Бремя Бездушных (СИ)

* * *

Натравив демона на сородичей, Кисара, побежала туда, куда указывал Колд - к знамени Гирита, под которым сражался капеллан ордена. Оживленные некромантом мертвецы и порабощенное порождение Бездны выиграли достаточно времени, чтобы замыкающие отряд бойцы смогли пробиться вперед, соединившись с основными силами. К тому же колдун без устали поднимал павших в битве солдат, отправляя их в хвост отряда.

Кисара поискала глазами Миаджи, но не смогла отыскать демоницу в кипящей битве. Зато девушка увидела вход в обитель Нерушимых Врат. Обереги, вместе с камнями вложенные в стены и массивные створки разгорались алым свечением, реагируя на присутствие демонов, что казалось невозможным - обитель все еще защищали древние чары, а значит, гиритцы оказались правы - пробиться в крепость, значит спастись.

- Только как это сделать? - взгляд девушки скользнул по запертым воротам, украшенным огромным символом Сидония Воздаятеля - латной, сжатой в кулак шипованной перчаткой.

- Надо прорываться! - Лисандра оказалась рядом с южанкой. Плащ паладина стал похож на грязную тряпку и был оборван почти до середины, а на доспехах виднелись свежие вмятины и царапины.

- Некромант сказал, что поможет, но ему нужно время. Маги и Калеос с Исель прикроют его. Ты можешь что-нибудь еще сделать с этими тварями? - паладин мечом указала на бесчисленные орды демонов, все прибывающие из бурлящего черного тумана.

- Не знаю, - честно призналась Кисара. - Я чувствую, что Скверна глубоко въелась в эти земли. Такое ощущение, будто твари не отходили от стен обители с тех пор, как пали сидониты. Здесь все отравлено Бездной!

- Но крепость цела! - пользуясь короткой передышкой, Лисандра огляделась. - Как такое возможно?

- Не знаю, - покачала головой Кисара. - Но нам необходимо добраться до ворот!

- Хорошо, - стряхнув с меча дымящуюся демоническую плоть, Лисандра кивнула. - Я пойду вперед, там от моего клинка больше пользы, а ты оставайся с магами! Да хранит тебя Благодетельница!

- И тебя, - слова Кисары понеслись вслед за удаляющейся девушкой, спешащей в авангард, где сражались зверолюды.

Паладин перешла на бег и, сделав широкий прыжок, пробила клинком стоявшего к ней спиной демона, упавшего, казалось, прямо с неба. Оружие Лисандры со скрежетом вспороло панцирь из затвердевшего перегноя и пронзило черное сердце твари.

Отбросив извивающегося противника в сторону, Лисандра наткнулась глазами на Таллага. К этому моменту зверолюд уже почти исчерпал своим шаманские способности, истратив запас магической энергии и, выпустив лезвия из широких браслетов, спешил вступить в ближний бой.

Вдвоем паладин и зверолюд оттеснили демонов, прорвавшихся сквозь брешь в поредевшем строю пехоты и выжившие солдаты, к которым на помощь пробились гиритцы, снова сомкнули свои ряды. Выстроившись клином, отряд быстро продвигался к воротам обители, буквально прорубая себе путь и платя кровавую дань за каждый шаг, сделанный по проклятой земле.

- Давайте все вперед, я следом, - Таллаг тряхнул головой в сторону ворот, выхватывая Громовержец и обрушивая сверкающую сталь на лапу выступившего из тумана демона, чье колено оказалось зверолюду выше макушки.

Услышав, как хрустнула кость, Буревестник вырвал топор из раны и ударил снова, словно лесоруб, валящий дерево. Тварь пошатнулась, и нелепо взмахнув когтистыми лапами начала заваливаться в бок. Цепь Громовержца серебристой молнией метнулась к бычьей шее демона и, несколько раз охватив ее, с лязгом сомкнулась. Еще раз воззвав к магии, заключенной в оружии, Таллаг рванул цепь и та, с треском молний впилась в кожу безостановочно вопящего демона, отделив его уродливую голову от тела.

Простых солдат, так же, как и жрецов Лигеи было практически не видно. Над побоищем возвышались лишь уродливые выродки Бездны и закованные в черную броню фигуры гиритцев, собравшихся вокруг сжимающего знамя Капеллана.

