Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны(СИ)

Если Творец смилостивится и умрут лишь двое из четверых - пусть среди выживших будет Мирабелла!

Глава пятая.

Эвитан, окрестности Лютены.

1

Ровно пятьдесят семь шагов - Элгэ считала против собственной воли. Под треск багровых факелов и отчаянные попытки почувствовать то, что впереди...

На пятьдесят восьмом девушка заметила слабый отблеск и резко загасила факел.

Октавиан отстал от сообщницы лишь на миг. В последней искре погибающего огня мелькнуло бледное лицо, закушенные губы. Предаст или нет?

- Они здесь, - беззвучно шепнула илладийка.

И диверсанты вновь заскользили вперед. Точнее - зашуршали, затопали стадом южных элефантов. Затрещали весенними медведями по бурелому.

Элгэ расшумелась так, что не услышит лишь безнадежно глухой столетний дед. А Октавиан ломится еще громче!

Тридцать пять торопливых шагов - и ни звука впереди.

А потом донеслось едва слышное пение. Юный Мальзери в темноте сжал запястье подруги - правое, со шпагой. Целый миг (в него уложились три дружных шага в почти кромешном мраке) юноша был под угрозой удара кинжалом. Прежде чем отпустил руку Элгэ. И девушка поняла, что ему просто не по себе.

Заунывный вой на незнакомом языке (точно ли незнакомом?) холодит кровь в жилах и ей. Что-то здесь определенно не так с этим языком. А еще - с этими подземельями и мертвым городом!

Но Октавиан - просто испугался или понимает перевод? Уже не спросить. Время утекло сквозь пальцы...

- Ничего, - беззвучно шепнула девушка, приблизив губы к уху друга. В конце концов, она - старшая и должна быть смелее. - Уже пришли.

Воистину, утешение из утешений!

Пение - всё громче. Как неотвратимые раскаты просыпающейся грозы. Гром уже есть, молнии - сейчас будут. Как и лесной пожар. Как раз посветлело. А вон и первый факел впереди...

Гроза - настоящая! - это хорошо. Это - не тысячелетняя толща холодного камня над твоей головой!

- Готовься! Сейчас!

Элгэ угадала верно. То ли, как змея, почуяла человечье тепло, то ли агнцы Творца подсказали. Вместе с голубями.

Из-за поворота девушка осторожно выглянула сама. Октавиану не доверила.

Стражи застыли шагах в пятнадцати от незваных гостей. Открытые кирасы - бей не хочу в шеи. Умеет ли Октавиан метать кинжалы? Плох тот сын мидантийца, что не умеет. Мальзери положено мастерски владеть кинжалом, стилетом, ядом, удавкой. Как илладийцу - шпагой и дагой. На то они - Мальзери и илладийцы.

Шорох рядом - Октавиан тоже оценил врага. А все предыдущие шуршания и шебуршания существовали лишь в воображении Элгэ. Ей себя и напарника слышно, врагам - нет.

Диверсанты нырнули обратно. Илладийка ткнула кинжалом в точку на стене, указав на себя, потом - правее. И - кивок в сторону Октавиана. Его подбородок согласно мотнулся вниз.

Какие отчаянные у парня глаза! Больные.

Убивал ли он прежде? Не только в спину, вообще?

- Это - враги, - беззвучно прошептала Элгэ.

Юноша вновь кивнул. С тем же выражением глаз.

Больше нет времени. Если не убивал - убьет сейчас.

Два согласных шага. К повороту - как к обрыву в омут. И как в танце. Она обещала научить Октавиана илладийским танцам. А теперь им больше не танцевать обоим. Никогда.

Два взгляда. Коршуны выбирают добычу. Короткий свистящий полет. Только бы Октавиан не промахнулся!

Неловкое, подрубленное падение двух тел. Тоже танец. Левое - раньше, правое - следом.

Быстрее!

Бесшумно или гремя не хуже закованных мертвецов, Элгэ и Октавиан ринулись вперед. Забрать у трупа оружие - не мародерство.

Пистолеты. Очень хорошо! Просто отлично. Удастся подороже продать жизни.

Кирасы и каменный пол встретились - отнюдь не шелестом осенней листвы. Но не слышно ничьих шагов, кроме собственных. Будто Элгэ и Октавиан здесь одни. Только они и пение.

Нет, не так. Они и речитатив - заглушающий всё и вся...

