Агентство «Аргентина»

Это расслышал Кемен, подошедший вместе с Марком.

— Что с арбалетом? — отрывисто спросил потомок Хэрвелла.

— Ничего хорошего. На месте Гинзоги я бы за него не волновался.

— Заклятья снять получится?

Ньялсага тяжело вздохнул.

— Обещать не могу. Пороюсь в книгах, может, что и найду… встречаемся завтра в шесть, в «Белом слоне».

— Военный совет? — уточнил Ява, оглядываясь по сторонам: он так и не обнаружил Мунго-лиса.

— Ты рыжего видел? — спросил он Марка.

— Нет. Дядюшку Фю видел и Гинзогу. А вот где Трефалонус?

Дядюшка Фю, меж тем, закончив беседу с химерой, поднялся со стульчика. Никто и глазом моргнуть не успел, как некромант каким-то волшебным образом оказался рядом с ними.

— Беседуете? — сахарным голосом осведомился он. — Хорошо. Я же — ни-ни! — он выставил вперед ладошки. — В разговор ваш вмешиваться не стану! Я, голуби мои, в чужие дела не лезу, ибо скромен и нелюбопытен! Лучше предамся приятному отдохновению в редкие часы досуга!

Он приятно улыбнулся Лютеру.

— А вот Трефалонус, яхонтовые мои, все трудится, все хлопочет! — некромант сокрушенно покачал головой.

— Деятельнейшая натура, скажу я вам! Себя не щадит! Весь-то он в хлопотах, весь в заботах. А! Да вот и он сам к нам спешит!

Все, как по команде, оглянулись.

Вампир-стряпчий, не торопясь, приблизился и отвесил неглубокий поклон.

— А мы как раз о тебя говорили, — сообщил дядюшка Фю, лучась от радости. — А тут и ты сам!

Ньялсага, полный дурных предчувствий, кивнул на пачку листов в руке Трефалонуса.

— Что это?

— Предварительные контракты, — степенно сообщил тот. — Оные договоры настоящей силы пока что не имеют. Но льщу себя надеждой, что сии бумаги полезны будут… в самом ближайшем будущем! Так я говорю, юноша? — обратился он к Марку. — На тебя тоже бумажку нужную заготовить придется…

— Пошел бы ты со своей бумажкой, — угрожающе проговорил он. — И не лез к людям, не то я с тобой…

В разговор вступил дядюшка Фю.

— Ах, сахарный мой, медовый! Да разве ж это люди!? Это все ужасные личности, обитатели самого дна человеческого!

— Неужели? — взглянул на него Ява. — Как это ты определил?

— И очень просто, драгоценный мой! Не всякий человек душу в залог отдать согласится, даже в шутку, потому что шутка вещь такая… — некромант, приятно улыбаясь, пошевелил в воздуже пальцами. — Опасная вещь! Сейчас — она шутка безобидная, а потом — глядь! За нее ответ держать надо! Так я говорю, Трефалонус?

Вампир наклонил голову и дядюшка Фю продолжил:

— Неприятные личности, вертопрахи легкомысленные! Сами так в руки и идут!

Он вопросительно взглянул на Лютера.

— Не дождешься, — коротко ответил тот.

Дядюшка Фю не обиделся.

— А я не тороплюсь, золотой ты мой! Поспешность в этаком важном деле вовсе даже не на пользу, а только во вред идет! Верно, дружище?

Он повернулся к вампиру.

Трефалонус согласно кивнул, ловко свернул бумаги в трубочку и сунул в рукав.

Ньялсага только-только открыл было рот, чтобы ответить, как Алина неожиданно пихнула его в бок, да так, что заклинатель охнул.

— Гляди! Рыжий!

Возле чаши фонтанчика, на краю которого неподвижно восседала каменная химера, появился Мунго-лис. Его ярко-рыжая шевелюра сразу бросалась в глаза. Заметив дядюшку Фю и Трефалонуса, оборотень направился к ним. В зале было полно народу, сновали парочки и официанты, но рыжий верзила, неуклюжий увалень, проскользнул между людьми так ловко, что не коснулся ни одного из них.

— А вот и Мунго, — радостно объявил некромант и, когда оборотень подошел, похлопал его по плечу. — Разумный отрок, большие надежды подающий! Вы, молодежь, сразу с ним подружитесь!

— А? — туповато переспросил Мунго-лис, с любопытством озираясь вокруг.

— Я говорю, отчего бы дружбу не завести с этими приятнейшими людьми? — терпеливо повторил дядюшка Фю.

