Шадамер и всякие небылицы

— Быстрее! — подгоняла она его, кашляя от едкого дыма.

— Юльен говорил, этот дворф — огненный маг, — вспомнил Шадамер, сняв кандалы с рук Алисы и принимаясь за те, что сковывали ее лодыжки. Он бросил взгляд на камеру, в которой был заперт скованный дворф.

Алиса прикрыла рот ладонью, чтобы не вдыхать обжигающий воздух.

Пламя взметнулось высоко в воздух, и огненная стена отрезала им путь к выходу из камеры.

— Насколько я понимаю, это значит «да», — Шадамер трудился над кандалами у себя на лодыжках. Легкий щелчок — и они оказались свободны. Он посмотрел на те, что оковывали его запястья, смерил взглядом огонь и покачал головой. — Надо спасаться. Это магическое пламя. Сможем мы сбежать через него?

— Выбор у нас небогатый! — крикнула Алиса. — Или бежать, или сгореть на месте.

— Тогда бежим! Шадамер прыгнул в огонь.

Алиса зажмурилась, прикрыла лицо рукавами своего одеяния и бросилась в стену пламени.

Задыхаясь, она проскочила ее и с разбегу врезалась в дверь камеры. Ее одеяние уже тлело в нескольких местах, но она быстро потушила его. Шадамер просунул руки сквозь прутья решетки и вставил отмычку в замочную скважину. Умелый поворот — и замок поддался. Дверь распахнулась.

— Ты цела? — спросил он с тревогой в глазах.

— Небольшая слабость, — ответила она. — Заклинания отнимают у меня уйму сил. Но я скоро приду в себя. А что с капитаном?

В тюрьме было тихо. Похоже, никто ничего не услышал и не увидел.

— Не знаю. В этом дыму ничего не видно. Я посторожу. Сходи, взгляни на нашего соседа-поджигателя.

Пламя в камере уже начало угасать. Наверное, именно это и открыло Алисе глаза. Еще до того, как она приблизилась к камере, она уже знала, что там увидит.

Он свисал со стены: голова поникла на грудь, руки и ноги безжизненно обмякли. Со своего места она не могла увидеть рану у него в сердце, но не сомневалась: она там.

Она схватила Шадамера за руку. Он уже успел освободить от кандалов одно запястье и был занят другим.

— Дворф мертв, — сказала она прерывающимся голосом. Закашлялась. — Проклятый дым! Думаю, это не он устроил этот пожар.

— Одним подозреваемым меньше. Сколько у тебя еще земли?

— На одно заклинание хватит.

— Превосходно.

— Шадамер, по сравнению с врикилем моя магическая сила — ничто!

— Я не о врикиле. Я о том, чтобы избавиться от решетки. Ты умеешь плавать? — спросил он, безуспешно сражаясь с замком. — Заел, зараза!

— Плавать? Шадамер, ты что? — возразила она. — Ты шутишь? Ты не видел, что там делается, в этой сточной канаве!

— Можешь назвать это предчувствием, но я почему-то не думаю, чтобы нас выпустили через парадную дверь… Берегись!

Шадамер сгреб Алису в охапку и затолкал ее к себе за спину.

Из дымного сумрака выступила темная фигура. В тусклом свете догорающего пламени рубины казались каплями крови. Стальное лезвие поймало отблеск огня и вспыхнуло.

Шадамер молниеносно пригнулся. Клинок просвистел в воздухе на волосок от его головы, рассекая клубы дыма. Алиса пыталась разглядеть обладателя клинка.

Но дым был слишком густым. Глаза у нее щипало, они слезились. Она отступила обратно к стене.

Шадамер попятился назад, чтобы уклониться от обратного удара. Места для маневра у него не было. Меч с рубиновой рукояткой ударил снова, и на этот раз удар достиг цели. Шадамер вскрикнул от боли и отшатнулся, зажимая рукой предплечье. Алиса поймала его за локоть, потянула в темный угол.

Дым клубился и плавал вокруг них. Капитан, потерявший их из виду, слепо размахивал мечом в разные стороны, заходясь в кашле и щурясь на дым.

— Чтоб ему провалиться! — выругался Шадамер, привалившись к ней. — Такое ощущение, будто меня ужалили тысяча ос разом!

— Это магия Пустоты. Иногда она действует как яд. Можешь стоять?

— Да, но не знаю, на сколько еще меня хватит. Он снова нападает!

