки:

— Тебя как зовут?

— Не скажу! — дерзко ответила она и сжала кулачки.

— Зря. Я — странствующий рыцарь, Годимир из Чечевичей герба Косой Крест. Если ты нуждаешься в помощи, тебе не обязательно воровать мой меч. Можно просто сказать, что за беда.

Она не ответила, гордо задрав подбородок и рассматривая вьющихся в небесной сини стрижей.

— Ладно… — Годимир решил не сдаваться, пока не выяснит все подробности и не найдет ответы на все мучающие его вопросы. — Спрошу по-другому. Ты — королевна Аделия?

Девчонка зыркнула на него огромными серыми глазищами, мельком огляделась по сторонам — не услышал ли кто? Закусила губу.

— Можешь не отвечать, — усмехнулся Годимир. — Я уже и так догадался.

Тут сбоку к нему придвинулся Ярош и, дыша перегаром в ухо, прошептал:

— А ты руки ее видел? Тоже, скажешь, королевские руки?

Да, руки у предполагаемой королевны ничем не отличались от рук любой чернавки из господского замка. Под ногтями — грязь, на одном из пальцев большая ссадина. И все же…

Годимир притянул голову разбойника к своим губам и зашептал:

— Так четыре дня в лесу. Что ты хотел? Где ей мыться было? — И в полный голос произнес для девушки: — Я рад, что ты спаслась, твое высочество.

И тут она преобразилась. Куда девалась неуверенная девчонка? Появились осанка, постав головы и подлинно королевские нотки в голосе:

— Благодарю тебя, пан рыцарь. Хорошо встретить в таком захолустье благородного пана, да еще странствующего рыцаря.

Годимир толкнул Яроша локтем: «А? Что я тебе говорил?»

— Как же тебе удалось спастись от дракона?

— Позволь мне не вспоминать, пан рыцарь, об этих ужасных мгновениях…

— Конечно, конечно, прекрасная панна. Просто я думал, что читал обо всех повадках сиих злобных чудовищ, известных людям…

— Я расскажу тебе, пан рыцарь. Обязательно расскажу, — заверила его королевна. — Но позже. Когда притупятся воспоминания о перенесенных страданиях.

— Не смею настаивать… — Рыцарь поклонился. Довольно изящно, если принять во внимание отвычку от общения с прекрасным полом. Ведь Стрешин он покинул уж больше трех месяцев тому назад — ранней весной — и с тех пор все странствовал да путешествовал.

— Смешно вас слушать, право слово! — восхитился Олешек. — Словно дети малые в игру играют!

— А не нравится — не слушай! — пренебрежительно бросила Аделия и притопнула ногой — жест, выглядевший бы более величественно, будь она обута в туфельки или сапожки.

— Мы отвезем твое величество в Ошмяны к батюшке-королю, — твердо произнес Годимир. Глянул на товарищей — не будет ли возражений?

Протест последовал, но не с той стороны, откуда ожидался. Королевна скривилась, словно отведав кислой вишни:

— Нет, нет… Не хочу. Там скучно! Давай лучше, пан рыцарь, будем вместе странствовать.

— Как можно, твое величество? — опешил Годимир. — Я же пообещал его величеству, и каштеляну, пану Божидару… да и вообще, уместно ли…

— И полкоролевства пропадает… — громким шепотом добавил Ярош, глядя в сторону.

— А что, батюшка обещал полкоролевства? — кокетливо стрельнула глазами Аделия. — И мою руку, должно быть? Я угадала?

— Да что там угадывать? — развел руками Годимир. — Все, как водится, и пообещал…

— Так ты из-за половины королевства меня искал? От дракона спасть хотел? — нахмурилась королевна.

— Нет, конечно! — горячо возразил Годимир, удивляясь про себя, как она быстро освоилась. Уже и разговаривает на равных, как будто всю жизнь их знала. И, чего греха таить, верховодить пытается. Настоящая королевская кровь, ничего не попишешь…

— Нет, если это все правда, — восхищенно проговорил музыкант, — я про вас балладу напишу. Или целый роман в стихах! Не будь я Олешек Острый Язык из Мариенберга!

— А ты правда шпильман? — повернулась к нему королевна. — Настоящий? Дай цистру подержать!

— Еще чего! Испортишь, не приведи Господь!

