Земля оборотней

Она встала и расправила крылья, собираясь взлететь. Ильмо быстро обдумывал ее слова. Завтра жертвоприношение! Как же ему выкрутиться из этой ловушки? Что он может сказать Лоухи, чтобы она его услышала?

— Погоди, Ильма! — окликнул он ее. — Один вопрос. Как Лоухи относится к Вяйнемейнену?

Ильма повернулась на пороге.

— Она его опасается. Уважает. Мне кажется, она до сих пор к нему неравнодушна.

— Неравнодушна?

— Когда-то он был ее мужем. В молодости. Но она его прекрасно помнит, хотя напрочь забыла многих других мужей и любовников.

— Прислушается ли ко мне Лоухи, если я сошлюсь на его слова?

— Смотря какие слова… — Глаза Ильмы заблестели. — Ага, вижу, ты все-таки что-то задумал!

— Погоди. Пока я ничего не задумал. Ты будешь присутствовать при той встрече?

— Да, конечно.

— Приходи непременно. И постарайся, чтобы там оказалось как можно больше тунов. Желательно, из разных кланов.

— Из разных — едва ли… Мать в последнее время не жалует гостей, хотя они, как нарочно, так и лезут… Но сородичей я тебе обеспечу.

— Будут ли там мои друзья?

Ильма на миг задумалась.

— Да, будут — скорее всего, в жертву будут приносить сразу всех. Для второй попытки у нас нет времени…

— И последнее, — торопливо добавил Ильмо. В голове у него рождалась смутная идея, и он старался скорее поймать ее, пока не ускользнула. — Возможно, я задам тебе один вопрос. Какой — пока тайна. Надо, чтобы ты непременно ответила на него утвердительно.

— Какой еще вопрос? — с подозрением спросила Ильма.

Ильмо загадочно усмехнулся.

— Ну ты хитрец!

Ильма махнула ему рукой, распахнула крылья и легкой ласточкой соскользнула с края обрыва.

— И помни, я в тебя верю, Ильмаринен! — донеслось издалека.

Глава 24

Материнское заклятие

Гнездо, в котором заточили Ильмо, устроено было хоть и просто, но по-умному, и в дальний угол ветер не задувал. Снаружи стемнело, разбушевалась метель — страшно нос высунуть, словно заживо попал в Хорн. А Ильмо надел на себя всю одежду, какую только нашел, перекусил остатками вяленого мяса, забрался в спальный мешок и крепко уснул.

Утром за ним явились два жилистых туна в железной броне. Они стряхнули его с лежанки, грубо схватили за плечи и поволокли к краю. Ильмо попытался вырваться — но туны поймали его и с хохотом выбросили наружу. Ильмо даже испугаться не успел, только подумал — как нелепо все кончилось! Но тут мимо него стрелой пронеслись две крылатые твари, схватили его на лету и понесли вдоль скал, к красивой резной арке — главным вратам дворца Туонелы. Там их уже ждали… люди? Да, дюжина саами с бледными лицами и таким видом, будто их кто-то перепугал насмерть раз и навсегда. Они окружили Ильмо и куда-то молча повели его.

— Кто вы? Вы здесь служите? — спрашивал Ильмо, кое-как складывая фразы на саамском языке, но никто ему не ответил, ни один из них даже глаз не поднял. Саами провели его в небольшой круглый зал-колодец с голыми стенами. Свет в него проникал через крышу, которой, в сущности, и не было — одна большая дыра в потолке.

— Ильмо! Ты жив! — раздался радостный возглас.

Через миг в тот же зал втолкнули Аке и Ахти. Аке выглядел совсем неплохо, а вот Ахти едва держался на ногах. Обнимая его, Ильмо заметил, что друг ранен — и что никто и не подумал его хотя бы перевязать. Несмотря на бледность, Ахти так и полыхал жаром.

— У него воспалилась рана, — сказал Аке. — Плохо…

Ахти притронулся к ключице и скривился от боли.

Рубашка, пропитанная кровью и гноем, присохла к телу.

— Один упырь хотел вцепиться в шею, но промахнулся и распорол грудь, — объяснил он. — Вроде царапина, но кто знает, какая была зараза на его когтях…

— Тебя лечить надо! — с тревогой сказал Ильмо.

— Не будут они никого лечить! — злобно ответил Аке. — За каким бесом им лечить еду? До праздничного пира бы не помер, и ладно.

— Никто не будет нас есть!

— А иначе зачем они нас сюда притащили?

