Судьбы (ЛП)

– Я люблю тебя.

Она улыбнулась такой светлой улыбкой, что он едва мог мыслить. Он едва мог думать, видеть, двигаться. Он знал. Он ей верил.

– Я тоже тебя люблю, – произнес он и потянулся к ней.

Яркие лучи солнца опалили горизонт неба.

Тишину нарушил крик ярости. Миранда устремилась к Люку, Коринфия что-то прокричала. Миранда прыгнула на него оскалив зубы, словно животное. Она оказалась сильнее, чем он мог себе вообразить. Она попыталась вырвать у него нож; он с неимоверным усилием оттолкнул ее локтем в бок и освободился от захвата. Глаза застилал пот. Коринфия по-прежнему кричала, а он упал назад, и, задыхаясь, схватился за лезвие.

С завываниями Миранда снова рванулась к нему, превращаясь во что не человеческое. И Люк, собравшись с силами, инстинктивно полоснул ее ножом.

Как раз, когда Коринфия бросилась между ними.

Крик пронзил тишину.

Время замерло.

Замер звук.

Коринфия прижалась к нему, ее губы были всего лишь в дюйме от его губ. Так прекрасно...

Потом она ахнула, и время снова отмерло. Коринфия упала, сомкнув руки на черенке торчавшего из живота ножа.

– Коринфия! Мой Бог! – Люк осторожно поймал ее и уложил на землю. Пространство вокруг расчертили фиолетовые тени.

– Что я наделал? – отчаянно прошептал он. Люк взглянул на Миранду, надеясь хоть на какую-то помощь. Но она была холодна, бела и неподвижна.

– Идиот, – бросила она. В ее голосе сквозило отвращение. – Это должен был быть ты.

– Это ты виновата! – закричал он на Миранду. – Помоги хоть чем-нибудь!

– Она сделала свой выбор, – произнесла Миранда даже не взглянув в его сторону. Затем развернулась и стала удаляться от них.

– Пожалуйста! – кричал он ей вслед, хотя уже знал, что это бесполезно. Его пальцы дрожали. Здесь было так много крови. Так много крови повсюду.

– Взгляни на меня, – мягко произнес он, склоняясь к уху Коринфии. – Мне нужно, чтобы ты на меня посмотрела. Она едва дышала, а кожа приобрела неестественно бледный оттенок.

Ее ресницы затрепетали и она взглянула на него.

– Я не могла позволить тебе убить ее, – прошептала она. – Ты не такой.

Он не мог думать. Кровь шумно пульсировала в голове, громом отдаваясь в ушах. Паника почти парализовала его легкие-он едва дышал.

– Коринфия, что я могу сделать?

– Тут уж ничего не поделаешь. Слишком поздно для меня, – прошептала Коринфия. Она слабо улыбнулась. Потянувшись к цветку, она переломила его стебель напополам.

– Цветок дарует жизнь, но смертелен для того, кто его сорвет. Для меня это уже не имеет значения, я уже умираю. Все в равновесии. Жизнь и смерть. – Глаза Коринфии были такими же фиолетовыми, как небо. – Теперь можешь использовать его для своей сестры.

– Нет, – в его горле встал ком; он едва мог говорить. – Коринфия, останься со мной.

Она покачала головой. – Нет, Люк. Я наконец-то поняла...

Он беспомощно наблюдал за тем, как ее тело задрожало от вспышки боли.

Люк рыдал взахлеб, сам того не замечая.

– Ш-ш-ш. Постарайся не говорить. – Ему казалось, что он заболел. Он совершенно беспомощно погладил ее лоб. – Я не собираюсь тебя отпускать. Все закончится не так! Ясно?

Коринфия затрясла головой. По губам скользнула легкая улыбка.

– Люк, это все неправильно. Разве не видишь? Последнее задание, последний шарик. Нож. Восходящее солнце. Она заставила меня поверить, но это была уловка. Я все неправильно поняла. У меня позади все время. Я умру, а ты живи. Так было всегда и так будет. Я это чувствую. Я знаю, это правда. – Коринфия схватила его пальцы. Улыбаясь, она посмотрела на небо. – Взгляни.

Солнце исчезло. Наступили сумерки, словно огромный мягкий бархат. Зажглись миллионы звезд, больше, чем он видел и чем мог себе вообразить.

Это было захватывающе.

На ее лице скользнула улыбка; затем она прикусила губу, словно от внезапной боли.

