Пыль дорог и стали звон (СИ)

— Нет у нас никаких общих дел. — Проговорил Карл с ненавистью в голосе. — А эта дрянь спит и видит, как бы добраться до наследства Эльдштернов. Кажется, я знаю теперь, откуда ноги у всего этого растут. Ладно, меня ты со свету почти сжила, но до Рии не добраться ни тебе, ни тебе. — Алхимик указал пальцем сначала на женщину, потом на Раухеля. — Вы сказали, разыскать? Значит, Рия не в ваших лапах. Первая хорошая новость за сегодня.

— Полагаю, это вопрос времени. Когда мы отыщем её, она будет передана госпоже Морнераль для опеки.

— Чёрта лысого вы отыщете, а не Рию. Энгата большая. — Ликовал Карл.

— Боюсь, это не совсем так. Она исчезла после того, как на наших людей, сопровождавших её, напали вышеупомянутые наёмники. Мы имеем основание полагать, что теперь они передвигаются вместе.

— Однако вы понятия не имеете, где она может быть. Я прав? — Улыбнулся алхимик.

— Не прав, Карл. Совсем не прав. — Ответила Ида. — Можно подумать, я не знаю, к кому она могла пойти. Во всей Энгате помимо тебя она нужна ровно одному человеку. Точнее, не-человеку. — Женщина хищно улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

— Дьявол. — Обречённо промолвил алхимик. — Ты настоящий дьявол в женском обличье. Клянусь, я доберусь до тебя. И если не в этой жизни, так в следующей!

— Госпожа Морнераль, полагаю, вы можете быть свободны. Ожидайте меня. — Сказал Раухель и женщина с ехидной улыбкой покинула помещение. — Теперь вы понимаете, в какой ситуации оказались, господин Эльдштерн? Но всё ещё можно изменить.

— Эта женщина… Разве вы не видите? У неё же всё на лице написано. Пощадите бедную девушку. Если вы отдадите ей Рию… Я не хочу об этом думать.

— Мне известно многое о госпоже Морнераль. Признаться, я сам не слишком доверяю её словам. — Раухель взял в руки бумагу, с которой зачитывал в последний раз. — И мы можем сделать так, что этого свидетельства, что вы потенциальный государственный изменник, никогда не было. — С этими словами он подпалил край листа о пламя свечи, тут же потушив его. — Вы будете лишь жертвой обстоятельств, соучастником, но невольным. Думаю, в этом случае можно будет отделаться штрафом. Вы вновь станете свободным человеком. А когда Рию найдут, она будет возвращена вам. Более того, я обещаю вам полную неприкосновенность ваших опытов.

— А Ида? Она так и будет отравлять нам жизнь? Во имя Трёх, мы уехали из Эркена, чтобы не видеть её, но она добралась до нас и здесь!

— Думаю, я смогу сделать так, что госпожа Морнераль больше не станет вас беспокоить.

Воцарилось молчание. Выражение лица Йоахима Раухеля не менялось. Карлу даже показалось, что его маленькие глаза-бусины не мигают. Наконец, алхимик нарушил тишину.

— Что вы хотите?

— Я рад, что мы пришли к компромиссу. Нам требуются ваши знания и ваш опыт. Скажите, вам доводилось изучать драконов в алхимическом плане?

— Только в теории. — Карл удивился столь неожиданному вопросу. — Драконья кость баснословно дорогая даже для нашей семьи.

— Я говорю не о кости, а о плоти. Чешуя, мясо, внутренние органы. Вам известно об их алхимических свойствах?

— Исключительно из книг. Хотя и такие книги редкость, так что мои знания об этом сильно ограничены. Да и смысл говорить о плоти вымерших существ?

— А если я скажу вам, что у нас имеется прекрасный материал для исследований специально для такого опытного учёного, как вы? Да, вы не ослышались, труп настоящего дракона, убитого сравнительно недавно. И я надеюсь, он не испортится, пока мы здесь с вами решаем.

— Но как? Каким образом? — Карл был в ещё большем изумлении, чем когда увидел Иду Морнераль.

— А это уже наша забота. Дракон появился недалеко от города и был убит. Лорд Рейнар желает, чтобы вы провели для него определённое исследование. Он гарантирует вам анонимность и обещает предоставить любые необходимые инструменты или ингредиенты.

— И что же именно от меня требуется?

Впервые за всё время разговора Раухель придвинулся ближе к алхимику и понизил голос.

