Легенды Дерини

— Две дюжины гвиннедцев на лошадях двигались через горы, сударь. Они встали лагерем на южном склоне, а на рассвете вышли к землям Гордонов. Мы настигли их в Южном к югу. Тридцать четыре трупа; и пятеро раненых у нас.

— Они взяли вот это, — Аврелиан протянул серебряную бляху. — Эмблема полководца… Трупы сбросили с обрыва, а головы сложили на въезде в ущелье.

— Господин, — Юсуф принялся разматывать округлый сверток из промасленной ткани. На нем были алые кожаные перчатки посвященного федай’ина. — Вот что мы доставили владетелю Ястребиного Гнезда. — И он протянул свой трофей, запустив пальцы в короткие, остриженные горшком седеющие волосы.

Фалькенберг перевел взгляд на Аврелиана.

— Их полководец? Вам известно его имя?

Аврелиан кивнул.

— Некто лорд Мортимер, королевский военачальник Гвиннеда. Владения в Пурпурной Марке… — Он кивнул Майклу Гордону. — У него был королевский приказ об аресте беглых марлийцев… и еще вот это. — Гордона передал ему перепачканный в грязи пергаментный свиток.

Фалькенберг развернул длинный лист, утяжеленный огромной печатью с гербом Гвиннеда и увенчанный витиеватой надписью: «Мы, Келсон, милостию Божией…»

— О чем там идет речь?

— Триумф Гвиннеда, — пояснил Аврелиан. — Тираны и предатели уничтожены. Список лиц, подлежащих аресту. Vae victis, куда ни глянь… А вот это тебе особенно понравится. Ввиду измены Брэна Кориса, Марли передается в управление вдовствующей графине Риченде и герцогу Корвинскому. Ввиду предательства Лайонела, Арьенол подлежит аннексии и входит отныне в коронные земли Халдейнов; Аларик Морган назначен вице-королем. Сын Лайонела — наследник Торента и Арьенола, а Толан отныне — часть Торента. Аларик Морган — вице-король на двух наших границах.

— Предательство! — Фалькенберг с трудом удержался от смеха. — Предательство Лайонела? Лайонел принял смерть за своего короля и родича, — и это предательство?.. Однако Халдейны ведь являют собою Истину и Свет, не так ли? И могут делать все, что им заблагорассудится. Черт бы их побрал… — Он швырнул свиток Аврелиану. — Майкл, пошли за своими людьми. Бреннан, всех к оружию! Они скоро нападут на нас.

Фалькенберг видел их всех перед собой в парадном зале, чувствовал на себе их взгляды, — и ожидание, что он вот-вот наденет наконец ту маску, на которую они так рассчитывали всю зиму и весну. В марте они рисовали Корвинского грифона на мишенях для стрельбы. Он мог бы выяснить, кто это делал, но не видел смысла. Они все были настроены одинаково. Огонь, слава, мщение, грабеж и восторг войны… Он был Дерини, и они ждали, что он сделается сумрачным воплощением какого-то легендарного колдуна-владыки…

Фалькенберг. Должно быть, это у него в крови, — горячность, романтика сумерек и страсть к проигравшим. Вот о чем говорила Карисса: играет музыка, и все должны танцевать. Он мог бы взять кристалл ширала и вызвать сейчас этот образ: Всадники Ястреба волной несутся на черные с зеленью штандарты Грифона, и поднимается дикий, пронзительный крик федай’инов: «Йя хийя шухада! Да здравствуют воины!» — и Шон Дерри, юный помощник Моргана, увлекает гвардию Корвина им навстречу…

Но, Боже правый, то были бы тяжеловооруженные рыцари на гигантских боевых скакунах; они смяли бы Всадников Ястреба в кровавую кашу, если бы дошло до прямого столкновения… Он стремительно терял контроль над событиями. Но в этой неотвратимости таилось особое наслаждение.

Один из разведчиков Гордона указал:

— Они точно здесь, сударь.

Аврелиан принялся перемещать красные метки по карте, выжженной на оленьей коже.

— Вот. Их две сотни. Если сейчас они на марлийских приграничных перевалах, то к нам доберутся лишь ближе к вечеру. — Он поднял глаза на Колфорта и остальных командиров. — Там оружные рыцари. Они начнут занимать перевалы. Если они направляются в Южное ущелье, чтобы выяснить, куда подевался Мортимер, то соберутся вот здесь. Юсуф?

