Зуб дракона

— К сожалению, их забрали к себе крайне неприятные типы. Но я бы на твоем месте за них не волновался. Я уже предпринял необходимые меры.

И доктор Феникс лучезарно улыбнулся, пронизывая Дэна взглядом своих бесцветных, белесых глаз, в которых будто не было зрачков. Он медленно поднялся с кресла и навис над кроватью.

— Если говорить в более научном ключе, должен сказать, что это и поразительно, и печально, насколько же твое сознание поражено этой негодной смитовской плесенью. Когда-то мне представилась возможность изучить двух твоих тетушек, и это оказались невыносимо скучные образцы простой умственной организации с полным отсутствием воображения, что характерно и для тебя, прошу прощения за столь прямое высказывание. Какой огромный потенциал, заключенный в плоти и крови Смитов, так и остался нереализованным. — Он замолчал и плотоядно облизнул губы. Его брови озабоченно изогнулись. — Как считаешь, могут ли твои брат с сестрой оказаться более… интересными? Прошу тебя, скажи да. В конце концов, в них гораздо больше осталось от вашей диковатой матушки, чем в тебе. А сознание вашей матери — просто потрясающий лабиринт впечатляющих образов и поистине животных желаний — настолько, насколько можно ожидать от женщины, воспитанной в таких условиях, как она.

Доктор оглядел Дэна, его ступни, ноги, руки и грудь, и его узкие ноздри воодушевленно затрепетали.

— Ты все еще мой друг, Дэниэл Смит. И твое сознание все прогнило от ненужных беспокойств и страхов. Твое тело истощено и ослаблено из-за никому не нужного самопожертвования. Я не могу допустить дальнейшего существования такого тебя.

Он склонился вперед и хрустнул своими длинными паучьими пальцами.

— Когда ты снова проснешься, ты будешь обновленным. Переделанным.

Он подвигал пальцами, внимательно их разглядывая, словно видел в первый раз.

— Как твой друг, я придумаю для тебя гораздо более интересный и захватывающий способ… существования. — Дэниэл содрогнулся, когда ледяной палец прикоснулся к его грудной клетке. — Более интересный, чем твое нынешнее существование. Но не переживай о прежнем себе. Быть обычным человеком настолько… банально.

— Доктор Феникс? — позвал мужской голос. Говорящий находился вне поля зрения Дэна.

Склонив голову набок, Феникс погладил Дэна по щеке своей холодной, влажной ладонью. Парализованному телу Дэна даже удалось вздрогнуть.

— Да? — неторопливо отозвался Феникс. — В чем дело?

— Новости из Эштауна, — ответил голос. — Макси уже внутри.

— Вот и славно, — пропел Феникс. — Дорогой маленький Максимилиан заставит их попотеть. Мы с близнецами присоединимся к нему завтра. Они — единственная компания, которая мне понадобится.

Он наклонился еще ниже, глядя своими пустыми глазами в лицо Дэниэлу. Ближе, еще ближе, и Дэн уже ничего не мог разглядеть. Слезы затекали ему прямо в глаза.

— Смиты нуждаются в воссоединении, — шепнул из тумана Феникс. Его влажное дыхание отдавало корицей.

Дэниэл попытался проморгаться, но окружающий мир поблек и исчез. Сердце замедлилось, и его поглотила непроглядная тьма.

Первый урок латыни у Сайруса проходил в маленькой комнате на втором этаже. В голой каменной стене было всего одно окно. Рядом сидела сестра, громоздилась гора старых, разваливающихся книжек, и сердитая старушка поминутно раздавала ему подзатыльники.

Миссис Элдридж уже успела стукнуть его, щелкнуть по лбу, пнуть и потаскать за уши. А Антигону нежно похлопали по щечке, поскольку она действительно пыталась вникнуть в содержание разваленной перед ней книжной рухляди. Сайруса же гораздо больше интересовало окно, в котором то и дело мелькали аэропланы. Его мысли поглотили фантазии о боях на воздушных шарах, летающих велосипедах, ключах, открывающих любую дверь, и болтающемся вместе с ними черном зубе.

Затем наконец миссис Элдридж направилась к двери.

— Если через тридцать минут я не вернусь, попробуйте разыскать престарелого Левлина Дугласа. Он всегда сидит у причала.

— Куда вы? — спросила Антигона.