Она капризно надула губки:

— Фу! Жадина ты, а не Острый Язык. Олешек Жадина из Мариенберга!

Шпильман ошалело заморгал, а Ярош с Годимиром рассмеялись.

— Ай, да высочество! — воскликнул разбойник. — Так ему и надо!

В это время Дорофей дернул его за полу зипуна:

— Это… понимаешь… если она от дракона удрала, стало быть, тут пещера его недалеко… Они завсегда сокровища накапливают, понимаешь… Сколько народу ездило искать, а нам, понимаешь, такое…

— Так! Рот закрой! — оскалился Ярош. — Твое дело — сторона. Ишь ты, золота да каменьев драгоценных ему захотелось! Брагу вари да мед собирай. У тебя это лучше получается!

— Да я чо? Я ничо… — засопел бортник. — Вам же, понимаешь, подсказать хотел…

— Я отведу вас к пещере! — проговорила внезапно Аделия.

— Правда? — поразился Годимир. — Ты же говорила…

— Я помню. Может, чуточку забыла, но обязательно вспомню. Найдем пещеру…

— А ты была… — начал Олешек, но Ярош толкнул его — сказано ж тебе: лучше пока не напоминать.

— А что, пан рыцарь, — разудало проговорил разбойник, — драконы, говорят, и вправду сокровища собирают…

— Так не бывает же драконов, — прищурился Годимир. — Сам утверждал.

— Как это не бывает? — возмутилась королевна.

— Эх! С вами поведешься — не в то еще поверишь! — махнул рукой Ярош. — Моря я тоже не видел. Но оно же есть!

— Еще как есть! — восторженно закатил глаза Олешек. — Видел бы ты лунную дорожку на водной глади летней ночью… — И вдруг спохватился. — А ведь правда, пан рыцарь! Одно дело королевну батюшке вернуть, а другое дело — королевну и голову дракона в придачу… Доброжир тебе корону сразу отдаст! Не задумается даже.

— Не нужна мне корона! — ответил Годимир. — Ты же знаешь, я за властью и богатством не гоняюсь! Но обет выполнить… Такой случай!

— Так что, едем? — улыбнулась Аделия. — Я покажу.

— Да поехали, пан рыцарь! — Шпильман бренькнул по струнам. — Два-три дня не решат ничего… А если и в самом деле дракона завалишь?

— А главное, какая баллада выйти может! — подмигнул Ярош.

— Ну, так и ты от сокровища не откажешься! — в свою очередь подначил его рыцарь.

— А я что? — покачал головой лесной молодец. — Я не претендую. Честно разделим. На всех.

— А я? — влез Дорофей.

— А ты… Если будешь молчать, получишь малую толику, — сурово проговорил Ярош. — Но, не приведи Господь, хоть одна живая душа прознает, куда мы поехали… Ты меня знаешь?

— Знаю, знаю… — пискнул бортник, втягивая голову в плечи.

— Так вот. Под землей найду и на краю земли найду! И кишки вокруг дерева обмотаю, уж извини, твое высочество, а из песни слова не выкинешь…

Аделия махнула рукой величественным жестом. Мол, все понимаю и не обижаюсь.

— Эх, — почесал макушку рыцарь. — Не думал я, что обеты так разрывать могут… Но ведь, если я дракона убью, а после королевну к отцу доставлю, я ж ничего против чести не учиню?

Четыре головы дружно замотылялись из стороны в сторону, будто говоря — нет, нет, не учинишь…

Годимир махнул рукой и пошел проверять конскую сбрую. Наверняка малознакомая с седловкой королевна что-то напортачила. Нужно распутать, расправить перекрутившиеся ремешки и складки потника, а уж тогда и в путь собираться.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ЯКИМ И ЯКУНЯ

Второй день маленький отряд, следуя путаным указаниям королевны, уходил все дальше и дальше на юго-запад, прочь от обжитых земель. С каждой верстой ближе становились сверкающие белизной снеговые шапки Запретных гор, все круче становился подъем. В лесной рати как-то исподволь сероствольные буки-исполины вытеснялись приземистыми темно-зелеными елями. Все меньше становилось под копытами коней овсяницы и белоуса, все больше черники и кислицы. Изредка попадались целые заросли можжевельника, еще не стелящегося по земле, как высоко в горах, а торчащего бойкими кустиками.