Страждущий веры (СИ)

— Нет ли у вас чего покрепче? А то всё молоко да молоко, будто я дитё малое. Вы ведь не считаете меня грудничком? Это так… неуважительно.

Туата растерянно глянула на Асгрима. Тот вскинул брови и пожал плечами. Служанка покорно кивнула и направилась к двери.

— О, и не забудьте два кубка. В одиночестве пьют только забулдыги.

Я подмигнула Асгриму. Он изучал меня хмурым подозревающим взглядом. Это не Петрас. Даже напившись, он побрезгует ко мне приставать. Зато, может, удастся развязать ему язык.

Вскоре служанка принесла два медных кубка и кувшин, до краёв наполненный золотистой медовухой.

— Вот это, я понимаю, обед! — усмехнулась я.

Служанка поставила поднос и удалилась чуть ли не бегом. Я схватила с ложа оленью шкуру и бросила на пол рядом с Асгримом.

— Хочешь дружеский совет? Не сиди на холодном.

Я сгребла оба подноса и поставила их туда же.

Стражник скривился:

— Я закалённый.

Я устроилась на шкуре, скрестив лодыжки, разлила мёд по кубкам и протянула один стражнику.

— За знакомство.

Асгрим вскинул хищно изогнутые брови:

— Я не пью на службе.

— Знаешь поговорку: мешай дело с бездельем, проживёшь век с весельем.

Асгрим хмыкнул и потянулся за кубком. Покрутил его в руках, разглядывая напиток.

— К длиннобородым службу. Всё равно я не пьянею.

Мы чокнулись, и он сделал несколько больших глотков. Я только для вида пригубила. Асгрим полил мёдом кусок мяса, положил в рот, причмокивая, и облизал пальцы. Кубок опорожнил залпом. Глаза заблестели, а лицо приобрело более радушное выражение.

— Отыскал ту корову? — я решила зайти издалека.

— А? Нет, я едва до выхода добрался, как Шейс поднял тревогу, что ты сбежала.

Налив себе полный кубок, он попытался добавить и мне, но я покачала головой.

— Извини, что доставляю столько неудобств.

— Не ижвиняйшя — бешит, — прошамкал Асгрим, заглатывая ещё один кусок мяса с мёдом. — Мы не друзья, что бы там Его Величество с принцессой ни говорили.

Он всегда так странно произносит имя принцессы, словно выплёвывает оскорбление, ещё хуже чем «длиннобородые».

— Тебе она тоже отказала?

Асгрим скрипнул зубами, но всё-таки ответил, правда, глядя не в глаза, а в стену надо мной.

— Я рождением не вышел. Вначале принцы всякие шли, потом высокая знать. А я сын охотника, сирота, которого Его Величество взял на воспитание из жалости.

Он опрокинул в себя ещё один кубок. Куда только влезает?

— Мы с Эйтайни в детстве были неразлучны: я её тайными ходами наверх водил и мы гуляли по росной траве под луной и звёздами до рассвета. Весело было! Когда она всем отказывала, я думал, это из-за меня. По нашим обычаям, если принцесса никого не выберет, её руку получит тот, кто победит на воинском турнире. Это был мой единственный шанс. Но она предпочла твоего брата.

Получилось! Если он в чём-то настолько личном сознался, то и про Вейаса начистоту выложит. Я подлила ему медовухи и подняла собственный кубок для тоста:

— Без обид? Я помню, извинения ты не любишь.

— Ты тут вообще ни при чём.

Мы чокнулись, и он снова проглотил всё залпом, вытерев жёлтые усы вокруг рта рукавом.

— Думаю, когда мы уедем, она быстро забудет про Вейаса.

— Вряд ли. Не то, что забудет, а то, что вы уедете. Эйтайни его так приворожила, что он даже думать ни о чём другом не сможет, есть и спать будет только по её указке. Нужна стальная воля, чтобы сопротивляться. Но твой брат даже не пытается.

Я старалась держать себя в руках, но ладони сами сжимались в кулаки, а ногти впивались в кожу до крови.

— Неужели Эйтайни так сильно в него влюбилась?

— Влюбилась, скажешь тоже! — Асгрим засмеялся. — Все дело в детях. Чистокровные туаты часто умирают в первый год жизни. Эйтайни решила, что у полукровки шансов выжить больше, вот и связалась с длиннобородым. Так что про брата можешь забыть до тех пор, пока он не утратит красоту и молодость, а его семя — всхожесть. Тогда с него снимут чары и дадут пинка, и я снова буду на коне, точнее, с принцессой. Мы-то стареем куда медленней вашего, — хвастался Асгрим, а у меня внутренности холодели.

