Хозяин тумана

— Прежний вождь просто обожрался перед сном жирного мяса! Он ночью вышел к реке, чтобы опростать в воду свое бездонное брюхо! — зычно проревел в ответ Хорр. — Но старик не выдержал! Клянусь Духом Проливного Дождя, эту дряхлую задницу просто разорвало пополам от клубов вони, как протухшую рыбью требуху!

Ватага молодых охотников с готовностью поддержала эти слова дружным смехом. Лысый Ниир, стрельнув по сторонам глазами, как-то моментально ссутулился и счел за благо поскорее уйти с видного места, раствориться в толпе.

— А сражаться он уже не мог, он ни на что уже не был годен… — продолжил юноша. — Посмотрите, на этом гнилом теле даже нет ни одного следа драки!

С этими прозорливыми словами трудно было поспорить. Как ни старались иннейцы, но не могли обнаружить на трупе никаких следов схватки. Ни синяков, ни ушибов, ни порезов. Единственное, что указывало на возможную борьбу, — шипастая дубинка, намертво зажатая шестью пальцами правой руки.

— К тому же свиное мясо никто даже не надкусил! — торжествующе добавил Медноволосый Хорр. — Если бы на нас напали враги, что бы они взяли прежде всего?

Действительно запасы мяса грокона, немного подкопченного и переложенного сырой травой, остались абсолютно нетронуты. Это привело иннейцев в особенное замешательство. Никто уже не мог ничего возразить.

Но вскрылась еще одна страшная тайна — девичий шатер оказался совсем пуст. Пять самых красивых девушек, в том числе и дочь старого вождя, куда-то бесследно исчезли…

Этого не мог объяснить даже Медноволосый Хорр, несмотря на всю его сообразительность. Он долго бродил вокруг временного лагеря, в окрестностях постоянно раздавался его мощный голос, кличущий Ратту. Но все было бесцельно, даже эхо в этих ужасных болотных краях не отвечало взаимностью.

Следы ясно говорили опытным охотникам, что девушки направлялись к воде. У самого берега отпечатки их ног обрывались, точно красавицы решили ночью искупаться, решили окунуться в гниловатой мутной воде, даже не снимая одежды, да так и не вернулись больше обратно.

Зоркий взгляд Хорра разглядел только один странный предмет, почти втоптанный в грязь. В сырой глине светлело нечто, заставившее его насторожиться и наклониться. Тщательно покопавшись, он выковырял из земли что-то, похожее на огромный человеческий зуб.

Сомнений не оставалось — у него в руках был кусок коралла с просверленным посередине отверстием. Его пальцы сжимали один из тех кусков, которые еще накануне красивым ожерельем украшали стройную длинную шею Зеленоглазой Ратты.

Стало ясно, что в племя пришла большая беда. Ночью здесь появлялись не враги, а страшный дурной дух, утащивший самых красивых девушек.

Осознав это мужчины с безумными взглядами, спотыкаясь, стали блуждать на слабых ногах по берегу, пытаясь разглядеть хоть какие-то следы. Женщины присели в сторонке на корточках и не подавали лишний раз голоса, стараясь вести себя как можно более неприметно.

Иннейцы предпочитали не встречаться друг с другом глазами и не задавали без необходимости никаких лишних вопросов. Они напряженно размышляли, чем они могли прогневать дождливые небеса, позволившие дурному духу так коварно напасть на племя.

Если Дух Дождя не помешал вырвать из племени пятерых невинных красавиц, значит, он не стал бы препятствовать и другим жестоким проделкам дурного духа. Значит, в лесах перестало бы водиться зверье и птицы. В реках исчезли бы вкусные рыбы и съедобные змеи, и тогда, тогда великое племя дождевых охотников погибло бы от голода.

Решено было немедленно возвращаться в родные края. Тут же, у болота, племя обрело нового вождя.

Споров особенно не было, все прошло очень быстро. Вперед выступил Лысый Ниир, обмотавший голову кожаной повязкой, и громко, лживым радостным голосом предложил:

— Дух Проливного Дождя считает, что отныне великим племенем дождевых охотников нууку будет править доблестный охотник и отважный воин по имени Медноволосый Хорр!

