Алракцитовое сердце (СИ)

Голем неодобрительно покачал головой:

- Но...

- Восстановишь силы - сам с ними и разбирайся, если охота, - перебил Деян. - А я больше обо всей этой колдовской мерзости слышать не желаю. Хватит! - Он резко поднялся из-за стола, но на миг потерял равновесие: пришлось опереться на край. 

Голем взглянул обеспокоенно: 

- Отдохни. Не ровен час, сам свалишься. 

- Без твоих советов обойдусь, - буркнул Деян. 

Нужно было еще умудриться сплести из нарезанного полосами тряпья и заготовленных утром прутьев хоть сколь-либо прочные снегоступы: дело было привычное, но с таким дурным материалом и в почти полной темноте, ощупью, работать прежде не приходилось; отдыхать же он не мог и не хотел. 

В Орыжи говорили: работа руками дает передышку голове; для него это оказалось не вполне верно - слишком въелась привычка пережевывать без конца мысли... Но все же, пока он был хоть чем-то занят, быстрее шло время, жизнь будто бы двигалась вперед, а не топталась на месте; проще было терпеть сложившееся дурацкое положение. 

                                                                        - II -          

Ночь прошла беспокойно. Расстроенные чувства были тому виной или что-то иное, но Деян постоянно просыпался, будто от толчка, а после подолгу не мог заснуть; потому рассвет он приветствовал с облегчением.

За ночь еще похолодало, но снегопад утих, выглянуло солнце, и ослепительно белый мир предстал во всей своей красе - сверкающий, прекрасный, жуткий. Ловушки стояли нетронутые: вокруг хижины вились цепочки лисьих следов.

За рубкой и готовкой утренние часы пролетели незаметно. 

К полудню Деян отряхнул изъеденный насекомыми полушубок, срезал слишком тесные рукава, но выкидывать не стал: проткнул их вдоль краев и стянул куском тонкой веревки - получилось что-то наподобие шапки. Остатки полушубка натянул поверх куртки. 

"Пугало огородное".

Он усмехнулся, попытавшись представить, как выглядит со стороны. 

- Что ты делаешь? - Голем наблюдал за приготовлениями с плохо скрываемым беспокойством.

- Ухожу, - хмыкнул Деян, не без некоторого удовольствия отметив, как дрогнуло лицо чародея. - Покамест недалеко, - пояснил он, выдержав паузу. - Мясо кончается: пройдусь по округе.

Он собирался, захватив ружье, спуститься вниз по ручью, туда, где еще в первый день приметил особо много заячьих следов. Бить зверя из ружья он, конечно, не умел, потому не слишком надеялся что-нибудь добыть; да в дичине, по правде, пока острой нужды и не было. Но хотелось пройтись по лесу: хоть пару часов не видеть перед собой чародея и не чувствовать застывшего взгляда Джибанда, побыть одному, вдохнуть свежего воздуха... Почувствовать, каково это - ступать по сугробам и красться за зверем через зимний лес. Измотанный бессонницей разум рисовал тесную и смрадную хижину отвратительным чудищем, вытягивавшим силы и лишавшим остатков здравомыслия; убраться прочь - хотя бы на время - казалось хорошей идеей. 

- Не надо! - Чародея, однако, его пояснения совсем не успокоили. - Останься.

- Да пошутил я, пошутил, - досадливо отмахнулся Деян. - До темноты вернусь: не хватало еще здесь заблудиться.

- Не надо, - с нажимом повторил чародей. - Прошу тебя. 

- И почему же не надо?

- Ходить здесь одному опасно. Я не очень ясно чую, но, кажется, тут что-то... что-то есть в лесу. - Чародей с трудом встал, держась за выступ в стене. - Кто-то кроме нас с тобой. Не уходи далеко от поляны... лучше вообще от нее не уходи. Раз здесь жили, дом должен быть защищен, а в лесу - кто знает... Еду можно растянуть на несколько дней. Потом я со всем разберусь. 

- Не похоже, чтобы ты в ближайшее время смог с чем-нибудь разобраться, - раздраженно сказал Деян. - Так ты чуешь что-то или тебе кажется? 

Чародей замялся:

- Я не уверен. Но...