И еще - нечто просыпается в глубине давно мертвого города. Город умер, а тварь - жива. И очень голодна. Она слишком давно голодала, чтобы теперь удовлетвориться жалкой подачкой...

Девушка бешено встряхнула головой. Лучше не думать, чьи это мысли!

Творец милосердный и всемогущий, откуда Элгэ, дочь Алехандро Илладийского, знает всё это? И зачем ей такое знание?! Лучше бы его не было! Вместе с тварью, что столько веков безопасно продрыхла в толще древнего храма!

Творец милосердный, а вдруг ты тоже спишь? Только тебя не удастся разбудить?

"Если поймешь, что я - уже не я..."

Солнечный диск холодит кожу. Творец спит. Если он вообще существует. Могущественное Зло есть однозначно, но это еще не значит, что в противовес обязательно найдется и Добро...

И словно в ответ, камень под ногами дрогнул в первый раз. Что бы там, в глубине, ни было - оно пробудилось.

2

В особняке жирного мерзавца Гуго у Элгэ было время вспомнить всю жизнь, а здесь - нет. Коридор слишком короткий. Стрела летит - и то медленнее.

Обрыв коридора, за ним - новый виток. Последний. Об этом кричат и бешено колотящееся сердце (будто оно раньше молчало), и бьющее в уши мертвое пение. А особенно - четверо солдат в кирасах. Стража у входа.

А еще под ногами ворочается здоровенная, оголодавшая за века тварь. Хотя она-то как раз ни в чём не виновата. Только в том, что хочет жрать.

Полсотни шагов. Нас - двое, врагов - четверо. Элгэ не выстрелить с двух рук - пистолеты тяжелы, а женской силе есть предел. Точнее - выстрелить-то можно, а вот попасть в сердце или в голову...

Октавиан? Илладийка не спросила, насколько хорошо он стреляет с левой. И стреляет ли вообще.

Почему эти не замолчат? Почему до свихнутых кретинов не доходит, что их могильные завывания для подземной твари - как красная тряпка для быка?!

Быки, коррида, Илладэн... Вишневые сады и гранатовые рощи... Милосердный Творец, помоги убить тех, кто хочет, чтобы Диего больше никогда не увидел Илладэна!

- Элгэ, что будем делать?

Шепот еле уловим даже тебе самой. Значит - не вздрагивай. Стражам за углом не слышно точно.

А вот выстрелить и одновременно метнуть кинжал Элгэ не сумеет. На шум из-за поворота выскочат те, поющие. И наверняка они способны не только выть! У змей просто обязаны быть ядовитые жала...

И ладно еще, если за углом только певцы древних склепов и голодных тварей. А если в придачу десяток солдат?

А если здесь, в подземелье, их - сотни?! И они сейчас на шум со всех сторон...

А если небо обрушится на землю, а земля полетит в огненные тартарары, паникерша?

- Стреляем на счет три. Раз, два...

А уцелевшим - по кинжалу за ухо!

Дикий грохот, заложила уши отдача, бьет в нос острый запах, слезятся глаза. Горелый порох, дикий вопль впереди...

Кто попал - Элгэ, Октавиан или оба? Или...

Двое врагов - на полу. Один - неподвижен, второй корчится.

Двойка уцелевших вскидывает пистолеты. Медленно-медленно, как в сонном мареве... Элгэ с Октавианом тоже еле шевелятся - да что же это с руками?

Из-за спин шакалов выплывает некто в черном. С жезлом, или что там у него палкообразное в руке - орудие восточного боя?

Кинжалы летят во вражеские морды. Элгэ и Октавиан, пригибаясь, ныряют назад - за стену. Кажется, одновременно. Оба - со скоростью сонных мух на солнцепеке.

И могильная тишина. Только пуля свинцовым кинжалом срезала илладийке прядь лохматых волос. У самого виска. А вторая сбила со стены мелкий камешек на голову Октавиана.

Не продохнуть от горелой вони... Ничего, терпимо.

Живы! И даже не ранены.

Почему так тихо? Пули не свистят, враги не орут, и тела валятся абсолютно бесшумно. Как там, на площади...

Вернется слух? Должен.

За черной фигурой ворвалась вторая, третья, а за ними - оглушительный мир звуков. Лязга, воплей и стонов. Рева, топота и проклятий. На эвитанском.