Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 (ЛП)

— Один выстрел. Убейте или умрите. Если один из вас упадет — он будет считаться побежденным и, честь его соперника — будет восстановлена. Если оба противника останутся живы — все претензии друг к другу считаются утратившими силу, а, повторного вызова — не последует. Итак, господа, клянетесь ли вы следовать этим правилам дуэльного кодекса?

Оба офицера согласно кивнули.

— Что же, очень хорошо, — заключил Брандт.

Достав небольшой кожаный мешочек, он насыпал по боевому заряду в каждый пистолет, и, взяв пару свинцовых пуль, обернутых в кожаный пластырь, аккуратно зарядил оба ствола.

— Станьте спиной к спине. Стреляете по моему сигналу, — проговорил Брандт, возвращая пистолеты дуэлянтам.

Противники заняли свои места. Это было удивительно, но Форстер был абсолютно спокоен. Юноша взвел курок и, подняв руку, поднес пистолет к правой щеке, держа его дулом вверх.

— Каждый из вас сделает десять шагов вперед, — продолжал Акким Брандт. — После того, как вы сделаете последний из этих шагов, вы — разворачиваетесь и, делаете выстрел. Результат этих выстрелов, каким бы он ни был, — урегулирует все разногласия, возникшие между вами. Я надеюсь — все понятно?!

— Абсолютно, — торжественно произнес Дитрих Ягер.

— Да, — подтвердил Форстер.

— Последний вопрос, господа, вы действительно не видите возможности обойтись без дуэли? — после небольшой паузы спросил Брандт.

— Конечно, нет! — воскликнул Ягер. — Я — абсолютно прав! И не собираюсь терпеть оскорбления от этого безродного головореза!

— Хорошо, как насчет вас, Форстер? Не желаете ли вы отказаться от ваших обвинений? В этом нет ничего постыдного!

— Я делаю это не для себя, ответил молодой человек. — Я делаю это для всех тех людей, которые погибли по вине бездарных приказов капитана Ягера. Я делаю это для моих друзей и моих братьев по оружию. Я не могу запятнать их память извинениями этому человеку. Мой выстрел — отомстит за их смерть.

— Месть не приносит удовлетворения, — тихо произнес Брандт. Настолько тихо, что его мог слышать лишь Форстер.

— Может, и нет, — так же тихо ответил юноша. — Но, возмездие еще никто не отменял!

— Милорд Зензи, не хотите ли руководить проведением дуэли? Все-таки, вы являетесь секундантом одной из сторон, — обратился Акким Брандт к Оскару Зензи.

— Э…, ну… учитывая необычность ситуации…, думаю…, будет лучше…, если я доверю эту честь вам, — немного помявшись, ответил стирландский вельможа.

— Что же, очень хорошо! — кивнул Брандт. — Итак, господа, — после короткой паузы скомандовал он, — Расходитесь! Один! — начал Акким отсчет шагов. — Два…

Еще восемь секунд и, он может умереть! Это было удивительно, но мысль о смерти нисколько не тревожила Форстера. Необычная отстраненность завладела им. Шлагенер сделал еще один шаг. Окружающий мир стал медленно оживать, наполняясь красками и звуками, время замедлилось, растягиваясь, словно густая патока — каждая секунда превращалась в бесконечность. Мертвая трава приобрела ярко-зеленый оттенок, небо стало лазурным, а облака — белоснежными. Запахи обострились, став резкими и гипертрофированными: ароматы пожухлой травы и мерзлой земли, затхлые миазмы пота и экскрементов с необыкновенной силой ударили в нос Шлагенеру. Впервые юноша так явственно ощутил свою близость с окружающим миром — миром, с которым ему через пару секунд, возможно, суждено будет расстаться навсегда. Ведь он видел все это каждый день, но только близость смерти сбросила пелену, застилающую его глаза. Острая боль сожаления о возможной утрате пронзила сердце молодого человека. Он не потеряет все это! Эта мысль привела Форстера в чувство. Это его мир, живой мир, мир, потерянный для многих достойных людей из-за глупости Дитриха Ягера.

— Три…, Четыре…, Пять…, - продолжал отсчитывать Акким Брандт.

Шлагенер продолжал идти вперед, отмеривая шаги в соответствии с этим счетом.

— Шесть!

