Агентство «Аргентина»

— Ежик всемогущий, а, может, он больной? Посмотри-ка на него!

— Гномы-овражники говорить не умеют, — объяснила Алина. — Они рожи друг другу строят, так и общаются, гримасами…

— Вона чего… — глубокомысленно протянул Бахрам.

— Ладно, — сказал Ньялсага, убирая в карман синий ежедневник. — Пора снова на тропу войны. Сделаем так: ты, Алина, оставайся пока что тут, следи за гномом. Как остальных привезут, звони мне, я приеду, наложу заклятье и будут они спать до утра. Поняла?

Она кивнула.

— Бахрам, отправляйся на поиски. Магии тебе должно хватить еще часа на четыре. А я домой поехал…

Алина сдвинув брови, взглянула на гнома.

— Как бы ему втолковать, чтоб он на пол плевать не вздумал? У овражников слюна такая едкая, что даже каменный пол прожигает!

Агент Бахрам насторожился.

— А если он на человека, к примеру, плюнет?

— Для человека безопасна, — успокоила Алина. — А вот для линолеума… откуда деньги на ремонт возьмем?

Ньялсага натянул куртку.

— Все, Алина, я уехал. Запирай дверь, да сгиллы замкнуть не забудь…

Он сбежал по ступенькам крыльца и направился к «Зеленому дракону». На капоте машины сидел нахохлившийся Дэберхем, явившийся за последними новостями.

На ходу рассовывая по карманам разные нужные вещи Бахрам тоже направился к двери.

— Зачем тебе в городе компас? — удивилась Алина. — Заблудиться, что ли, боишься? А складной нож, веревка? Таблетки сухого горючего?

— Пригодится, — туманно ответил Бахрам и вдруг замер на полпути, уставившись на большой керамический вазон с цветком.

— Ежик всемогущий, это еще что? — раздраженно рявкнул Бахрам. — Алина! Ты опять сюда всякую дрянь тащишь, разные цветочки-лютики, то есть?

Она передвинула вазон поближе к свету.

— Ну, что ты голосишь? Прекрасное растение, фикус называется, — она любовно взглянула на фикус. — Я на время принесла, пока в школе, в кабинете географии, ремонт идет. Не могла же я оставить несчастное растение один на один с бригадой маляров?

Бахрам озадаченно поморгал глазами.

— Почему?

— О-о-о, — протянула Алина, постаравшись вложить в голос побольше двусмысленности. — Видел бы ты этих маляров! Они на что угодно способны.

Бахрам озадаченно почесал в затылке.

— Святые ежики, на что?

Алина промолчала.

— Ладно уж, — пробурчал агент Бахрам, не дождавшись ответа.

— Но после ремонта чтоб фикуса этого я тут не видел!

— Не увидишь, — заверила она. — Клянусь, унесу в тот же день!

Бахрам исчез.

Торжествуя маленькую победу, Алина полюбовалась фикусом и потянулась за сумкой, где лежал мобильник: пора было выяснить, приехал ли домой пятиклассник Соловьев, ездивший навестить бабушку. Если он уже вернулся, следовало приказать ему садиться обедать, предварительно разогрев в микроволновке приготовленные специально для него котлеты «Де-валяй». Не напомни об этом — и пятиклассник умнет котлеты холодными, что для растущего организма страшно неполезно.

— Эй, гном, — строго сказала Алина, набирая телефонный номер. — Марш в угол, и чтоб я тебя не видела и не слышала. Ясно? Или топай вот туда!

Она указала на другую комнату.

Гном отрицательно замотал головой. Привстав на цыпочки, он рассматривал раскиданные по столу журналы Бахрама: красочные картинки вызвали у детеныша неподдельное восхищение.

— Ты мне тут свои порядки не заводи! — еще строже сказала Алина голосом, который обычно приберегала для разговора с пятиклассником Соловьевым, тем более что и гном, по человеческим меркам был с ним примерно одного возраста.

Она поднесла телефон к уху, однако, привычных гудков не последовало.

— Это еще что такое? — проворчала Алина, взглянув на дисплей. — Тролль тебя задери, разрядился! Собиралась ведь ночью на подзарядку поставить, да из головы вылетело!

Она с досадой бросила мобильник в сумку, направилась в другую комнату. Гном заторопился следом.

— Ты куда это? Так и будешь за мной ходить?

Она разгребла на столе груду пустых коробок и бумаг, банок и рекламных листовок и под старыми мятыми газетами обнаружила то, что искала: стационарный телефон.

Подошел гном, взглянул на телефон и скорчил рожу.

