Феечка. Еще один разговор о любви (СИ)

— Одну! — предположила я. — Он столько времени провел здесь, что будет скучать по своей тюрьме и постоянно возвращаться.

— Это печально…

— Тюрьма, даже самая комфортабельная, всегда печально…

— А ты что дальше будешь делать? — я понимала, что Фрей давно уже хотел задать мне этот вопрос.

— В Храм Богинь! — не раздумывая ответила я. Собственно, здесь мне делать было больше нечего. Кому смогла — помогла. Жаль только, с рода Фрея проклятия снять не удалось.

— Я предполагал, что ты так и поступишь, — он протянул руку и коснулся моих пальцев. — И я не прошу, чтобы ты поступила иначе. Я слишком тебя люблю…

— К сожалению, Фрей, я не могу ответить тем же. Но ты навсегда останешься самым лучшим моим другом, — я подмигнула ему. — И я буду за тобой приглядывать.

— Не надо… — он совсем сник. — Боюсь, то, что ты увидишь, тебя не порадует.

— Будешь пытаться продолжить свой род?

— У меня нет выхода!

— Мне кажется, Фрей, что выход всегда есть! Сколько детей после последней войны остались без родителей? Ты можешь дать им не только имя, но и ту любовь, которая в тебе есть.

— Нет… Я буду плохим отцом… Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы и дети начали умирать…

— Прости, Фрей…

— Ты не виновата, Алечка! — он вымученно улыбнулся.

В дверях появился Вик. Через плечо он нес сумку. Мы с Фреем дружно рассмеялись. Он растерянно посмотрел на нас, на себя, но так и не понял, что нас развеселило.

— Мы просто поспорили, сколько сумок ты наберешь. И Алечка оказалась права — всего одну.

— Да, — он как-то виновато потоптался на месте, — взял лишь самое необходимое! А всего… Не унесешь!

Мы отправились по переходам горы Элрой и уже очень скоро вышли в долину, где расположился Тримир.

Лавка Андрона оказалась закрытой. Мы с Фреем покрутились вокруг да около, но выяснили лишь, что торговец вдруг обзавелся невестой и уехал домой. Что ж, этого и следовало ожидать.

— Пошли, — я взяла Фрея под руку, — раз домой — значит, все у них хорошо!

Мы гуляли по Тримиру и я невольно вспоминала себя в то время, когда впервые попала на эти улицы. Растерянная, потерявшаяся, испуганная…

— Где-то здесь ты меня похитил, — я улыбнулась.

— Ага, — кивнул Фрей, — ты была такой изумительно красивой в своей решимости спасти Андрона.

— На то ты и рассчитывал?

— Конечно… Я бы все равно вреда ему причинять не стал.

— Теперь-то я знаю, а вот тогда… Я прощалась с жизнью.

— Ну, прости, фея моя! — он нагнулся и чмокнул меня в щечку.

— Тоже у Крега научился? — эльфы вообще не способны проявлять свои чувства. А уж прилюдно и тем более.

— Да! И кофе в постель подавать с царским видом тоже! Могу продемонстрировать!

— Шут гороховый! — рассмеялась я.

Вот так! Жизнь предъявляет свои права. Еще дня три назад при упоминании о Креге, на глаза наворачивались слезы, а теперь только улыбка, будто тебя коснулось солнышко! Рыжее!

Мы свернули к гостинице и буквально оказались окружены толпой детей. Они прыгали вокруг маленькой зареванной девочки в грязной оборванной одежде и улюлюкали:

— Ушастая, ушастая!

— Поганой метлой тебя!

— Вали к себе в свою эльфляндию!

Девочка горько плакала, размазывая кулачками по щечкам грязь.

— Вот папа плидет и вам уши наделет, — обиженно кричала она.

— Да где он, твой папаша? Его у тебя отродясь не было! И мамаша твоя под забором подохла!

Я застыла на месте и подергала Фрея за рукав его рубашки. Он вопросительно посмотрел на меня, а я просительно на него, а потом на девочку.

— Ну и кто тут обижает мою девочку? — грозно спросил Фрей, потянувшись к перевязи с мечом.

Наступила полнейшая тишина. У мальчишек отвисли челюсти. Они еще с минуту просто стояли, а потом кто-то свистнул, и они в мгновение ока разбежались в разные стороны.

— Как тебя зовут, малышка? — я присела около девочки, достала платочек и принялась вытирать слезы.

