Белокожий раб с опахалом (СИ)

Лекарь смутился и покраснел.

— Странно, очень странно. Неужели вы не читали последний трактат о медицине. Нам прислали его из далекого монастыря. Так вот, там ясно написано: «Рядом с тем, кто принимает три волшебные пилюли, должны стоять три клетки с тремя сороками. Если больной принимает первую пилюлю, и сорока тут же улетает, это означает, что часть болезни улетела вместе с ней. Когда после принятия пилюлей улетают вторая и третья сорока, это означает, что больной полностью выздоровел. Если же все три сороки остаются в клетках, это означает, что три волшебные пилюли не помогают, и больной может умереть». Вот так вот, дорогой лекарь. Так что принесите мне три сороки и молитесь, чтобы они улетели, а то мой отец прикажет отрубить вам голову.

Сурово взглянув на лекаря, король кивнул головой в знак подтверждения слов дочери, и вышел.

Всю ночь без сна и отдыха лекарь трудился, не покладая рук, чтобы к утру сделать серебряную пилюлю и доставить принцессе.

Не спалось в эту ночь и королю Сияющего королевства. Шутка ли сказать: решалась судьба его дочери. А вдруг она умрет? А вдруг болезнь заразная, и умрут две другие дочери? Или племянники? Или умрет он сам? Что тогда будет с королевством?

Кончилось тем, что, измучившись от бессонницы, король встал, оделся и вышел в сад. Светало. День предстоял пасмурный и хмурый, как всегда накануне сезона дождей, и чудный королевский сад стоял понурый и грустный.

Несмотря на ранний час, Старший садовник уже трудился. Он собирал гусениц, которых в этом году было необыкновенно много, и время от времени поглядывал в сторону дворца.

«Тьфу, гадость какая, — подумал король, увидев гусениц. — А с другой стороны, насколько бы проще и спокойнее была моя жизнь, будь я садовником. Хоть одет он что-то неважно. Я ему плачу такие большие деньги, а он с виду бедняк бедняком. Надо будет поговорить с ним потом…» Король повернулся к садовнику спиной, и тут же, забыв о нем, стал размышлять о том, подействует ли серебряная пилюля.

Вдруг со стороны дворца послышался звук открывшегося окна, король обернулся и замер от счастья. Из окна, где находились покои принцессы Летящая Ласточка, вылетела сорока и с радостным стрекотанием закружилась над садом и села садовнику на плечо.

Король заплакал и пошел к себе в спальню, а садовник, веселый и радостный, чуть ли не бегом бросился из дворца через главные ворота.

На следующее утро все повторилось.

И вот, наконец, наступил решающий день: принцесса должна была проглотить солнечную жемчужину и запить ее свежей кровью дракона.

На рассвете король сидел в саду, закрыв лицо руками. От волнения он не мог смотреть в сторону покоев Летящей Ласточки. Старший садовник был неподалеку, и король то и дело спрашивал его:

— Ну, что там?

— Пока ничего, — отвечал садовник и продолжал собирать гусениц.

— А сейчас?

— Ничего, — говорил садовник, и голос его с каждым разом становился все тусклее и глуше.

Но вот послышался звон открывающегося окна, и, ах! — как все изменилось вокруг! Бездарное серенькое утро разом исчезло, и огромное оранжевое солнце выкатилось на лазурное небо, как душистый апельсин на голубую тарелку. И сорока, сорока, как вестник радости и счастья, вылетела из окна.

— Все! — закричал восторженно король. — Все, она будет жить! — и побежал в сторону дворца, подпрыгивая высоко, как мальчишка.

Король со слезами на глазах еще обнимал свою старшую дочь, принцессу Летящую Ласточку, которая выглядела совершенно здоровой и даже лучше, чем прежде, а в дверях уже стоял Начальник стражи и ждал своей очереди.

— Ну, что тебе?! — улыбаясь, сказал король.

— Ваше величество, я поймал вора. И даже двух.

— Ну, и кого же это, интересно?

В комнату ввели Главного садовника и Главного советника Са.

Лица их были в кровоподтеках, и оба сильно хромали.

— И что же они украли? — нахмурившись, спросил король.