- Просто-напросто тебе от духоты мерещится всякая ерунда. - Деян заткнул за пояс пустой мешок на случай, если все-таки удастся что-нибудь раздобыть, и взял ружье. - Белый день на дворе: что может случиться? Только если на голодного зверя напорюсь. Но следов волчьих я не видел, а столкнемся - так авось эта штука, - он взвесил ружье в руке, - на что-нибудь сгодится. 

- Деян, не надо! Это дрянная затея.

- Да что на тебя такое нашло? - Деян, присмотревшись к чародею, удивленно присвистнул: тот выглядел насмерть перепуганным; почти как тогда, когда умолял добить его, но только не бросать на поляне одного. Он явно хотел подойти к двери - но никак не решался отпустить опору, и была в его голосе какая-то знакомая интонация - как у племянниц Эльмы, когда взрослым случалась надобность отлучиться из дому...

- Ты что же это, боишься оставаться один? - спросил пораженный своей догадкой Деян.

Голем вздрогнул; его перекосило. Гримаса эта была яснее любых слов.

- Ну, дела! Тяжко жить без колдовства, да? - Деян едва сдержался, чтобы не расхохотаться в голос. - Но это... Это все-таки чересчур! А еще князем зовешься..

- Ты не понимаешь! Ладно... Ладно, хорошо, я трус, признаю! - Страх чародея оказался сильнее обиды. - Но послушай меня. Подожди пока с охотой.

- Чего мне ждать - пока снег опять повалит? Хватит: и так заболтались мы с тобой. Раз боишься - засов задвинь: все спокойней будет. - Деян добродушно усмехнулся и вышел вон. 

- III -

Снег искрился на солнце; морозный воздух пах хвоей. Ручей начал замерзать, но там, где запорошенный снегом ледок пробило копыто, журчала вода. 

Ружье мешалось, било по бедру, однако идти почему-то казалось легко - будто всю жизнь так ходил. Деян улыбнулся, прислушиваясь. В голове звенело, но снаружи он сразу почувствовал себя лучше, хотя опасения Голема - пусть и объяснившиеся до смешного просто - все же несколько встревожили его; тревогой полнился и сухой колючий воздух. Снегопад и мороз в начале осени несли угрозу всякой жизни в лесу, кроме, разве что, могучих раскидистых елей, приходившихся ровесниками еще Големовому отцу.

"Невиданное дело". - Деян ткнул ружейным стволом топорщащийся перьями бугорок на ветке: мертвая серая птица упала в снег. После недолгих колебаний Деян отряхнул окоченевшую тушку и сунул в мешок: таких птиц он не знал, но и о ядовитых птицах ничего не слышал.

"Будет мясо горчить - так и ладно, не до жиру. Голем - этот, пожалуй, и вовсе разницы не заметит. Ха! Кому рассказать - не поверят: древний колдун лишний час один просидеть боится, как малый ребенок. И почему так? Да кто ж его поймет".

 Мысли его ненадолго вернулись в тесноту хижины - и оттуда оборотились вновь к далекой, оставшейся за много верст к югу Орыжи. Лег ли снег и там? 

"Не приведи Господь... Но заметет ведь, нутром чую".

Деян с горечью представил, сколько бед наделает эта ранняя колдовская зима. Даже короткие заморозки порой оканчивались худо, а уж такое - да еще когда не хватает хороших работников...

"Забудь! Забудь. - Деян тряхнул головой. - Сейчас это не твоя забота. А что - твоя? Чародей чокнутый? Да уж, важное, нужное дело ты себе сыскал! Ничего не скажешь".

Он остановился, огляделся. Несмотря ни на что, в лесу было хорошо. Ушел он еще совсем недалеко - но хижину надежно скрыл лес, и невозможно уже было предположить, что где-то здесь поблизости прежде жили люди. 

"А ведь не век назад сгинули - всего-то год-другой. Репа на грядках растет, а людей нет. Одна репа осталась".

Словно возражая его мыслям, откуда-то из-за деревьев ветер донес голоса.

 Деян замер, изо всех сил напрягая слух. Слов разобрать было нельзя, но где-то рядом определенно звучала речь, многоголосая людская речь. Разговор прервался на миг визгливым женским криком, но продолжился вновь; Деяну показалось, он даже слышал звук удара.