Ильмо хотел объяснить ему, но тут снова появились саами. На этот раз они принесли на палке котелок с горячей мясной похлебкой.

— Ага! — обрадовался Аке. — Упыри решили нас подкормить! Знаете, мне даже наплевать, из кого сварена эта похлебка! Пусть даже из нашего друга Йо!

Поскольку ложек не было, хлебали по очереди, прямо через край. Ильмо поначалу принюхивался — не подмешали бы чего-нибудь в пищу! — но потом признал, что перед ними самая обычная саамская еда. Передавая котелок Ахти, Ильмо почувствовал, что кто-то пихает его в бок. Он оглянулся — один из саами протягивал ему мешок с вещами, оставленный в гнезде. Ильмо поблагодарил его вежливым поклоном. Саами удивился и на всякий случай поклонился в ответ еще ниже.

— Ты глянь, как упыри о тебе заботятся! — насмешливо сказал Аке. — Где-то сейчас наши вещи? Наверно, остались в гнездовье Сюэтар. Ты что, у них в особой милости?

— Не городи чепухи, — сердито сказал Ильмо.

А сам подумал: не Ильма ли распорядилась накормить их и отдать ему вещи? Он вытащил из мешка флягу с «морозной настойкой» и протянул ее Ахти — но тот молча отказался.

— Моя фляга! — обрадовался Аке. — Вот теперь и умирать стало веселее! Ахти, глотни-ка!

— Ты как? — тихо спросил Ильмо у Ахти.

— Паршиво. Как будто горю изнутри. Сам себе костер. Как догорю, так и помру, — таким же тихим, слабым голосом ответил Ахти. — Ты не видел Асгерд? Почему они ее не привели сюда?

— Тсс, ни слова об Асгерд! Похъёльцы о ней даже не знают.

— Ты хочешь сказать…

— Думаю, они ее не поймали.

Ахти сразу повеселел. Даже протянул руку к котелку.

— Знаешь, о чем я жалею? — сказал он. — Что тогда в бою понадеялся на Плачущий Меч. А ведь у меня оставалось последнее средство — а я о нем и не вспомнил. Зато пока мы с Аке сидели в каменной дыре, я только о нем и думал, днем и ночью… И как ее тун не порвал, когда ударил меня в грудь…

— Ты про материнское заклятие? — спросил Ильмо шепотом. — Я тоже тогда про него забыл, а потом не раз вспоминал. И знаешь, что я скажу тебе, Ахти, — хорошо, что мы о нем забыли! Оно нам еще пригодится. И еще скажу тебе кое-что — не трогай его, пока я не дам тебе знак.

Аке взглянул на него с удивлением:

— Ты что-то задумал?

Они оба смотрели на него с надеждой — озлобленный, отчаявшийся Аке и измученный Ахти. Ильмо ответил им взглядом, в котором было больше уверенности, чем он чувствовал.

— Делайте, что я скажу, и, возможно, мы отсюда выберемся.

Аке скептически поднял бровь. Ахти улыбнулся и кивнул в ответ:

— Хорошо, как скажешь.

— А кстати, — сказал Аке. — Привели-то нас сюда не туны, а саами. О чем это говорит? Что отсюда можно выбраться. Не вылететь — понимаете? — а выйти ногами!

Варг повел глазами в сторону двери.

— И засовов с замками тут не водится… А саами — нам не соперники. Пустоглазые, словно мертвецы. Пара пинков, и мы на воле!

— Аке! — вздыхая, сказал Ильмо. — Ты лучше прислушайся. Слышишь шелест перьев и звон железа? Мы — ценные пленники. Нас сторожат крепко.

— Уж лучше погибнуть в бою, чем стать обедом для нелюдей!

— Не спеши погибать, — сказал Ахти. — Давайте лучше послушаем Ильмо и попробуем выжить…

Главный зал чертогов Туонелы был единственным в своем роде. Во всем мире ни у людей, ни у тунов подобного не было: вырубленный прямо в скале, высокий и просторный, с множеством узких стрельчатых окон под потолком, украшенный фресками, каких не увидишь и в землях варгов, и колоннадой при входе. Вдоль стен ярусами поднимались каменные скамьи, потолок поддерживали резные стропила. Потолок был настелен деревянный — каменный не выдержал бы своего веса.

Когда пленников вывели в середину зала, Аке вздрогнул и остановился.

— Смотрите!

Голос варга так задрожал, что Ильмо едва узнал его.

— Так вот что они затевают! А ведь мне рассказывали, предупреждали… я думал, врут — а они…