Семейное дело

— Куда? — спросил водитель с едва заметным акцентом.

— Станция Пенсильвания, — сказала она в надежде, что он работает достаточно давно, чтобы знать, где это находится. Он не давал повода для сомнений: кивнул пару раз, развернул машину по кругу и нажал на газ.

Мириам откинулась на спинку сиденья и в счастливом оцепенении, лишь слегка подпорченном пульсирующей болью в голове, наблюдала, как мимо проносится настоящий мир. «Как здесь действительно здорово! — подумала она, ощущая мягкое покачивание пневматических шин на асфальте и теплый ветерок из печки у самых ног. — Ну разве не замечательно? Пусть бы эта поездка в такси длилась вечно», — нырнув в теплую волну ностальгии, решила она. Придорожные огни, знакомые рекламы и люди, явно не похожие на статистов из исторических фильмов, проплывали с обеих сторон от ее теплого гнезда-кокона. Это был ее мир, мир обыденной городской реальности, где самые настоящие, от мира сего люди носили удобную одежду, не задумываясь пользовались удобствами вроде электричества и водопровода и не плели интриг в смертельных династических играх вокруг будущей жизни детей, которых она не хотела рожать.

«Подожду, пока не поговорю с ма, — подумалось ей. — И с Поли». Несколько минут спустя новая мысль: «Вот проклятье. Сначала следует обдумать, что им сказать». И еще: «А-а, по крайней мере я могу поговорить с Роландом…»

Она бросила взгляд на телефон. «Для вас есть ГОЛОСОВАЯ ПОЧТА», прочитала она и подключилась к своему почтовому ящику.

— Мириам? — Его голос казался далеким и чуть скрипучим. Ее сердце забилось сильнее. — Надеюсь, ты получишь это мое сообщение. Послушай, я перехожу на курьерский режим два через два, с десяти до четырех. И, думаю, твой дядя что-то заподозрил, потому что вместе со мной отрядил Матиаса. Прошлой ночью он сообщил, что ты уже прибыла в столицу. Наслаждаешься местной жизнью? Да, между прочим, не доверяй никому из Хъёртов; им есть что терять, притом очень много. И остерегайся принца Эгона: он известен своей безответственностью, и все ему сходит с рук. Позвони мне при случае.

При звуках его голоса ее взор затуманился. Черт возьми, вот уж этого я никак не планировала. Такси плыло по течению в переменном потоке, водитель постукивал по рулевому колесу в такт звучавшим из приемника мелодиям.

Первое, что сделала Мириам, оказавшись на станции, — отыскала банкомат и попробовала использовать кредитную карточку. Карточка работала. Она сняла пятьсот долларов хрустящими зелеными банкнотами и сунула их в карман. «Это не должно дать им слишком много сведений о том, где именно я была», — решила Мириам. Затем она посетила билетную кассу в ближайшем отделении «Аксел-сервис», где купила билет до Бостона и обратно. Это обошлось в приличную сумму, но когда она добралась до поезда и заняла свое место, то сказала себе спасибо за то, что потратилась. Дорога займет всего три часа, а значит, в Бостоне до возвращения она сможет потратить еще четыре часа.

Мириам устроилась поудобнее на сиденье, открыв ноутбук и пристроив рядом телефон. «Неужели я все-таки должна вернуться туда?» — мрачно спросила она себя. Она провела на той стороне всего неделю… Достаточно, чтобы это показалось Мириам вечностью. Она чувствовала, как жесткие углы платиновой кредитной карты вкапываются в ее сознание. Эти грязные деньги и проклятое кредо семьи, что кровь не вода, тащили ее назад… всякий раз. «Это не удержало мою родную мать, — подумала она. — Наоборот, убило ее». Это, возможно, гораздо хуже того, что, скорее всего, случится с ней, если она сейчас убежит… ведь если она убежит, они будут точно знать, что ей нельзя доверять. А другого шанса на побег может не выдаться. Но при этом в голову лезли еще более мрачные возможности. Даже если они не решились бы убить ее (уменьшив тем самым свой драгоценный генофонд), они могли бы лишить ее возможности передвижений, ослепив. Мириам сомневалась, что это общепринятая у них тактика… даже с учетом присущей Клану жестокости это быстро породило бы страх и ненависть и служило бы катализатором конфликтов, — но вдруг там используют это как особую меру, если подозревают измену или хотят кого-нибудь до смерти напугать?