– Моя судьба – умереть, – сказала она. – Вот как все должно заканчиваться. И теперь я могу уйти, зная, что это правильно. Я хочу, чтобы ты жил. Я люблю тебя, – повторила она.

– Нет, – прошептал он. Язык его не слушался, говорить он мог с трудом. – Коринфия, останься со мной, пожалуйста.

– Нет, – пробормотала она, легонько пожав его ладонь, а затем отпустила его руку.

– Я люблю тебя, Люк, – прошептала она еще раз.

– Я тоже тебя люблю!

Он склонился над ней и их губы встретились.

И впервые на всем протяжении Вселенной, они поцеловались.

На вкус она -как полевые цветы, как солнечный свет и мед, как воздух после грозы. Ему хотелось поцеловать ее дыхание в легких, кровь в венах, сердцебиение в груди. В своей голове он увидел маленькие взрывы, рождение и смерть звезд, миры, где время стекалось в глубокие бесконечные бассейны.

– Спасибо, – произнесла она, отстранилась и снова закрыла глаза. – Ты сделал меня... счастливой.

Люк прижался своим лбом к ее. – Пожалуйста, останься со мной, Коринфия. Будь со мной. Выбери меня. Ты нужна мне.

Ее слабая улыбка затрепетала подобно пламени свечи на ветру.

– Я выбрала тебя, Люк. Люк... Я... – на секунду ее тело затрепетало, она вдохнула, словно хотела договорить.

Но не заговорила.

Коринфия не двигалась и не дышала.

Люк чувствовал себя так, будто на него со всех сторон давили великаны. Слезы застилали зрение. Из горла вырвался утробный животный звук.

Это было так несправедливо.

Он наконец обрел любовь и тут же ее потерял.

Это все было суждено: выбор Коринфии, его любовь к ней, ее жертва. Во всем этом должен быть смысл.

Он впился затяжным поцелуем в губы Коринфии и баюкал ее.

– Я люблю тебя, – прошептал он торопливо. – Ты моя.

Странные мысли закрались в его разум.

Подсознание шептало: – Должен быть выход!

– История, рассказанная тебе Мирандо – о Радикалах, возвращающих в прошлое – не просто история. – Его горло было настолько раздражено, что говорить становилось больно. Он знал, что она его не услышит, но продолжал шептать, прижавшись губами к ее уху. – Рис сказал мне, что способ есть. Попрошу его сделать это снова. Я его найду, он отмотает время, и всё станет хорошо. Я вернусь и спасу тебя.

Люк посмотрел вниз, на лицо Коринфии и погладил ее подбородок. Он не может проиграть свою любовь! Не вот так.

Он вновь прижался к ее губам в последнем поцелуе и осторожно переложил с коленей на траву.

– Я обещаю тебе, я найду выход, Коринфия. Я не остановлюсь. Ни перед чем. Никогда.

Глава 23

Люк стоял над Жасмин, наблюдая, как покрывало вздымается и опадает в такт дыханию.

Ее волосы разметались по выцветшей зеленой наволочке. Веки дрожали, будто она спала; она все еще бледна, но губы теряют синеву. Цветочный нектар сработал так, как и предсказывала Коринфия: он вылечил яд в крови Жасмин.

Когда они с Жас вернутся в Сан-Франциско чрез Перекресток, они очутятся близ ротонды и обнаружат город оправляющимся от масштабного землетрясения. Пока он боролся с Жас, все еще слишком слабой, чтобы дойти до дома, признаки разрухи были везде: раскуроченные здания, перевернутые автомобили, улицы с зияющими расщелинами,словно усмешками.

Казалось, с его ухода минули не дни – недели, но постоянно мигающая вывеска лотереи указывала, что прошел только один день.

Как же так получилось, что Коринфии и ему пришлось так много пережить за один день?

Что Рис сказал насчет времени? Что оно жидкость. Течет как вода.

Воспоминания о Коринфии принесли знакомую боль. Она должна быть здесь с ним. Когда-нибудь будет; он ей это пообещал.

– Как она поживает? – спросил кто-то за его спиной.

Люк повернулся и вышел из комнаты, осторожно прикрыв дверь.

– Лучше, – заверил он отца. – Съела немного супа, когда просыпалась последний раз.

Улыбка отца показалась вымученной, он ничем не скрыл дрожащие руки и бисеринки пота на лице. Выглядел он болезненно. Поняв, что вчера во время землетрясения его детей нигде не нашли, он бросил пить. Сейчас, двадцать девять часов спустя, его доконали симптомы абстиненции.