— Сядь, не мельтеши перед глазами! Не видишь: я занята… позвонить надо срочно…

Алина сняла трубку — телефон молчал.

— Что за черт? — озадаченно спросила она сама у себя. Взгляд ее натолкнулся на конверт со штемпелем телефонной компании, выглядывавший из-под мотков веревки и пустых пивных банок. Алина брякнула трубку на рычаг, распечатала конверт: внутри обнаружился телефонный счет.

— Чтоб тебя! Ява за телефон не заплатил!

Она вздохнула. Ява, во всем, что касалось документации, был человеком пунктуальным и никогда ничего не забывал, но последние события и его выбили из колеи и вот результат: важные счета остались неоплаченными. Срок платежа истек лишь вчера, но городская телефонная компания с должниками не церемонилась и действовала решительно. Алина сунула конверт в карман, решив передать его Яве лично, и направилась в большую комнату, но, спохватившись, вернулась и прихватила из личных запасов Бахрама пластиковую бутылку с водой.

Возле вазона с фикусом, Алина остановилась. Конечно, никакого ремонта в кабинете географии не было: все это являлось частью хитрого плана, нацеленного на то, чтобы постепенно придать агентству более-менее приличный вид. Начать Алина собиралась с малого: сначала появятся цветы, потом — занавесочки какого-нибудь приятного цвета, миленький коврик на полу… Бахрам был ярым противником уюта, так что действовать приходилось осторожно, но в победе Алина не сомневалась. Она полила фикус и взглянула на гнома, который по-прежнему ходил по пятам.

— Как же тебя зовут, а?

Некоторое время «попаданец» смотрел на нее непонимающе, потом вдруг обрадовался и скорчил необыкновенно выразительную рожу.

— Это твое имя?

Алина покачала головой, и швырнула пустую бутылку в мусорную корзину.

— Гм… м-да. Ты вот что… не вздумай при Яве ляпнуть. У него сразу же непристойные ассоциации возникнут. Он ваш язык почти не знает, но уж такое слово непременно поймет…

Она прошлась по агентству, поглядывая на притихшего гнома.

— Надо бы тебе другое имя дать. Временно! Но какое?

Алина подумала немного, и вдруг ее осенило.

— Фикус! — радостно воскликнула она. — Буду звать тебя Фикус. Понял?

Она указала на гнома пальцем.

— Ты — Фикус!

Гном подумал и кивнул.

— Вот и хорошо. А теперь иди, Фикус, сядь куда-нибудь и не мешай. Жди: вот привезут твоих родичей, и отправим мы вас обратно. И без вас дел невпроворот… что?

Она вгляделась в гримасы, которые корчил гном и пожала плечами.

— Не понимаю я тебя, чего надо-то? Если ты о других гномах, так заявятся они скоро, никуда не денутся… надеюсь.

Алина взглянула на часы: время неслось с необыкновенной скоростью, часовые стрелки крутились, как сумасшедшие, будто хотели, чтоб три дня, отпущенные им Сворой, истекли как можно скорее.

Она села за стол, рассеянно полистала книгу «Зловещие тайны великих поваров» и отложила в сторону. Потом подперла щеку рукой, перевела взгляд в окно и принялась гадать, чем может заниматься сейчас Свора и лично Гинзога. Вариантов оказалось так много, что настроение Алины резко поползло вниз. Она подумала о Ньялсаге и том, сможет ли он снять с арбалета охранные заклинания — настроение упало еще ниже, хотя ниже, как мрачно подумала Алина, было просто невозможно.

В агентстве установилась тишина, нарушаемая лишь сопением Фикуса, который рассматривал висевший на стене рекламный постер клуба «Легион».

…Громкий стук в дверь раздался так неожиданно, что Алина подскочила на стуле. Она взглянула на дверь и выругалась: сгилла, магическая печать над дверью, после ухода агентов так и осталась незамкнутой, значит, войти в агентство мог кто угодно — хоть сама Гинзога. Ньялсага давным-давно научил каждого из них замыкать охранную печать, и Алина проделывала это сотни раз. Но именно сегодня, впервые за все время, непреложное правило вылетело у нее из головы. Алина медленно поднялась из-за стола, изо всех сил пытаясь убедить себя, что там, за дверью, стоит кто-нибудь безобидный: например, курьер, перепутавший адрес или парочка старушек с очередным приглашением на молитвенные собрания. Но внутренний голос было не провести. Он, этот голос, уже вопил нечто невразумительное и бессвязное, сея панику и призывая бежать, куда глаза глядят, пока еще не поздно.