Мавр не сводил взора с карты.

— Они рыцари, ты это верно подметил. Разве можно провести здесь коней в боевом порядке? Мы могли бы задержать их на склонах. Ни один бремагниец не способен сражаться среди скал против гхази из горных крепостей. Разве сейчас есть разница?

— Не годится. — Фалькенберг взирал на карту с другого конца стола. — Стоит им спешиться, и мы потратим весь день, пытаясь выманить их из-за утесов. А если они все же смогут собраться на перевале для атаки, то растопчут нас без труда. Я не хочу подпускать их так близко. Я хочу, чтобы они стали живым примером. Много, много трупов… Мы пропустим их вперед, и пусть дойдут до Южного ущелья, а там мы их настигнем. У кого-то есть вопросы?

Он по очереди оглядел их всех.

Фалькенберг протянул руки, и Хусейн набросил ему через голову черный мавританский плащ. Сжав кулаки, он натянул тугие, отделанные медью перчатки для верховой езды, затем расправил рукава плаща на запястьях, прощупывая стилет и гаротту.

Хусейн суетился, затягивая на плечах завязки стального нагрудного доспеха, украшенного черной эмалью. Металл прижал черную кожу куртки, и Фалькенберг отмахнулся от мавра.

— Господин мой Ястреб. — Юсуф уже был здесь, держа на протянутых руках алый кушак фидаи. — Ты владетель Дар аль-Харба, но мы стали твоим отрядом смертников по воле Владыки Горы, и к тому же ты сам — фидаи эмира аль-Джабаля в Аламуте. Здесь, в Дар аль-Харбе, Земле Неверных, не может быть джихада, но преданность — это божественный путь, и Сумеречная Владычица была нашей госпожой. — Сделав шаг вперед, он обернул кушак вокруг талии Фалькенберга.

Аврелиан, уже севший в седло, подъехал к своему капитану.

— Ястреб Бахадур, — проронил он. — Надо бы заказать песню об этом. Мы скачем в поход вместе с лордом-асассином, чтобы отомстить за Кариссу.

Фалькенберг вскочил на коня.

— Нет, это неправда. Они сами пришли к нам. Морган и Халдейны на моих границах. Охотятся на моих землях. Не надо никакой романтики, — все дело в картах.

Аврелиан хмыкнул.

— Так спой мне новые песни, за чем дело стало? — Он смахнул со лба седеющие каштановые волосы и натянул шлем. — В твоей душе читать легко, как в кристалле ширала. Попробуй только сказать, что все это тебе не по нраву. Я ведь и сам наполовину был в нее влюблен… В жизни должно быть нечто такое, ради чего стоит рискнуть все потерять.

Фалькенберг взглянул на него.

— Кэйр Керилл или Карисса Толанская?

— Ну, — отозвался Аврелиан, — если ты слушал, о чем говорили тебе в Аламуте, то это, по сути, одно и то же.

Широко ухмыльнувшись, он направился к людям Майкла Гордона, столпившимся у восточных ворот.

Фалькенберг подал знак командирам эскадронов и своему знаменосцу.

— Ну, красавцы, отправляемся на охоту.

Двадцать беглецов, включая старшего помощника Брэна Кориса, Гвиллима. Фалькенберг не потерпит, чтобы Халдейны топтали его земли. Он не был ничьим вассалом; и если Гнездо Ястреба предлагает кому-то убежище — то это святое. По осени он собирался в эмираты, и сейчас куда важнее было даже не нанизать голову Аларика Моргана на пику, а доказать кое-что Камберианскому Совету. Пусть ему не под силу уничтожить Гвиннед и его короля. Но Совет — Совет ненавидел Кариссу, злоумышлял против нее, объявил изгоем и, возможно, приложил руку к ее гибели.

На миг он вообразил себе, как федай’ины врываются в зал заседаний Совета. Пощады могут ждать разве что Торн и Кайри. А сегодня… Он перебьет их прямо на месте; и не получит от этого никакого удовольствия. Ему надлежит защищать Кэйр Керилл. Фалькенберг хотел лишь, чтобы его все оставили в покое. Но должен же быть способ заставить их помнить о Кариссе, — и позволить Моргану с Келсоном узнать, кто он такой… Черт побери. Он дал шпоры лошади, направляясь к восточным воротам. Аврелиан и знаменосец последовали за ним.