Оскал Фортуны. Трилогия (СИ)

Сладко в могиле лежать, черной укрывшись землей.

Но в очередной раз, когда измученный юноша уже с трудом передвигался по своей темнице, сверху упали три лепешки. Ничему не удивляясь и ничего не спрашивая, он жадно ел, запивая черствый хлеб кислым, удивительно вкусным пивом.

– Эй, чужак! – окликнул его писклявый евнух.

Треплос поднял глаза и тут же сощурился от нестерпимо яркого света факела. Чтото тяжело плюхнулось на пол, подняв тучу пыли. Поэт с удивлением понял, что это свернутая баранья шкура. Крышка люка задвинулась.

С этого дня кормить стали чаще. Приносили чистую воду и пиво. Маячившая впереди голодная смерть отступила. И сами собой родились новые стихи.

Если бы в мире прожить мне без тяжких забот и страданий

Лет шестьдесят, – а потом смерть бы послала судьба!

Он в который раз обследовал подземелье в тщетных поисках выхода. Но попрежнему безуспешно. Хотя, если стали кормить, значит, он им нужен. Вот только юноша даже не мог предположить: кому и зачем?

Обострившийся за время заключения слух уловил над головой голоса нескольких человек.

"Неужели меня нашли!? – обрадовался Треплос, вскакивая с кишевшей блохами овчины. – Это, наверное, маг Тусет!"

Ктото отодвинул крышку.

– Ты там? – рявкнул незнакомый голос.

– Да, да! – отозвался поэт, подбегая к люку и мучительно щурясь. – Я здесь, господин Тусет!

На миг ему показалось, что потолок темницы рухнет от злобного хохота.

– Колдун – твой Тусет! – чуть помедлив, проговорил незнакомец. – Казнят его на днях.

– Что? – Треплос застыл с открытым ртом. – Как казнят? А я?

– Это как наш господин решит, – рассудительно ответили сверху.

– Хватит болтать! – оборвал их разговор властный голос. – Тащите его.

Поэт едва не задохнулся от счастья, услышав эти слова. Из люка опустилась толстая веревка с петлей на конце.

– Становись в неё ногой! – скомандовал знакомый евнух.

Юношу быстро втащили наверх. Сильные руки подхватили и поставили на пол рядом с саркофагом.

– Ну и вонища от тебя, чужак.

В раскрытую дверь бил яркий дневной свет, глаза Треплоса наполнились слезами, и он почти ничего не видел.

– Мерзкий чужак, – пропищал евнух. – От тебя несет как от протухшего бегемота.

– Здесь нечем дышать от твоей вони, – пробасил его приятель.

– Пошли вон! – негромко приказал властный голос. Тюремщики поэта торопливо покинули гробницу, прикрыв за собой дверь.

Только сейчас юноша смог разглядеть оставшихся в помещении людей. Двое знакомых мождев стояли у выхода, с ленивой настороженностью поглядывая на него. Чуть в стороне привалился к стене высокий смуглый мужчина в ослепительнобелой юбке с полосатым передником. Пышный парик прикрывал белый платок с красными полосами. На могучей груди сверкало широкое серебряное ожерелье. За поясом торчал короткий меч с рукояткой, украшенной красным камнем. Карие глаза на красивом мужественном лице с брезгливым любопытством разглядывали поэта.

– Ты хочешь жить? – раздался из темного угла сиплый, удивительно безжизненный голос.

"Наверное, так должны говорить посланцы смерти", – подумал поэт и втянул голову в плечи.

Из темноты вышел сухощавый мужчина в застиранной юбке, парике из овечьей шерсти и серым незапоминающимся лицом.

– Тебе задали вопрос, чужак, – нахмурился богато одетый стражник.

– Очень хочу, – тихо ответил Треплос.

– И что ты готов сделать, чтобы выжить?

– Все, что угодно, – не раздумывая, ответил юноша.

Мужчина с серым лицом кивнул. Один из мождеев достал изза саркофага корзину.

– Ешь.

Дрожащими руками поэт снял плетеную крышку. Внутри оказалась половина жареной утки, яблоки, изюм, мягкие булки и кувшин с вином. Он разложил все это богатство на крышке гроба и с жадностью накинулся на еду.

– Твой приятель Алекс убил слуг Тусета по его приказу.

От этих слов хрупкого келлуанина, юноша чуть не подавился.

– Он хотел и тебя заставить участвовать в этом грязном деле, но ты сбежал и скрывался в пустыне.

Высокий красивый мождей ухмыльнулся.

– Я ничего не перепутал? – поинтересовался незапоминающийся мужчина. – Или ты соскучился по своему новому жилищу?