Единственным оружием Шадамера были кандалы, все еще сковывавшие одно запястье, и короткий кусок цепи, свисавший с них. Он бросился вперед, размахивая цепью в попытке опутать ею меч.

Алиса вытряхнула из флакончика последнюю щепотку земли и подбросила ее в воздух. Она сфокусировала свои мысли на рубиновом мече и произнесла всего одно слово:

— Хрупкий!

Капитан увернулся от цепи и бросился на Шадамера, который был слишком слаб, чтобы увернуться от нацеленного прямо на него лезвия. Меч ударил Шадамеру в грудь. Тот невольно зажмурился, ожидая смертельного удара.

Лезвие с хрустом разломилось пополам.

Капитан посмотрел на меч с изумлением, которое быстро сменилось яростью. Отшвырнув бесполезный обломок прочь, он бросился на пленника.

Шадамер взмахнул закованной рукой, и обрывок цепи хлестнул капитана по щеке с такой силой, что голова у него дернулась в сторону. Он пошатнулся, упал на каменный пол и затих.

Ни Шадамер, ни Алиса не шелохнулись. С замиранием сердца они ждали, что врикиль поднимется снова. Капитан был без сознания. Он даже не шевельнулся.

Шадамер сполз по стене на пол.

— Вот видишь, все это небылицы. Мне приходилось даже с пеквеями куда больше возиться.

Алиса опасливо опустилась на колени у тела капитана, коснулась рукой его шеи.

— Шадамер, — сказала она. — Он — не врикиль. У него есть пульс.

— Что ты такое говоришь? Он должен быть врикилем! Брат Юльен… — Шадамер ахнул. — Брат Юльен! Ну я и болван! Нужно выбираться отсюда! — сказал он негромко, но решительно.

Но едва они сделали несколько шагов, как в коридоре дохнуло смертным холодом. Дым рассеялся в клочья. За спиной у них вспыхнули языки пламени. По коридору целеустремленно шагал труп брата Юльена.

— Это он — врикиль! — прошептала Алиса.

На нее обрушилась вся мощь магии Пустоты — всесокрушающая волна пустой бездушной тьмы, воздействие которой было почти осязаемым. Руки Алисы беспомощно обмякли, и она выронила флакон со святой землей. Все равно он ничем не мог ей помочь. Ненасытная утроба Пустоты высасывала ее магическую силу. Рядом с ней издал протяжный стон Шадамер, уткнувшись головой в каменную стену.

— Ловушка, — проговорил он еле слышно. — Все это с самого начала было ловушкой. Ты говорила, что мое самомнение меня погубит. Я попался в эту западню, как крот в силок.

— О да, лорд Шадамер, — сказал врикиль. Лицо его было бледным и костлявым лицом мертвеца, но безжизненные губы шевелились, незрячие глаза смотрели. — Мой хозяин долго следил за тобой. Он знает, что ты опасен. Он слышал, что ты собираешь сведения о нас. Нам было приказано отвечать на любые твои вопросы, если это поможет отыскать тебя. Вообрази же себе мою радость, когда, высосав душу из брата Юльена, я обнаружил, что он когда-то был твоим другом. Все остальное было проще простого. А теперь взгляни на меня в моем истинном обличье.

Иллюзия брата Юльена рассеялась. На его месте стоял чудовищный рыцарь в сверкающих латах, черных, как панцирь огромного ядовитого жука. Его руки скрывали латные перчатки, украшенные крючковатыми и острыми черными когтями. В правой руке он сжимал узкий стилет, горевший мертвенным зловеще-белым светом.

Алису сковал ужас. Она ощутила, как лицо начинает сводить в ту маску смертельного испуга, которая навеки застынет на нем после ее смерти. Она не могла думать. Не могла кричать. Она прижалась к Шадамеру и почувствовала, как он шевельнулся. Его левая рука медленно поползла по каменной стене, о которую он опирался. Она подняла глаза и увидела веревку, тянущуюся по потолку.

Алиса тут же опустила глаза, пока врикиль не проследил за ее взглядом и не раскусил отчаянный план Шадамера.

— Я бы не советовал тебе высасывать душу из меня, — заметил Шадамер, глядя на приближающегося врикиля и надеясь, что ему удастся отвлечь его внимание. Один шажок. Еще один. — Боюсь, от меня у тебя случится несварение.

Врикиль не произнес ни слова. Он шел к ним, и топот его закованных в латы ног по каменному полу казался оглушительным.

А потом он ступил на дерево.