Кубок выпал из рук. Напиток растёкся золотистой лужицей.

Мы никогда не доберёмся до Хельхейма, Вейас никогда не станет Сумеречником. Он будет прозябать куклой принцессы до самой дряхлости, пока его, немощного и никому не нужного, не выкинут на улицу!

— Не переживай, — Асгрим поднял чашку и отодвинулся от липкой лужи. — Тебя здесь удерживать никто не собирается. Придумают, как отправить домой к отцу, и выпустят.

Не желая показывать смятение, я взяла испачканную шкуру и хотела вычистить, но Асгрим остановил:

— Служанки уберут.

Я задвинула её подальше в угол, притащила с ложа чистую и снова села. Асгрим наполнил кубок и протянул мне:

— Выпей — полегчает. Без обид?

Я чокнулась с ним и отхлебнула побольше. Сладкий напиток легко проскочил в горло и согрел. Сведённые мышцы расслабились, мысли потекли плавней и перестали быть такими лихорадочно-безрассудными. Надо сделать, как хотела раньше: задобрить Асгрима и уговорить отвести меня к Вейасу. Ближе меня у брата никого нет, он всегда заботился обо мне, он любит меня. Я заставлю его вспомнить!

— Почему ты так уверен, что тебе бы удалось победить на турнире за руку принцессы? — я выбрала менее болезненную тему.

— Я хороший воин. Мой отец был доблестным охотником, а не плешивым лордом. На моей стороне любовь и удача, — самонадеянно заявил он.

Я прыснула в кулак.

— Не веришь? — Асгрим прищурился, но на этот раз не зло и насмешливо, а по-доброму лукаво.

— Мой отец хоть и лорд, но вовсе не плешивый. За всю жизнь он не проиграл ни единого боя. Знаешь почему?

Асгрим подался вперёд. Вряд ли он воспринимал мои слова всерьёз, но захмелел так, что и сам был не прочь подурачиться:

— Почему?

— Потому что я, — ударила себя рукой в грудь, чтобы показать, насколько пьяна. — Я была его талисманом. Моя удача самая большая — все говорят. У меня сильный покровитель.

— Ох! — Асгрим снова раскатисто рассмеялся. — Может, проверим?

Он вынул из кармана два белых кубика с выкрашенными в красный круглыми выщербинами. Кости, чистая удача — знай себе бросай. Мы с братом в детстве так разыгрывали, кому придётся делать что-то не слишком приятное. Я всегда побеждала, а Вей понарошку обижался. Как же мне его не хватает!

— А давай! — я отхлебнула из кубка для храбрости. — На что играем? На раздевание?

В притворном стеснении я покусала губу и оттянула край рубахи.

— Ни за что! А вдруг мне после этого кошмары сниться будут?

— Тогда на желание.

Асгрим кивнул:

— Наконец-то я добьюсь, чтобы ты сидела тихо, и смогу пару часов поспать. Два из трёх?

Вначале мы бросали, чтобы выбрать, чей ход первый. Стражнику выпал дубль и он, окрылённый победой, выбил одиннадцать очков. Не особо переживая, я выкинула трёшку. Асгрим радостно потёр руки и взял следующий ход. Удача ему изменила — выпало всего пять очков. Он с досадой скривился и передал кубики мне. Я отыграла совсем малость — два очка с семёрки. Асгрим повеселел.

— Я сделаю тебя всухую!

Такими темпами я упущу единственный шанс. Надо повысить ставки:

— Давай угадаем последний ход, м? Так гораздо интересней.

Асгрим подозрительно сощурился:

— Ты не сказала своего желания. Я тебя не выпущу и брата твоего расколдовать не смогу.

— Обещаю, это будет нечто другое. Я скажу, если выиграю. Ну же, неужели ты испугался удачи дочки длиннобородого лорда?

— Воины лесной богини Дану ничего не боятся! — Асгрим сжал кости в кулак и, перебирая их пальцами, загадал: — Будет дубль.

Первый кубик послушно лёг пятёркой вверх, второй покатился, стал на ребро, лениво покачиваясь из стороны в сторону, то четвёркой, то пятёркой. Спустя несколько тягостных мгновений выпала пятёрка.

— Да! Я победил! Два спокойных часа в мягкой постели — я иду к вам! — от радости Асгрим даже заёрзал.