Легенды Дерини

— Я дочь Марлука. Я из рода Фестилов. Так долго я не думала об этом… — Открыв глаза, она искала его взором во тьме. По лицу текли слезы, дыхание было хриплым и прерывистым. — Я должна внушать людям страх, я должна быть жесткой и холодной. Я старше, чем был Аларик Морган, когда погиб мой отец, и я из рода Фестилов, герцогиня и Дерини…

— Ты моя возлюбленная, ты Карисса Толанская, и я без ума от тебя. Нет никакой нужды думать ни о чем больше.

— Ты знаешь, что они сделали с моим отцом… Морган и король Халдейн. Мне восемнадцать, и я обязана что-то предпринять. Я из рода Фестилов и могу, если пожелаю, претендовать на Гвиннедский престол. — Она вытянула безымянный палец, и в полумраке кольцо вспыхнуло резким багровым светом. — Кристиан… — Она взглянула на него, распахивая свой разум, и он ощутил волны страха, неуверенности и затаенной ненависти.

Сев на постели, он взял ее за руку, затем кивнул, — и серебристый свет окутал их обоих. Она содрогалась, обнимая себя руками за плечи. Лицо было напряженным и бледным.

— Никогда прежде не видел тебя в слезах… Я чувствую себя таким бесполезным, любимая. У меня нет войска, иначе, Господь свидетель, я спалил бы весь Гвиннед, от края до края, чтобы проложить тебе дорогу… — Он ловил ее взгляд. — Если ты желаешь их смерти… это нужно обдумать как следует. Невозможно так просто решиться — и убить короля. Но лишь скажи мне, что я должен сделать. Все, что ты хочешь, — я постараюсь дать тебе. Если нужно, я встану рядом. Я ведь не новичок в воинских искусствах, и я тоже Дерини. Если пожелаешь, я буду сражаться с ними ради тебя.

Она покачала головой.

— Я дочь Марлука. Я сказал тебе об этом в нашу первую ночь. В Торенте мне не от кого ждать помощи; Камберианский совет ненавидит меня за то, что я дочь своего отца. Все это добром не кончится, и ты это прекрасно знаешь. Они все чего-то ждут от меня, и я вынуждена… но я не желаю утянуть за собой еще и тебя. Я люблю тебя, и не вынесу твоих страданий. Ты нужен мне, — но только не ради того, чтобы умереть за ту незнакомку, какой мне придется стать. — Она отвела взор. — Ты мне доверяешь?

— Всей жизнью. Ты и есть моя жизнь.

Она тщательно выбирала слова.

— В своем герцогстве я не способна набрать армию, с которой смогу двинуться на Ремут. У меня нет богатства, нет союзников. Конечно, я Дерини, и это многого стоит, но я должна буду искать себе союзников, соглядатаев и полководцев. У меня должно найтись нечто такое, чем я могла бы купить их всех. Нечто такое, что даст мне возможность управлять ими. Кристиан… Мне восемнадцать, я стройная, светловолосая, красивая и, по крайней мере с тобой, хороша в постели. Это единственное оружие, которым я могу завоевывать мужчин. Ты — это все, что у меня есть, и я не хочу ранить твое сердце. Не хочу, чтобы ты возненавидел меня. — Она сильнее стиснула его руку. — Что бы ни случилось, не позволяй ненависти войти в свою душу. Я не покину тебя, никогда!

Он попытался отстраниться и погасил серебряное сияние, но она не отпускала — и вновь развернула его к себе лицом. Со вздохом, стараясь не думать о мучительной пустоте, возникшей в душе, он поднял руку и коснулся слез на ее щеке.

— Я не стану ненавидеть тебя. Я не покину тебя, Карисса. На это я не способен. Что бы ни случилось, я всегда останусь с тобой. Что бы ни случилось.

Она заперлась в башне, что принадлежала ее отцу в Толанском замке, и там принялась рыться в книгах заклинаний, оставшихся от Марлука. В Гнезде Ястреба она внимательно слушала объяснения Кристиана о природе деринийских способностей, изучению коих он посвящал все свое время.