При этом старый плешивый иннеец распрямил грудь и так преданно посмотрел на молодого широкоплечего воина, что спорить никто даже не подумал.

Тело великого старого вождя Маара Шестипалого, найденное у топкого берега было решено похоронить в родных пределах. Для этого иннейцы соорудили носилки и со всеми почестями доставили в леса Тайга, впрочем, как и приличные запасы подкопченного свиного мяса.

С тех пор миновало много дней и ночей. Уцелевшие дождевые охотники старались не вспоминать о той страшной ночи.

Исчезновение пятерых самых красивых девушек племени они объяснили обыкновенным несчастьем на охоте. Ведь каждому голозадому ребенку было известно, что гроконы — очень опасные звери, что эти дикие свиньи отличаются большой сообразительностью, жестокостью и ловкостью.

На всякий случай иннейцы нууку поклялись никогда даже не произносить слова «Пайлуд». С тех пор много раз разливались лесные реки, но племя дождевых охотников всегда обходило эти болотные края стороной, какая бы богатая добыча ни могла встретиться в тех краях.

Глава тринадцатая

Кровь и коралл

Один только Медноволосый Хорр никак не мог забыть Зеленоглазую Ратту. В сердце его ныла незаживающая рана потому, что он никак не мог вспомнить страшную ночь, заставшую племя дождевых охотников посреди Пайлуда, после которой он никогда не видел свою любимую.

По-прежнему его память никак, ни разу не могла откликнуться воспоминанием, сколько бы он ни старался вспомнить ту ночь. Только мысли все время летели к девушке.

Он восстанавливал в памяти ее плавную походку и нежные ямочки, украшавшие румяные щеки, когда она улыбалась. В ушах постоянно звенел ее серебристый смех, и нежные переливы девичьего мелодичного голоса заставляли Хорра содрогаться от тоски.

Казалось, время должно было залечить раны разлуки. Молодой вождь уже сам хотел бы поверить в это, но однажды с ним случилось нечто необычное.

Это произошло поздней ночью.

Дождевые охотники в поисках добычи снова приблизились к зловещим границам Пайлуда и остановились на самом краю Тайга. После того, как все племя угомонилось и устроилось на ночлег, молодой вождь отправился в свой шатер, чтобы хорошенько отдохнуть перед завтрашней охотой.

Он уже устроился на своей лежанке и накрыл мускулистое тело тяжелым покрывалом, как внезапно почувствовал, что отважное сердце сжалось от непонятной тоски.

Кулак его поднялся, и Хорр махнул им в пустоту, как будто желая отогнать неожиданно навалившуюся хворобу.

Внезапно откуда-то из пыльного полумрака донеслись неясные шорохи. Он замер с поднятой рукой, повернул голову и напряженно вслушался в тишину.

Храбрый воин ничего не мог сделать с собой, пот выступил на лбу крупными каплями. Он задрожал всем телом и никакие усилия не могли помочь избавиться от нахлынувшей слабости.

Мускулистая рука его, словно действуя сама по себе, опустилась вниз, заползла в глубину походного баула и огрубевшие пальцы нащупали какой-то твердый предмет. Хорр вытащил его наружу и в сумраке увидел, что в твердой ладони зажат грязный кусок коралла, напоминающий по форме человеческий зуб.

Тут же на него нахлынули воспоминания…

Тесный купол шатра осветился ярким, непонятно откуда исходившим голубоватым светом, болезненно резанувший по его глазам, привыкшим к полумраку. Иннеец, ничего не понимая, ошеломлено вскинулся на своей лежанке и, прикрывая ладонью переносицу, огляделся кругом.

Он ничего не понимал! Нельзя было сказать, откуда исходит магический свет…

Точно его собственное крепкое тело стало источником ослепительных лучей, заполнивших все пространство душной палатки.

Кусок коралла, некогда служивший частью красивого ожерелья, вывалился у него из рук. Поток горячего голубоватого света прорезал густой мрак, как белая колонна, упершаяся в пыльную кожу навеса, и заставил иннейца подслеповато прищуриться, едва открывая веки.

Глаза его заслезились, но сквозь неопределенный влажный туман он заметил, что через мгновение бесформенные очертания потока света обрели совершенно определенные очертания, — это были очертания женской фигуры!