Друид Шаннары

Время шло, Уолкер оказался способным учеником. Он начал читать книги из библиотеки отца почти сразу же, как только узнал, каким образом из букв складываются слова. Мальчик с легкостью овладевал математикой. Он постигал науки интуитивно. Ему почти ничего не нужно было объяснять.

Он увлекся историей, и здесь проявилась его поразительная способность запоминать события, даты и имена.

Мальчик рос, его отношения с отцом менялись. Кеннер, высокий, худощавый, с резковатой походкой, был замечательным мастером. В любом ремесле ему не было равных. Уолкер очень любил отца. Он чувствовал, что отец отдаляется от него, и боялся себе в этом признаться. Но однажды не выдержал и спросил его напрямик. Кеннер признался сыну, что очень беспокоится о нем. Сам Кеннер не был наделен магической силой. Мальчиком он ощущал незначительные магические способности, но они исчезли, когда он стал старше. Так было и с его отцом, а еще раньше — с отцом его отца и со всеми Омсвордами, вплоть до самой Брин. С Уолкером все обстояло иначе. Его магическая сила росла. Кеннер боялся, как бы способности сына со временем не возобладали над ним самим, достигнув такого предела, когда он уже не сможет управлять ими. Но в то же время он предупредил сына, что способности эти не следует подавлять, ибо магия — это дар, который всегда имеет некую высшую цель. Уолкер помнил, что его мать, Риссе, говорила то же самое.

Затем Кеннер поведал сыну историю магии Омсвордов, рассказал о друиде Алланоне и девушке из Тенистого Дола по имени Брин, о таинственной миссии, которую, умирая, завещал ей друид. Уолкеру было двенадцать лет, когда он услышал этот рассказ. И мальчик захотел узнать, о чем идет речь, но отец не смог ему ответить. Сказал только, что эта миссия передается по наследству в роду Омсвордов.

— Магическая сила проявилась в тебе, Уолкер, — сказал он. — Ты, в свою очередь, передашь ее своим детям, а они своим, и так вплоть до того дня, когда в ней возникнет необходимость. Это твое наследство, храни его.

— Но к чему наследство, которым нельзя воспользоваться? — огорчился Уолкер. И Кеннер повторил:

— У магии непременно есть высшее предназначение, но мы не способны сразу понять его.

Настала пора распрощаться с детством и вступить в пору юности, и тут магия показала, что у нее есть и другая, темная сторона. Уолкер обнаружил в себе способность разрушать. Иногда, особенно в минуты раздражения и гнева, его чувства преобразовывались в энергию. Он мог передвигать вещи и разбивать их вдребезги, не прикасаясь к ним. Иногда он вызывал нечто подобное огню — кобальтовое свечение, не похожее на привычное пламя. Огонь этот исполнял далеко не все приказы Уолкера, а чаще действовал по собственному разумению. Потребовались недели, чтобы научиться управлять им. Уолкер пытался сохранить свое открытие в тайне от отца, но Кеннер все равно узнал и об этом, как в конце концов узнавал обо всем, что касалось сына. И хотя он ничего не сказал, Уолкер почувствовал, что они еще больше отдалились друг от друга.

Вскоре отец решил увезти его из Каменного Очага. За последние годы здоровье Кеннера Омсворда пошатнулось; изнурительная болезнь подтачивала его силы. Заколотив хижину, в которой Уолкер родился и вырос, отец увез юношу в Тенистый Дол, где они поселились вместе с другим семейством Омсвордов — Джараланом, Мирианной и их сыновьями Паром и Коллом.

Уолкер тосковал по родным местам. В Тенистом Доле он чувствовал себя пленником. Жизнь деревенской общины была ему не по нутру. В Каменном Очаге свобода его была безграничной, здесь же существовали раз и навсегда установленные законы, подчиняться которым он не желал. Прежде всего, Уолкер не привык к тому, что вокруг так много людей, к которым, в той или иной степени, надо приноравливаться. От него потребовали, чтобы он ходил в школу, но занятия были ему скучны. Учитель и другие дети относились к нему с недоверием и неприязнью — он был чужаком. Уолкер знал слишком много и вел себя не так, как все, и вскоре никто не захотел с ним общаться. Его магическая сила превратилась в западню, из которой он не мог вырваться. Она проявлялась во всем, что бы он ни делал, а когда юноша понял, что ее следует скрывать, было уже поздно. Его часто били, потому что он не решался защитить себя. Мысль о том, что может произойти, если он позволит огню вырваться на свободу, приводила Уолкера в ужас.