Юноша глубоко вздохнул и задержал дыхание. Краем глаза он увидел невозмутимое лицо графа Мартина — молчаливый зритель среди бушующей страстями толпы. Форстеру хотелось верить, что он разглядел что-то еще в холодном взгляде графа выборщика — веру в то, что справедливость восторжествует.

— Семь!

Молодой человек медленно выдохнул сквозь сжатые губы.

— Восемь!

Форстер закрыл глаза, концентрируясь на биении своего сердца, ощущая на своем лице нежный поцелуй ветра. Он видел все происходящее, словно со стороны, видел каждое лицо в этой огромной толпе: вот суровое лицо Аккима Брандта, чуть дальше — взволнованный Оскар Зензи в окружении других сторонников Дитриха Ягера, еще дальше — Мартин, граф Стирландский и, над всем этим людским морем, главенствует неумолимый счет.

— Девять!

Сердце в груди юноши забилось чаще. Его дыхание стало прерывистым. Но, рука Форстера сохраняла прежнюю твердость — ствол пистолета чуть наклонился вперед, готовый выпустить смертоносный заряд.

— Десять!

Закрыв глаза, юноша… выдохнул…, вдохнул…, выдохнул…

— Поворачивайтесь!

Шлагенер открыл глаза и, повернувшись, направил дуло пистолета в лицо своего противника.

Ягер повернулся медленнее Форстера, но — вскинул пистолет и спустил курок первым.

Юноша почувствовал удар и боль в левом плече, затем — он увидел, как гримаса ужаса расползается по лицу его противника. Ягер выстрелил, но, в спешке, ему не удалось выстрелить точно. Теперь, у Шлагенера была бездна времени, чтобы выполнить свой выстрел. Они оба прекрасно понимали сложившуюся ситуацию. То, что начиналось как дуэль — превратилось в казнь.

Лицо Дитриха стало белым как бумага. Он в отчаянии поднял руки вверх, помертвевшие губы чуть слышно прошептали:

— Ради всего святого…

Форстер выжидал, пока уровень адреналина в его крови не придет в норму, и, сердце перестанет бешено колотиться в груди…, пока не стихнет легкий порыв ветра…

Ягер отшатнулся на шаг назад.

— Стоять, — рявкнул Брандт громовым голосом.

Юноша медленно и тщательно прицелился. Всего один выстрел. Больше и не нужно.

Затем, он плавно спустил курок.

Пуля ударила Ягера в правое запястье, раздробив кости. Земля окрасилась брызнувшей из раны кровью, кусочки кожи и осколки костей разлетелись на несколько метров, яркими пятнами алея среди блеклых красок ранней зимы.

Дитрих упал на колени, крича и сжимая искалеченную правую руку здоровой рукой. Несмотря на боль, он нашел в себе силы взглянуть на Форстера. Он не понимал, это сквозило в его взгляде.

— Ты… мог… убить меня, — простонал Ягер сквозь сжатые зубы, с трудом превозмогая терзавшую его боль. — Почему?!

Форстер подошел к сидящему в грязи человеку:

— Мне не это было нужно, — ответил он просто. — Твоя сущность раскрыта — перед всеми собравшимися здесь людьми. Когда наступил момент истины — ты оказался самым заурядным трусом. Ты не мог бежать, хотя, каждая частичка твоего жалкого существа кричала об этом, и, ты — сбежал бы, если бы Акким Брандт не остановил тебя, Дитрих. Ты бежал бы, куда глаза глядят, словно обычный дезертир. Все кончено, Дитрих. Ты больше никогда не сможешь держать меч в своих руках. Скорее всего, правую руку придется ампутировать. Мне этого вполне достаточно. Я не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести.

Подошедший следом за Форстером Акким Брандт протянул руку, чтобы взять пистолет из рук Шлагенера.

— Сострадание — это не слабость! Поверьте мне, друг мой, оно способно избавить нас от гораздо большего количества грехов, чем наказание!

— Мудрые слова, — согласился незаметно подошедший к месту дуэли Мартин фон Кристальбах. — Скажи мне, солдат, как ты смотришь на следующее предложение? Кажется, у меня появилась вакансия для опытного офицера, — граф бросил презрительный взгляд на съежившегося Ягера. — Вы сами виноваты в случившемся, Дитрих! — прервал Мартин собиравшегося что-то возразить Ягера. — Эта ваша собственная ошибка! Будьте мужчиной! И, перестаньте, наконец, валяться в грязи — неужели вам недостаточно унижения?!