С другой стороны, мысль о добровольном возвращении в продуваемый сквозняками дворец, к безумной политике семьи, повергала в уныние. И она не раздумывая взяла телефон и набрала номер Роланда.

— Алло? — ответил он после первого же гудка, и Мириам мгновенно повеселела.

— Это я, — негромко сказала она. — Можешь говорить?

— Да. — Пауза. — Сейчас его нет, но он никогда не уходит далеко.

— За моим домом еще наблюдают? — спросила она.

— Да… думаю, да. Где ты?

— В поезде, на полпути между Нью-Йорком и Бостоном.

— Только не говори, что ты сбежала…

— Нет, — торопливо сказала она, — но у меня есть незаконченные дела. Не только ты… но еще и другая всякая всячина. Хочу навестить мать и повидаться кое с кем еще. Договорились? Лучше не выспрашивай. Я не собираюсь наделать глупостей, но точно не хочу привлекать внимание к людям, которых знаю. Послушай, не мог бы ты вырваться на день? Скажем, в Нью-Йорк?

— Они засунули тебя в каменную цитадель? — спросил он.

— Да. Так ты знаешь, каково там?

— И ты выдержала три дня рядом с Ольгой? — Тоном благосклонного недоверия.

— Удобства… гм… без затей, а еще я сижу бок о бок с двумя менее просвещенными спутницами Ольги, — сказала она окидывая внимательным взглядом ближайших соседей-пассажиров. Никто за ней не следил. Ближе двух мест от нее никто не сидел. И она негромко добавила: — Придворные дамы напоминают тюремщиков, только поприятней, ну ты понимаешь. Липнут, как клей. Я проснулась и нашла их в этой самой моей чертовой постели. Можно подумать, Энгбард приставил их ко мне надсмотрщицами. Честно говоря, я уже теряю терпение. Я вернусь туда сегодня вечером, но если ты не приедешь достаточно быстро и не освободишь меня, клянусь, я кого-нибудь убью. А я все еще так и не подготовила рукопись своей разгромной статьи об Интернет—компаниях, которую обещала Энди.

— Бедняжка ты моя. — Он рассмеялся, немного печально. — У тебя не самая светлая полоса. Может, нам стоит создать клуб?

— Для перенесших культурный шок и повредившихся рассудком?

— Именно так. — Он помолчал. — Да, вернуться после восьми лет отсутствия — тяжелейшее переживание. Мириам. Ты собираешься вернуться?

— Да, — тихо сказала она. — Ведь если нет, я никогда больше не увижу тебя, верно?

— Но только не сегодня. Я вновь буду свободен послезавтра, — сказал он. — Нью-Йорк, да?

— Да. — С минуту она раздумывала. — Сними двухместный номер в отеле «Маркиз-Мариотт» на Таймс-сквер. Он безликий и приятный, и, пожалуй, у тебя гораздо больше времени для разъездов, чем у меня. Оставь мне в голосовой почте сообщение с номером комнаты и именем, которым ты воспользуешься, а я появлюсь там как можно раньше. — Она вздрогнула при этой мысли, неловко подвинувшись на сиденье.

— Обязательно буду там. Обещаю.

— Захвати с собой пару новых мобильных номеров, сим-карточек с предоплатой, лучше купить их за наличные и как можно незаметней. Они нам понадобятся. Я скучаю по тебе, — добавила она очень тихо и отключилась.

Еще сорок восемь часов. Она не видела его уже четыре дня.

Прошел кондуктор, и Мириам вновь огляделась, чтобы проверить, как обстоят дела с окружающим пространством. Вагон был наполовину пуст, она пропустила час пик. Тогда Мириам набрала другой номер, тот, что доверила только своей памяти, опасаясь хранить его в памяти телефона.

— Привет, с вами говорит автоответчик Полетт Милен. Извините, что не могу сейчас подойти к телефону, но…

— Поли, прекрати нести вздор и немедленно возьми трубку.

Щелчок на линии.

— Мириам! Что за фокусы, дорогуша?

— «Фокусы»? Ты о чем?

— Выскакиваешь как чертик из табакерки! Боже мой, я так беспокоилась!

— Ты беспокоилась? Мне домой ты не звонила, а? — резко перебила Мириам.