— Мелиссия! — гордо ответила она, зыркнув в сторону Фрея васильковыми глазками. — А ты плавда, мой папа?

— Ну конечно! — Фрей подошел и протянул девочке руку. — Ты меня разве не помнишь?

Она неуверенно покачала головой, но вложила свою маленькую ладошку в руку Фрея.

— А мама, значит, умерла? — спросил он.

— Да, — печально сказала малышка, — она болела, а денег на влача не было.

— А с кем ты живешь?

— С Анькой и Сачком! — девочка произнесла эти имена с любовью и даже запрыгала на месте, — я тебя с ними познакомлю!

— А кто это? — опешил Фрей.

— Мои собачки…

— Ты живешь с собаками? — он просто застыл на месте, а Лисса закивала головой.

— А где ты живешь?

— У них в домике, пойдем, покажу, — она потянула Фрея куда-то в сторону.

— Постой, Лисса, а других родственников у тебя нет?

Она недоуменно переводила взгляд с меня на Фрея.

— Фрей, хватит ее уже пытать… Ясно же, что она никому тут не нужна! Пойдем в гостиницу, отмоем ее и накормим, а завтра сходим к страже и все узнаем.

Лисса видимо нормально не ела уже много дней. Она так и уснула за столом, сжимая кусочек лепешки в одной руке и вилку — в другой. Фрей осторожно поднял ее и переложил в кровать, а потом сел рядом с девочкой и долго гладил ее по волосам. Они оказались изумительного жемчужного цвета, после того, как мы выкупали Лиссу в нескольких водах.

— Она будет красавицей, — печально произнес Фрей. — И на что я ее обрекаю, с твоей легкой руки? Что будет с девочкой, если она полюбит меня? Ты об этом подумала?

— Знаешь, Фрей, здесь она умрет вернее. И раньше… Уму не постижимо: ребенок жил с собаками в конуре!

— Она — эльфийка… А после войны, сама понимаешь, эльфов не слишком-то жалуют.

— Она, прежде всего, ребенок!

Это же самое мы высказали страже Тримира, когда с самого утра пошли разбираться, почему Лисса жила в конуре. Наверное, нам повезло, что на месте был капитан Леонард Тримирский, прозванный так за безусловную преданность городу, в котором жил с самого рождения, и знал, пожалуй, каждого его жителя. Он и рассказал нам всю историю девочки.

Антонелла с детства хотела увидеть мир. Она так радовалась, когда еще совсем молоденькой девушкой сбежала из-под опеки родителей и многочисленных родственников! Но свобода ее продлилась недолго.

Господин Тар Бонниус жил уже довольно давно. Жил бессмысленно… Он хотел быть кем-то, хотел признания и поклонения. Но ни знаний, ни умений, ни происхождения, ни характера… Так один из многих, но с очень большими амбициями. А компенсировал он постоянное чувство ущербности за счет многочисленных рабов.

Его дом на самом западе Светлого Леса был ничем не примечателен. Так: замок — не замок, крепость — не крепость… Особнячок с виду, но обнесенный высоченным забором. Просторный холл, несколько комнат, столовая и кухня. Каждый, кто бывал здесь, говорил, что живет Тар Бонниус скромно, но прилично. В подвал этот скромный добропорядочный эльфийский господин посторонних не пускал. Между тем, весь его дом походил на айсберг. Там, под землей, была большая часть помещений и строений. И жили там рабы.

Тар Бонниус возвращался из столицы. Там он принимал самое активное участие в празднике урожая, представляя западные земли и выступая от их имени. Он был доволен: часть пожертвований, которые в этот великий праздник обычно распределяли между самыми бедными, он сумел переложить в свой карман, а урожай с его плантаций вызвал искреннее восхищение таких же как он фермеров.

Антонеллу он заметил издалека. Девушка весело и беззаботно шла по дороге, напевая про себя какую-то мелодичную песенку. Она планировала добраться до столицы, чтобы обрадовать своим появлением любимого брата, вынужденного там жить. Чудесная погода, щебет птах, запах немыслимых трав и свобода кружили голову, и мир казался полным радости и любви.

«Какая жертва!» — подумал Тар Бонниус, едва взглянув на нее. Ему хотелось бы вот так же жить и радоваться, но не получалось приглушить обиду и злобу на всех, кто был удачливее его. Вот и она! Тар Бонниус скрипнул зубами, а потом в мгновение сменил гримасу ненависти на улыбку.