Сплотившись вокруг выживших магов и Грегора, монахи - воины сформировали стальной кулак, обрушившийся на противников и пробивающий себе дорогу к стенам обители Нерушимых Врат.

Лисандра оказалась между гиритцем, чье лицо скрывал помятый шлем и рыцарем-защитником Гирионом. Мельком обернувшись, она увидела Кисару, стоящую рядом с ученицей архимага и некромантом.

Обладающие даром магии без устали плели смертоносные заклинания, поддерживая отряд на пределе своих возможностей, и паладин сосредоточилась на своем деле. Ей, как и гиритцам, нельзя было позволить демонам добраться до волшебников.

Девушка рубила и колола клинком, разбрасывая противников и рассекая бесчисленные уродливые лица, вырастающие перед ней из мрака. Она видела, как лапа с длинными кривыми пальцами смела сражающегося слева от нее гиритца и окровавленный шлем слетел с бессильно поникшей головы.

Место павшего сразу же занял седой бездушный, знакомый паладину. Он носил имя Фалкон и сражался тяжелым молотом. Лисандра услышала или, возможно, ей просто показалось, как старый монах произнес молитву о павшем брате, обрушивая свой гнев на противника, забравшего жизнь монаха.

Молот с треском сломал уродливо сросшиеся ребра на груди демона, отбросив того назад и Лисандра, быстрым выпадом, рассекла твари горло, после чего Фалкон, вновь поднявший свой молот, размозжил рогатый череп, превратив его в вонючее месиво из слизи и обломков костей.

Внезапно пространство перед Лисандрой расчистилось, и она увидела, как поначалу отрезанные от основного отряда зверолюды продолжают сражаться при поддержки Миаджи. Их осталось меньше десятка, но дети Урсулы не отступали, круша противников направо и налево.

Взгляд Лисандры выхватил из общей ужасающей картины фигуру в красных доспехах, с пропитавшейся кровью волчьей шкурой на плечах.

Скар Кровожад, вожак зверолюдов, явно не зря получил свое прозвище и по праву мог называться избранным сыном Великой Праматери. Он сражался на острие атаки, тесня напирающих на него со всех сторон противников. Смеясь тварям в лицо, бесстрашный воин отрубал тянущееся к нему когтистые лапы. Паладину даже показалось, что глаза Скара сменили свой янтарный цвет на ярко красный, и теперь угрожающе горят пламенем ярости в смотровой щели его шлема.

Демоны выпрыгивали из тумана беспорядочно и разрозненно. Это давало смертным хоть какой-то шанс осуществить задуманное. Отряд Грегора бросился на помощь зверолюдам, стремясь объединиться с ними и продолжить продвижение к воротам.

Пока Лисандра бежала вместе со всеми, она не могла оторвать взгляда от неистово сражавшегося Скара.

Манера боя зверолюда не походила на изящное фехтование, которому учили рыцарей и паладинов. Не была она и красивым искусством боя дуэлянтов и не скупыми движениями мастеров меча. В каждом движении зверолюда читалась необузданная ярость, нашедшая воплощение в непредсказуемых выпадах и диких, молниеносных ударах.

Скар бился с упоением, словно клыками вгрызаясь в толпу врагов. Его топоры с грохотом обрушивались на костяную броню оскверненных и панцирные наросты демонов, с треском проламывая их и жадно погружаясь в разлагающуюся плоть.

Не успев вдоволь насытиться отбираемой жизнью, грозное оружие с чавкающим звуком, сопровождаемым стоном предыдущей жертвы, покидало страшную рану, вырывая мясо и разбрызгивая черную кровь.

Топоры Скара вновь вздымались к беззвездному небу, поливающему поле боя кровавым дождем, чтобы со свистом, в котором слышалась хвала великой Праматери, вновь вгрызться своими стальными клыками в тело врага, дабы утолить бесконечный голод жестокой богини.

Поглощенный боевым неистовством зверолюд не замечал сыплющихся со всех сторон ударов - прочный доспех оберегал его тело, дар Урсулы - защищал его душу, а сам Скар являлся воплощением ярости своего народа, изредка хрипло выкрикивая, словно в боевом трансе:

- К смерти и славе, братья!

- Сквозь ливни крови! - Дружно подхватывали оставшиеся в живых зверолюды.