«Колдовство! — При этом слове он не мог удержаться от презрительной гримасы. — Вот здесь — подлинная власть! Стоит только руку протянуть…» И раскладывал перед ней карты Одиннадцати Королевств, вытаскивая из постели, чтобы раз за разом повторять имена родовитых семейств, чьи интересы были враждебны Халдейнам, и названия младших Домов, известных своей продажностью.

Он обучал ее всем трюкам, почерпнутым у Лайонела, — стилет, небрежно скользнувший в ладонь; тетива вокруг горла; короткие резкие удары в шею и в грудь, позволявшие слабым одолевать силачей.

«Плоть во многом слаба, — говорил он ей. — Сталь и кристалл — вот истинная красота. Власть смертоносна. Суть власти в том, чтобы, даровать и удерживать смерть. Сделайся подобной стали, и ты овладеешь властью и красотой. И смертью».

На день летнего солнцестояния она подарила ему серебряное кольцо. Outremer, — бежала надпись по внешнему ободку. За морями. А внутри — ее имя на древнем языке Дерини, и слова из Ллевеллина: Против Ночи.

Он долго лежал с ней рядом той ночью, страшась заняться любовью. Она готовилась сыграть роль, от которой он так надеялся ее уберечь, и теперь больше ничем не мог помочь Кариссе. Около двух пополуночи она сама потянулась к нему и коснулась губ Кристиана. «За тебя…» — прошептала она, лодыжкой касаясь его ноги. К рассвету они вымотали друг друга до изнеможения. В полдень он поскакал со своим отрядом в Арьенольские степи, и дальше, к угасающему великолепию Бремагны. Она провожала его, — хрупкая фигурка в синем, на террасе, выходившей на южную дорогу.

Прошло двадцать шесть месяцев, прежде чем они встретились вновь. В Сартакских степях ему пришлось вместе с Лайонелом Арьенольским отправиться в погоню за нойонами Кипчака, а затем в Бремагну, чтобы очистить р’кассанские границы и навести порядок в пустошах Господней Наковальни, ради покоя и величия Бремагны. Юг оказался совсем иным, нежели Гвиннед. Тамошняя культура — куда старше и утонченнее. Юг наслаждался недомолвками и интригами, изощренными, словно изящные механические игрушки, существующие лишь ради Собственной красы.

За два года отряд Ястреба завоевал себе славу в угасающем королевстве благодаря ловкости, быстроте и полнейшей беспринципности, впечатлившей даже мавританских гхази в их горных крепостях.

Он повел своих всадников на побережье Форсинна, чтобы в тамошних мелких княжествах и вольных городах вдоволь насладиться низвержением одних владык и возвышением других. Там он принимал самое действенное участие в тайной, кровавой, запутанной игре, ради защиты честолюбивых устремлений Бремагны от натиска Орсалов и Халдейнского герцога Картмурского, — когда внезапно посланник Кариссы отыскал его в Лакее. Двадцать шесть месяцев спустя после того, как они расстались в Толане, Кристиан отыскал ее в портовом Равенспуре на западе Форсинна.

— Подлинный южанин, — сказала она. — Ты весь — шелк и серебро мавров. — Она засмеялась, и он поднес ее руку к губам. — Трубадур. Ты словно какой-нибудь наемный миннезингер…

Карисса Толанская в двадцать лет была так прекрасна, что захватывало дух. Она приняла его в приземистом, наглухо заколоченном городском особняке близ монастырских развалин. На ней было светло-серое платье и вуаль того же цвета… и Кристиан не мог оторвать от нее взгляда. Она была подобна безупречно сбалансированному клинку, в котором красота и мощь переплелись в замысловатом единстве. Светлые волосы ниспадали на обнаженные плечи, и глаза ее цветом были подобны южному рассвету. Два года он посылал свои стихи на север, в Толан, и порой оттуда до него доходили вести о Кариссе: о, да, она прекрасна, но сделалась Сумеречной Владычицей севера, злой колдуньей, наводящей свои чары, дабы омрачить правление Бриона Халдейна. Теперь она стала насмешливой и жесткой, — но когда обняла его за шею, улыбка сделалась прежней.