Другой (рабочее название)

   - Не первый, - согласился Верг. - Да только, вроде как, на этот раз, не в рейд, а в поход армию собирают. Аж до самого Маргова Города идти хотят.

   - Да штоб им. - Поперхнувшись вином, просипел Харим. - Из ума, что ли, выжили?

   - Тише ты. - Одернул его Мир. - Тут повсюду уши Посвященных. Сейчас всех сомневающихся, без суда, да на плаху. Чтобы смуту не сеяли.

   - Ах ты ж. - Хряпнув кулаком по столу, возмутился сержант. - Марга им в кровать. А я-то смотрю, изменилась столица. - Но уже на пол тона тише, пробурчал он.

   - Дя, а что тут страшного-то? - Вклинился в разговор Райс.

   - Оно-то вроде и ничего, да только из похода этого, если и вернется кто, то калекой. - Буркнул Верг.

   А Харим с Миром, на эти слова, только кивнули, соглашаясь с неутешительным прогнозом.

   Поход к маргам, по молчаливому согласию обсуждать не стали, хотя и распирало Райса любопытство, но единожды взглянув в прищуренные глаза дядьки, от мысли задавать вопросы, новобранец, отказался.

   Старые друзья вспоминали свою службу, рассказывали необычные и забавные истории, травили байки. А вино, пившееся легко, как травяной узвар с медом, все больше и больше раскрепощало и после третьего кувшина, служивые затянули походную песню легкой пехоты.

   Мы без труда покинем этот мир

   Под звон мечей и грохот барабанов

   Спустив всю жизнь в один кровавый пир

   Во имя света и величья храмов.

   - Вперед, в костер, - труба нам пропоет.

   И мы, сжимая до оскомы, зубы.

   Отбросим прочь, ненужной жизни гнет,

   Навек закрыв обветренные губы.

   А тот, кому со смертью не свезло

   Пусть локти до крови свои кусает.

   Таится в том чудовищное зло,

   Что на тот свет спокойно не пускает.

   Возможно, знай они о том, что совсем рядом сидит их будущий командир. Не стали бы вояки горланить песни да еще и так называемого "двойственного толка".

   - А раньше, за такие песни, на кострах жгли. - Зло прошипел, молодой человек, своему собеседнику, покосивших на сидящую за соседним столом компанию. Одежда, манеры, высокомерное выражение лица, даже эфес меча, изукрашенный драгоценными камнями, говорили о высокородном происхождении юноши.

   - Раньше, не было указа Пресветлого: "О поддержке и всяческом благоприятствовании армии". - Пробасил широкоплечий, с обветренным лицом капитан. - Да и какое кому дело, что солдатня поет? Главное чтобы, когда скажут, они в бой шли. - Отхлебнув из кружки пива, добавил он. Да и без формы они сегодня, так что нечего служивым праздник портить. Последнюю мысль, правда, ветеран озвучивать не стал.

   - Сегодня они еретические песни поют, а завтра откажутся приказам подчиняться. - Возразил лейтенант.

   - Силас, помилуй тебя Создатель, да что ж ты такого еретического-то в этой песенке усмотрел? - Вопросил Арип своего подопечного. - Поют и ладно, главное чтоб не дебоширили. К тому же, это ведь походно-боевая песня легкой пехоты.

   Скривившись от слов наставника, юноша выпалил, несколько громче, чем следовало. - Да эти собаки не то что петь, говорить в присутствии... - Тут он осекся, понимая, что сболтнул лишнего.

   Арип помрачнел. - Зря ты так лейтенант, зря. Тебе, с этими собаками, в бой идти. - Еле различимым шепотом произнес он, поднимаясь из-за стола. - И от них будет зависеть останешься ты в живых или нет.

   Арип, приставленный в качестве наставника, легатом Пресвятого престола Динаем к своему племяннику, был старым воякой, получившим свое звание не за красивые глаза и не с посыла убеленных вниманием Владыки родственников. Он платил за каждое повышение кровью, как своей, так и своих солдат. Придя в армию рядовым, за двадцать с лишним лет верной службы, Арип, буквально выгрыз себе звание капитана и прекрасно понимал, что офицер, будь он хоть трижды высокородным, своих солдат должен, по крайней мере, уважать и ценить, а не относится к ним как к тупым скотам. И горько ему было от того, что его ученик, несмотря на все усилия старого вояки, так и не понял этой простой истины.