Сайрусу захотелось лягнуть ее. Какая разница, куда идет миссис Элдридж, если она наконец собралась оставить их в покое?

— Поговорить с мистером Сесилом Родесом насчет вас двоих.

С тех пор прошел уже целый час.

Сайрус теперь раскинулся на письменном столе, пристроив ноги на подоконник у раскрытого окна. Новая куртка, свернутая в рулон, покоилась у него под головой. Он слышал, как сестра где-то позади все еще шелестит страницами, но не сводил глаз с медленно покачивающихся изумрудных верхушек деревьев, словно тянущихся к маленьким облачкам в небе.

Сегодня был один из дней, которые он называл днями охоты на покрышки — время отвлечься от тяжелых размышлений, искать, собирать и разведывать. Но это было невозможно, и его воспаленный мозг прокручивал одни и те же беспокойные мысли.

Дэн погиб? Там была кровь? Ему было больно? Как он теперь выглядит? Сможет ли Руперт его найти? Увидят ли они когда-нибудь его тело? Удастся ли им с ним попрощаться или в этот раз снова повторится сценарий всех предыдущих потерь — улыбка и навсегда захлопнувшаяся дверь? Таким раньше было прощание. Прощание с отцом, с мамой, затем с родным домом и с океаном. И с чем-то внутри него самого — он не знал с чем, но с чем-то важным.

У Сайруса сжалось горло. Уже знакомая боль заскреблась в груди, желудок медленно перевернулся вверх ногами, и Сайрус закрыл глаза, словно его укачало и он борется с тошнотой. Из окна дул теплый ветерок, но он ощущал на коже лишь холод. На носу и лбу выступил ледяной пот.

Ему захотелось сломать что-нибудь, разбить костяшки о стену и разменять боль на боль. Но он уже слишком много раз так делал, и сейчас ничего не сработает. Однако кулаки сжались сами собой, и подобрались пальцы на ногах.

Медленно дыша, Сайрус усилием воли заставил свое тело расслабиться и обмякнуть. Его пульс замедлился, и желудок наконец успокоился. Ему не хотелось открывать глаза. Может быть, получится уснуть. Может быть, он снова увидит тот сон и ему удастся разглядеть человека за рулем грузовика. Увезшего его отца.

— Слышишь, ты, малолетний гений, — сказала Антигона откуда-то сверху. — Давай просыпайся. Я не думаю, что она вернется. Пойдем отсюда.

Сайрус лениво моргнул.

— Куда?

— Выбирай сам, — отрезала она. — Я слишком устала, и кажется, потянула мозговую мышцу от излишнего усердия. Мы можем поискать Нолана, Гривза или того типа, Левлина Дугласа.

— Я хочу есть, — проныл Сайрус.

Антигона только фыркнула.

— Ну, удачи тебе.

Сайрус сел. Ему хотелось найти Нолана, но он понимал, что это бесполезно, только если сам Нолан не захочет, чтобы его нашли. Значит, надо разыскать Руперта. Или Диану Бун. Урок на самолете должен быть веселой штукой.

Антигона потянула его за руку.

— Пойдем! Я хочу поговорить с Рупертом.

— Кажется, мы договорились, что выбираю я.

— Ну да, — сказала Антигона. — Но поскольку ты этого не сделал, все решила я.

Она распахнула дверь и потянула его наружу, на влажный жаркий воздух. Над зеленым вытянутым внутренним двориком нависал коридор второго этажа, утыканный дверями. Через три двери виднелась лестница, по которой можно было попасть на поляну.

— А что с книгами? — спросил он.

— Оставим их, — беспечно отозвалась Антигона. — Все равно мы не знаем, где они лежали.

Они спустились по лестнице и остановились в самом низу. В главном здании начали звонить колокола.

Сайрус глянул на сестру. Это был не тот медленный перезвон, который извещал о времени суток. И на праздник тоже не очень похоже. Это набат. Паника. Шары, только начавшие новую битву, безвольно зависли в воздухе. Пассажиры выключили подвесные пропеллеры. Все люди вокруг остановились, бросили свои дела и уставились на главное здание.

На третьем этаже, ровно напротив мирно спящих горгулий, раскололось большое окно, и в вихре стеклянных осколков из него легко выпорхнула и кинулась в траву черная стремительная фигура. Свернувшись клубком, она подскочила, покатилась и резво встала на ноги.