Заклятие Химеры

Конни собралась с духом:

— Расскажи мне, кого мы потеряли.

— Трех драконов, шестерых горных гномов, двух пегасов, большого вепря — боюсь, что это не полный список. Десять людей-посредников ранены, двое очень серьезно.

— А союзники Каллерво?

— Не знаю. Должно быть, они тоже понесли потери. Они в смятении отступили под предводительством того грозового великана Огого. Думаю, ты его помнишь.

О да, она его хорошо помнила. Он в прошлом году злоупотребил своим положением Советника и позволил Каллерво завладеть ее волей.

— Может, Каллерво и исчез, но погодные великаны не сдадутся, — добавила Эвелина.

Конни вздохнула:

— Ты права. Мы дали им слишком много поводов для ненависти к нам, людям. Мир сошел с ума. Мне иногда кажется, что он напоминает Химеру. Мы не должны сражаться против этих существ: нам следует делать все возможное, чтобы на Земле могли жить в мире все существа.

Они посидели рядом, помолчали. В душе у Конни раздался вопль скорби. Ей захотелось превратиться в банши, чтобы закружить свое горе в безумном танце. Это казалось ей единственным способом притупить боль от того, что она является частью этого мира.

Наверху всплакнул во сне Джордж Клэмворси. Конни инстинктивно поднялась, чтобы успокоить малыша, но тот снова заснул, прежде чем она успела дойти до дверей.

Эвелина похлопала по стулу рядом с собой.

— Присядь-ка на минуточку. Я хочу тебе кое-что сказать. Тебе надо понять, что ты не должна винить себя в этих потерях. Ты не можешь быть всюду и всех спасать. Ты победила Каллерво — этого достаточно, и даже более чем достаточно.

Конни знала, что ее тетя права. Прошлой ночью у нее не было выбора. Но все-таки многие погибли.

— Жизнь полна как горечи, так и сладости. Твоя победа и наш малютка Джордж — вот о чем тебе сейчас следует думать. — Эвелина пристально смотрела в глаза Конни, пытаясь понять, что происходит у нее в душе. — С тобой что-то произошло — я же вижу. Я не единственная, кто так или иначе изменился прошлой ночью.

— Что ты имеешь в виду?

— Я стала матерью. Думаю, что с тобой тоже произошла серьезная перемена, может, даже еще серьезнее, чем со мной. Я права?

Конни вздрогнула: именно так она себя и ощущала — она сбросила кожу своей прежней жизни и превратилась в нечто совершенно иное.

— Да, я изменилась. Но я не могу это тебе объяснить.

— Понимаю. Так и я не могу рассказать тебе, что значит быть матерью. Это как если бы мой центр тяжести переместился в этого ребенка. Мне понадобится время, чтобы снова обрести равновесие внутри себя.

Дальше беседовать не получилось, потому что вернулась Аннина, неся в руках огромный букет цветов для Эвелины. За ней вошла Джейн с пакетами, доверху набитыми коробками с едой.

— Вот и ваш ланч — спасибо Аннининой маме, — сказала Джейн. — Так ты расскажешь, Конни, что ты делала прошлой ночью, когда происходили все эти треволнения: роды, пожар, эвакуация? Только не говори, что ты все это пропустила.

Конни чувствовала себя словно в тисках: на нее зачарованно смотрели тетя и Мак, никто из которых еще не слышал никаких подробностей о том, что произошло в здании завода, — и им не терпелось расспросить ее.

— Я… э… я была в другом месте, — сказала она.

— Да? Где? — не отставала Джейн.

— В совершенно новом месте. Где я раньше никогда не была. Наблюдала за природой.

— А оттуда виден был пожар? — спросила Аннина, чувствуя в ответе подруги какой-то подвох.

— Да, но я не придала этому большого значения, я была слишком занята… другими делами.

Аннина возмущенно воскликнула:

— Как всегда! Это так на тебя похоже, Конни: бродить вокруг, не замечая ничего, кроме всяких барсуков или чего-то в этом роде, когда горит пол-Девоншира! Похоже, ты всегда пропускаешь все самое захватывающее. Помнишь, как ты в прошлом году проспала смерч?

— Помню. — Как она могла о нем забыть?