Но до Мунго и во второй раз не дошло, что имел в виду потомственный некромант. На лице оборотня застыло недоуменное выражение. Он озадаченно поскреб пятерней в голове:

— Чего?

— М-да, — неопределенным тоном проговорил Марк. — Говоришь, большие надежды подает?

Мунго-оборотень вдруг громко икнул и зажал рот обеими руками, будто стараясь удержать слова, которые рвались наружу.

— Тебя что, тошнит?! — брезгливо осведомился Ява и на всякий случай отодвинулся подальше. — Успеешь добежать до дверей?

Мунго опустил руки и повернулся к Яве. Голубые глаза оборотня наполнились слезами.

— Я ощущаю в этом помещении большое скопление негативной энергии! — шмыгнув носом, сообщил он срывающимся голосом. — Ы-ы-ы… э-э-э-э… мы все должны бережней относиться друг к другу, к нашим чувствам!

Кемен и Лютер удивленно переглянулись. Ньялсага уставился на оборотня так, словно не верил своим глазам.

— Что он несет?! — удивился Марк.

Мунго-лис переступил с ноги на ногу.

— Стоит мне вспомнить прошлое, как эмоции захлестывают меня! — выдавил он и сжал зубы так, словно поклялся до конца своей жизни не произнести ни слова.

— Может, он лишнего хлебнул? — предположил Ява.

— Мы все — эмоциональные жертвы! — процедил Мунго, уставившись на него глазами, полными слез. — Мы отдалились друг от друга, от друзей и близких!

Он повернулся к Марку.

— Ты тоже эмоциональная жертва! Тебе необходимо крепкое объятие!

— Если полезешь ко мне со своим крепким объятием, получишь крепкую оплеуху! — предупредил тот.

— Да он обкурился, — хмыкнула Алина. — Не такой уж он дурак: успел забить косячок-другой!

Мунго-оборотень утер слезы.

— Как нас подавляет чужое мнение, как влияет на нашу самооценку! Но я всегда рядом и если тебе понадобится дружеская поддержка…

— Нет, тут что-то не то… — пристально глядя на Мунго, протянул Ньялсага. — Тут, я думаю…

— Боже мой! — вскричала вдруг Алина, озаренная ужасной догадкой. — Он съел психотерапевта!

…Покидать клуб «Химера» и оставлять Свору без присмотра Ньялсаге очень не хотелось, но деваться было некуда.

— Вот что, Ява, — озабоченно сказал он, убирая в карман телефон. — Снова Бахрам звонил. Одного гостя он изловил, в агентство везет. Мы с Алиной поедем, а ты тут пока что оставайся. Кемен со своими тоже остается, так что ты не один.

Ява кивнул.

— А я домой за книгой съезжу, — продолжил Ньялсага. — Надо про заклятья на арбалете выяснить. Тролль бы их сожрал, этих гномов! — с досадой воскликнул он. — До чего они не вовремя тут оказались!

— Да все они тут не вовремя, — резонно сказала Алина. — Особенно, Гинзога.

— Про нее и говорить нечего, — пробормотал заклинатель. — Сдается мне, мы чем-то так крепко насолили богам, что они теперь не успокоятся, пока не покажут нам, где горгульи зимуют!

… Доставленного в агентство гостя Алина-барракуда рассматривала с рассеянным интересом. Обычный гном-овражник, таких она в прошлой жизни частенько встречала. Селились они на окраинах городов, разводили огороды, выращивали овощи, ими и питались. Особой сообразительностью гномы не отличались, но были добродушными и совершенно безобидными.

— Лет пятьдесят, не больше, — определил Ньялсага. — Маленький еще совсем. Ребенок, можно сказать. А где остальные шляются?

— Возле овощных магазинов или рынков, — уверенно сказала Алина. — А если их там пока нет, то придут, как проголодаются. У них чутье хорошее, по запаху и отыщут.

— Я их раньше найду, — хвастливо заявил Бахрам, сверху вниз глядя на коренастого, лохматого человечка, ростом с пятилетнего ребенка. Гном всем своим видом бурно выражал возмущение.

— Святые ежики, опять он рожи корчит! Чего ему надо?

— Просит, чтоб ему собственный облик оставили, — пояснил Ньялсага, снова мельком взглянув на гнома. — Пугает его то, что он в человека превращался.

Алина вздохнула.

— Да оставь, чего уж там. Пусть побудет сам собой. Только Дэберхема предупреди.