Отец умер через год после их переезда в деревню. Жизнь стала для Уолкера невыносимой, и порой он жалел, что не умер вместе с отцом.

Он по-прежнему жил с Джараланом и Мирианной Омсвордами, они были добры к нему и сопереживали все его неудачи. У их сына Пара тоже начали проявляться признаки магической силы. Пар происходил от Джайра Омсворда, брата Брин. Обе ветви этого семейства из поколения в поколение передавали магию своих предков на протяжении многих лет после смерти Алланона, поэтому магические способности Пара не были такой уж неожиданностью. Магия, которой обладал Пар, оказалась не столь многообразна и сложна, как магия Уолкера. Пока она ограничивалась способностью мальчика создавать живые образы при помощи голоса.

Пар был еще совсем маленьким, и в свои пять лет он едва ли осознавал, что с ним происходит. Колл же еще недостаточно возмужал, чтобы защитить брата, поэтому Уолкер взял мальчика под свою опеку. Это было вполне естественно: в конце концов, только Уолкер и понимал, что приходится переживать Пару.

Общение с мальчиком изменило его жизнь. Теперь она обрела новый смысл, появилась иная цель помимо необходимости постоянно тревожиться о собственной участи. Много времени он проводил с Паром, помогая ему приспособиться к магии. Он учил его, как использовать магическую силу, призывал к осторожности, показывал приемы защиты, которыми мальчику следовало овладеть. Уолкер старался научить его, как справляться со страхом и преодолевать неприязнь людей, не обладающих такой силой. Он стал наставником Пара.

Сначала дети, а потом и все жители Тенистого Дола стали называть его Темным Родичем. Он не доводился близким родственником Пару — близких родственников у него не было вообще. В сущности, никто не понимал, кем он приходился Джаралану и Мирианне, поэтому и прозвище могло означать что угодно. Уолкер возмужал, стал высоким черноволосым юношей, от матери он унаследовал бледность кожи и нечувствительность к загару. В его облике было что-то от призрака. Дети Дола считали его порождением ночи, неподвластным свету дня, а его отношения с маленьким Паром казались им весьма таинственными. Так он стал Темным Родичем, наставником, странным, неловким, замкнутым юношей, чья интуиция и знания отдаляли его от других. Отношение к нему несколько изменилось. Его больше не задирали. Он обнаружил, что может отвести нападение одним лишь взглядом или жестом, и стал использовать магию, чтобы оградить себя. Он убедился, что может пробуждать в людях страх и не позволять им доводить до конца свои агрессивные намерения. Ему даже удавалось прекращать драки. Однако все это лишь увеличивало отчужденность. Взрослые и юноши постарше сторонились его, лишь маленькие дети завязывали с ним дружбу, да и то с оглядкой.

Уолкер ни минуты не был счастлив в Тенистом Доле. Натянутая улыбка, небрежный кивок головы, подчеркнутая вежливость скрывали недоверие, настороженность и даже страх. Деревня не приняла его. Уолкер знал, что источник всех его неприятностей — магия. Мать и отец могли считать ее даром, но сам он так не думал. Не изменил он мнения и позже. Магия была проклятием, которое станет преследовать его до могилы, уж в этом-то он был уверен.

Возмужав, Уолкер решил возвратиться в Каменный Очаг, в дом, о котором вспоминал с нежностью, уйти прочь от жителей Дола, недоверчивых и подозрительных, прочь от навязчивого ощущения отчужденности. Маленький Пар уже повзрослел, и Уолкер больше не беспокоился за него. Все-таки Пар был уроженцем Дола, а значит, ему не грозила судьба чужака Уолкера. Кроме того, его отношение к магии было другим. Пар всего лишь хотел узнать, что способна дать ему волшебная сила. Он не пытался проникнуть в чужие мысли. Это вполне устраивало его земляков. Чем старше он становился, тем больше отдалялся от Уолкера. Теперь можно было уходить. Джаралан и Мирианна уговаривали его остаться, хотя и понимали, что уговоры напрасны.