   К счастью для лейтенанта слов его служивые не услышали. Убедившись в этом, капитан вздохнул с облегчением и, позвав разносчику, за свой счет, отправил угощение отдыхающим пехотинцам. Ему даже показались знакомыми двое из них, а уж в том, что третий служил сержантом в его сотне, когда он лейтенантом ходил, сомнений вообще не было. - Харим?! Да, кажется, Харим. - Вспомнил он имя сержанта и невольно улыбнулся, вспоминая былые времена.

   Утро для Райса показалось настоящим кошмаром. Мало того, что голова трещала, а в желудке бушевала неизвестная стихия. Так еще и дядька поднял ни свет, ни заря и потащил в парилку, приговаривая: - Надо весь яд вытравить да выпарить, а то что ж ты за солдат будешь?

   И самое интересное, несмотря на все опасения, после парилки парень чувствовал себя не в пример лучше, чем до. То ли действительно сказалось чудотворное действие пара и дядюшкиных трав, то ли просто холодная водица подействовала, что старый, из чана, на племяша лил.

   А после завтрака, дядя с племянником, отправились записывать последнего в войско. Вербовочный пункт оказался совсем недалеко от трактира, в котором остановились гости столицы, так что дорога долго времени не заняла. Зато позволила юноше еще раз подивиться мрачным улицам столицы, угрюмым лицам горожан и вечно недовольным городничим. Не казалось уже Райсу, что в городе жить веселее и интереснее. Ощущение было у парня такое, будто в логово к пчелам влез. Все, также подозрительно, как пчелы, косились на них, словно ожидая, что они мед воровать собираются. Об этом, шепотом, парень и поведал дяде.

   - Да ты внимания не обращай. - Посоветовал племяннику Харим. - Это тут в стольном граде жизнь такая, или ты цапнешь, или тебя.

   В ответ, обескураженный увиденным Райс, только кивнул, не зная, как выразить свое мнение о столице.

   В вербовочном пункте парня, сперва осмотрел целитель, сделал какие-то замеры, Райсу не понятные, и выдал, что новобранец вполне здоров и подходит для пехоты. Следующим, кого посетили родственники, стал сам вербовщик. Изучив дело рекрута, он довольно хмыкнул и, поставив в бумаге штамп "легкая пехота", отпустил до утра. Дав время попрощаться с дядюшкой и отметить поступление на службу.

   - Ну, за новобранца! - Подняв кружку над столом, провозгласил Верг.

   - За новобранца! - Поддержали его Мир и Харим.

   Только Райс выглядел не слишком довольным. Несмотря на все его старания и увертки ему так и не удалось попасть в Святое Воинство и настроения это не добавляло. Да еще и по просьбе дядьки зачислили его в ту самую сотню, где служил, в свое время, сам Харим. И где продолжали свою службу, по сегодняшний день, Верг и Мир.

   - А ты чего такой кислый? - Толкнув локтем молодого, поинтересовался Мир. - Аль тебе не в честь в пехоте служить?

   - Да нет, не плохо это. - Буркнул Райс.

   - Ах, ты ж... - Харим даже побагровел от гнева.

   - Погоди. - Остановил старого вояку Верг. - И куда же тебе хотелось бы?

   - В Святое Воинство! - Выпалил новобранец.

   - Раз туды ж его в качель! - Крякнул дядюшка. - Ты ж что, на костер меня преж времени возложить хочешь? Какое Святое Воинство? Ты этих уродов-то видел? - Последние слова, Харим, орал во всю мощь луженой сержантской глотки.

   - Тише ты! - Прошипел Верг, едва совладав со стариком. - А ты, сардакхай недоделанный, думал бы, перед тем как говорить.

   - А что я не так сказал? - Голос Райса был одновременно и обиженным, и возмущенным. Он-то, наслушавшись проповедников и историй бродячих сказителей, искренне полагал, что сардакхаи лучшие из воинов Теродеума.

   Окинув юношу осуждающим взглядом, Верг потянул Харима. - Уходим, сержант. Выбора теперь нет, придется и тебе, старый вояка, на службу идти, а иначе в ереси обвинят, и костра тебе тогда точно не избежать.