Он постучал пальцем по саркофагу.

– Можно помочь, и эта гробница станет твоей гробницей.

Треплос сообразил, что маг стал жертвой какихто интриг, возможно связанных с теми загадочными папирусами.

– Я не совсем хорошо помню, когда Алекс приказал мне убить всех в доме Тусета? – промямлил он с набитым ртом.

По тонким сухим губам келлуанина скользнула тень улыбки.

– Ты так долго скитался в пустыне, что совсем потерял счет дням.

– Так и есть! – поэт сделал большой глоток, проталкивая в желудок плохо прожеванную пищу. – А зачем надо было убивать слуг Тусета?

– Твой бывший хозяин оказался колдуном, – любезно разъяснил собеседник. – Он приказал Алексу принести в жертву злобным демонам добрых келлуан.

– А я сбежал? – уточнил Треплос.

– Да.

– И я должен это комуто подтвердить?

– Ты догадлив, – одобрительно кивнул мужчина. – Ешь, набирайся сил.

Он обратился к красивому мождею.

– Я же говорил, Моотфу, что либрийцы очень понятливый народ.

– А я смогу потом уехать в Нидос? – с нескрываемым опасением поинтересовался юноша.

– Да, – быстро ответил келлуанин. – Мы и там найдем для тебя дело.

– Благодарю, господа. Я буду верно служить вам, – он поклонился сначала одному, потом другому, потом монументально застывшим охранникам.

– Вот только я многое забыл, – поэт вытер рот тыльной стороной ладони. – Не могли бы вы мне напомнить, как это было?

Тот, кого назвали Моотфу, звонко рассмеялся.

– Он мне нравится, Убисту! Ты правильно поступил, не отправив его.

По губам серолицего вновь промелькнула тень улыбки.

– Похвально, что ты быстро соображаешь и так легко готов предать своего господина.

Треплос подавился вином и громко закашлялся. А келлуанин невозмутимо продолжал:

– Я напомню тебе, как все произошло. Но сначала ты должен доказать нам свою преданность.

– Мне нужно когото убить? – догадался юноша.

– Почти, – кивнул собеседник. – Твой хозяин схвачен и ждет казни. Но слуга успел скрыться и гдето прячется.

– Алекс жив? – всполошился поэт.

– Пока, – нахмурился Убисту. – И ты поможешь нам его поймать.

Треплос вспомнил, как охранник мага швырял его по гостиничному номеру, и ему поплохело. Вновь связываться с этим парнишкой совсем не хотелось.

– В одиночку я могу с ним не справиться. Особенно после того… как плутал в пустыне.

– Тебе нужно лишь узнать, где он прячется, – успокоил его келлуанин.

– Остальное мы сами сделаем, – хохотнул Моотфу.

– Простите, господа, – юноша развел руками. – Но как я это сделаю?

– Мы думаем, что о нем известно жене брата Тусета, – сказал сухощавый.

– Айри?

– Анукрис, – поправил его Моотфу. – Отвыкай от своих собачьих кличек.

– Да, господин.

– Ты придешь к ней и расскажешь о своем чудесном спасении, – стал объяснять Убисту. – Выяснишь, известно ли ей чтонибудь об этом Алексе, и доложишь нам.

– А потом? – опасливо прищурился поэт.

– Когда мы его убьем, ты скажешь судье, что Алекс убил слуг Тусета по приказу колдуна.

Треплос понятливо кивнул и допил пиво.

– Дальше вы и без меня обойдетесь, – лениво проговорил Моотфу, отодвигаясь от стены.

– Оставь со мной Аататама, – попросил Убисту.

Тот кивнул и вместе с одним из мождеев вышел из гробницы. В дверь робко заглянул писклявый. Серолицый раздраженно махнул рукой, и евнух исчез.

Убисту помолодому запрыгнул на саркофаг и свесил ноги.

– Садись, – предложил он поэту.

Юноша уселся на пол, скрестив ноги. Глядя снизу вверх, Треплос спросил:

– Как я должен встретиться с Айри?

Он нисколько не удивился тому, что его бывший господин попал в такую неприятность. В истории либрийских колоний, разбросанных по всему побережью Великого моря, часто встречались случаи, когда вчерашние кумиры объявлялись врагами и предателями. Тут главное вовремя встать на нужную сторону, чтобы не оказаться в числе проигравших. Чем подающий надежды поэт и собирался заняться. Кто для него Айри или Алекс? Случайные попутчики на пути к славе. А Тусета и без него уже приговорили к смерти. Он его не предавал и клятвы не нарушил.