— Солнечную жемчужину! Они пытались пронести ее через Главные ворота, и хорошо, что я там был. Ведь только вы и я знаем, что солнечная жемчужина светится сквозь одежду, а утро стояло такое солнечное, что мои стражники могли и не заметить ничего необычного. Я пытался их схватить, а они бросились бежать по каким-то кривым улочкам.

— Э-э-э, нет! Ты уж расскажи, что было на самом деле, — вежливо попросил Са.

Начальник стражи несколько смутился, а потом продолжил:

— Мы оказались в каких-то трущобах возле моря и подбежали к какой-то жалкой лачуге. И тут ваш Советник Са очень удивил меня. Садовник бросился в лачугу, а Советник Са стал защищать вход с помощью обыкновенной палки и делал это с таким искусством, как будто у него в руках был меч бессмертного, а сам он проходил много лет тренировку у отшельников Трех Водопадов.

В конце концов, мы взяли их всех, и ту дряхлую умирающую старуху, которая оказалась приемной матерью садовника.

— Это какую еще умирающую старуху? — раздался бодрый насмешливый голос, и перед королем появилась невысокая пожилая, но еще полная сил и здоровья женщина. По голубой одежде и по тому, что она была наголо выбрита, можно было сразу сказать, что она принадлежала к касте ловцов за жемчугом, самой униженной и презираемой касте во всем Сияющем королевстве.

Девушка, осмеливающаяся вступать в эту касту, сбривала волосы на голове, и все свои дни проводила в колонии ловцов жемчуга на берегу моря. Она не имела права выходить замуж, и даже заговаривать с мужчинами ей было запрещено. Тем более, с королем.

— Позвать палача? — спросил Начальник стражи.

— Успеется! — махнул король рукой и, с равнодушным любопытством оглядев дерзкую женщину, повернулся к Са: — И что все это значит?

— Это значит, что мне не нравится гусеница на правом плече вашего величества.

Король взглянул на плечо и, резко передернувшись от отвращения, смахнул гусеницу на пол.

— Это еще только начало, — невозмутимо произнес Са. — Взгляните на потолок.

Огромное количество гусениц на тонких паутинках спускалось с потолка зала.

— Что! Что это?! Немедленно убрать отсюда!

— Боюсь, ваше величество, что как бы нам самим скоро не пришлось убраться отсюда. Времени-то осталось всего ничего. Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Они двинулись к тронному залу, и, когда Са слегка приоткрыл дверь, король заглянул туда.

Если бы король был маленьким мальчиком, он, пожалуй, мог бы сойти с ума или бы подумал, что видит страшный сон. По чудовищной омерзительности это зрелище вряд ли с чем-нибудь можно было бы сравнить. На золотом царском троне возлежала гусеница, жирная, противная, бочкообразно-огромная, да еще и какого-то удивительно мерзкого зеленого цвета. Гусеница, бесконечно чавкая, жевала лепестки роз и с наслаждением шевелила множеством желтеньких ножек, размером с поросячьи. На лысой голове чудовищной гусеницы призрачно сияла царская корона. Униженно-покорная свита из гусениц самых причудливых форм и расцветок, извиваясь, ползала кругами вокруг трона. Расцветки гусениц были самые разнообразные: от нежнейше белого до фиолетово-черного. Ну, о размерах и судить было даже странно. Самые маленькие были ростом с пиявку, а самые крупные, пожалуй, не уступали питону или крокодилу. В конце зала даже ползло что-то похожее на гусеницу-слона.

— Homines amplius oculis, quam aurubus credunt, — прошептал Главный советник Са, осторожно закрывая дверь.

— Что? — ошеломленно спросил король.

— Люди больше верят глазам, чем ушам. Недаром так говорили в Древнем Риме. Если бы я только вчера сказал, что Сияющее королевство должно смениться царством гусениц, вы бы решили, что я спятил.

— И что же теперь делать?

— Как что? Спасать Сияющее королевство! Хотя до конца вашего царствования осталось всего два часа.

Голова у короля закружилась, его немного качнуло в сторону, и Са, подхватив его под руку, повел по широкой мраморной лестнице вниз, к морю. Король шел, не сопротивляясь, слабо передвигая ноги и глядя по сторонам каким-то отрешенно-безумным взглядом.