— Хорошо еще, мы с Джейн держим ушки на макушке. Держись за нас, и мы проследим, чтобы ты не пропустила очередное приключение.

— Э… спасибо. Так и сделаю.

18

Группа Универсалов

Победу над Каллерво и его союзниками нельзя было не отметить самым грандиозным празднеством, которое когда-либо организовывало Общество. Сначала состоялась простая церемония на пустошах: Совет воздал почести павшим и раненым в этой битве. Конни своими глазами увидела, насколько яростной была схватка: у многих из собравшихся участников были свежие шрамы. Союзники Каллерво были беспощадны к тем существам, которые, как они полагали, предали их и объединились с людьми в Общество.

«Для них чудовища — это мы», — печально думала Конни.

Ее захлестнула волна гнева, когда она вместе с остальными стояла на пронизывающем ветру, чтобы сказать последнее прости своим друзьям и товарищам. Она чувствовала, что не может выносить эту боль.

«Так вот как это было с тобой, Каллерво, — сказала она оборотню, заключенному внутри нее, — я понимаю теперь, как часть тебя дошла до насилия — лишь бы утихомирить эту муку».

Она вообще не хотела принимать участия в празднестве, но все ждали ее там. Ей нужно было время, чтобы стряхнуть с себя глубокую печаль, которая овладела ею на пустошах. Она бесцельно бродила по ферме Мастерсонов, наблюдая за приготовлениями к празднику и по возможности избегая вступать в разговоры. Ферма распоряжением Совета была назначена местом проведения празднества, и мифические существа и их посредники продолжали стекаться сюда со всей Британии. На выгоне был разожжен огромный костер, и драконы уже разогревались перед самым грандиозным фейерверком в своей истории, упражняясь в выдыхании серебряных искр над головами толпы зевак. Доктор Брок и Арго летали над ними, зажигая на крыше амбара изумрудное пламя, которое несколько секунд держалось на ребре крыши, как корона, а потом исчезало, не оставляя никаких следов. Толпа весело кричала, ржала, свистела, топотала и производила всякий разный шум, известный животному миру, призывая Морских Змей начать потеху по-настоящему.

— Позже! — кричал им доктор Брок из-за плеча Арго. — Сейчас время подкрепиться!

Добровольцы с разрумянившимися лицами расставляли барбекю и столы, ломившиеся от яств на любой вкус: там были огромные куски мяса, миски с кремовыми десертами, штабеля пирожных и пирамиды фруктов и овощей. Блюда с блестящей рыбой окружила толпа восторженных селки — в центре которой стоял Арран, обнимавший за плечи Джессику. Он балансировал селедкой, которую держал на носу, и все смеялись и аплодировали его мастерству. Взмах головой — и он подбросил селедку в воздух, тем временем встав внизу с широко раскрытым ртом, но поужинать ему помешала Арганда, пролетевшая над головой и в один момент проглотившая рыбку.

Рэт был в восторге, потому что им с Айсфеном дали особое разрешение применять волчье морозное дыхание, чтобы стирать память людей, которые случайно набредут на это сборище. Конни, стоя со Стражем в стороне от толп членов Общества, была единственным спокойным островком среди бурлящей массы, которая окружала ее. Она наблюдала, как Рэт и Айсфен скачут в ночь, преследуя небольшой отряд десантников, которые опрометчиво вышли этой ночью на учения на пустошь. «У них нет шансов», — подумала Конни, имея в виду, конечно же, солдат.

Наставник Рэта, Эрик Ульфсен, появился пятью минутами позже верхом на волке, который был даже больше, чем Айсфен.

— На охоту? — обрадовался Эрик, когда Конни сообщила ему, что его ученик ускакал. — Прекрасно. — И снежный волк и его всадник пустились вслед за Рэтом.

Лиам проскользнул мимо бдительного Стража и застенчиво взял Конни за руку. Саймон, который присматривал за ним по поручению госпожи Халид, обнял сестру.

— Кажется, это весело, — сказал Лиам, глядя, как снежный волк скачет по полям. — Как думаешь.

— Он будет рад, — сказала Конни, и настроение ее немного улучшилось при виде довольного лица Лиама.

— Может, и я смог бы покататься на Рексе? — задумался Саймон. Имею в виду немейского льва. Уверен, он сможет выдержать двоих; не хочешь попробовать, Конни?