— Вы когда-нибудь слышали о так называемой драконьей трансформации?

— Сложно сказать. Я знаю лишь, что этим вопросом занимался один из магоучёных Сэзмоара с личного позволения правителя Феластара. Но то было давно, ещё когда драконы встречались повсеместно. Об этом остались лишь книги, да и те канули в безвестность, насколько я знаю.

— Скажу без лишней скромности, что мне, не без помощи, разумеется, удалось заполучить экземпляр такой книги. И при том в прекрасном состоянии.

— Мне нужно время, чтобы принять такое решение, я…

— Господин Эльдштерн. — Раухель впервые позволил себе перебить собеседника. — Вынужден сказать, что времени сейчас нет ни у вас, ни у меня. И только от вас зависит, что я предам огню: этот листочек со свидетельством госпожи Морнераль или бесценный экземпляр исследований запретной темы, будоражившей умы алхимиков, не побоюсь этого сказать, всего мира. Подумайте о племяннице, в конце концов.

Старик вздохнул, утёр пот со лба, скривился и как бы нехотя проговорил:

— Хорошо. Я согласен на ваши условия.

— Мудрое решение, господин Эльдштерн.

И лист бумаги с подписью Иды Морнераль охватило пламя.

Глава 18

Инквизитор Нокс не спешил. Чтобы не загнать церковную лошадь раньше времени, он почти отпустил поводья. Благодарное животное шло простым шагом, изредка слышалось фырканье, когда случайной мухе удавалось сесть на нос или залететь в ноздрю. Грегориону нечасто случалось отправляться так далеко от Энгатара. Обычный день его состоял из раннего пробуждения, упражнений с оружием и чтения, разумеется, чередовавшихся с приёмами пищи. Читать инквизитор любил, и церковным служащим часто доводилось видеть его в церковной библиотеке, засиживающимся до поздней ночи перед свечным огарком. Догоревшая свеча означала для него, что пришло время отхода ко сну. Даже в вопросах досуга он не давал себе поблажек и не ослаблял самодисциплины. Старый подслеповатый библиотекарь точно знал, когда в проёме двери появится громадная фигура Грегориона Нокса и не давал бы никому занимать личную скамью инквизитора, укреплённую стальными скобами, если бы никто и так не осмеливался её занимать. Каждый раз, когда солнце начинало освещать окно рыжим закатным светом, он, не отрываясь от дел, слышал тяжёлые шаги, а после и короткий скрип скамьи. Когда же инквизитор заканчивал чтение, то как раз приходило время закрывать библиотеку, и час этот был одним и тем же каждый день.

Сейчас Грегориону не оставалось ничего иного, кроме как поглядывать на небо, молча думать, предаваться воспоминаниям о былой службе и, конечно, послушнице Марте, единственном родном для него человеке, и тем единственном, что тянуло его назад. Прохладный ветер становился сильнее, а облака сгущались. Инквизитор нехотя дёрнул поводья, лошадь недовольно ускорила шаг. «Прости, — мысленно проговорил он. — Но под дождём нам обоим придётся несладко.» Грегорион не понаслышке знал, как может размывать дорогу в это время года: не раз он и сам помогал вытаскивать из грязи застрявшую телегу, удивляя торговцев своей недюжинной силой. И теперь оставалось лишь надеяться на то, что ему встретится одна из деревень, разбросанных тут и там в плодородных землях южнее Энгатара.

По счастью, именно такое поселение вскоре показалось, когда инквизитор преодолел небольшой травянистый холм. Первые мелкие капли дождя уже блестели на лошадиной шкуре, когда Грегорион въехал в деревушку, ловя на себе удивлённые и почтительные взгляды крестьян. Инквизицию в этих краях уважали. Конечно, боялись, но больше всё-таки уважали. Частокола, столь обычного для более диких мест, в этой деревне не было: неподалёку от столицы бояться было нечего. С высоты своего роста да ещё и верхом инквизитору было хорошо видно округу и, заметив среди красивых ухоженных домов конюшню, он поспешил туда. Расседлав лошадь и наказав хорошенько её накормить, он отправился в местную корчму, направление к которой ему учтиво подсказал конюх. Конечно, он мог бы пойти и в церковь Трёх, а инквизитору было известно, что храмы есть в абсолютно каждой деревне к югу от Энгатара и до самого Зуба Дракона, но для себя он решил, что после дороги необходимо подкрепить силы, а пища духовная может и подождать. В конце концов, он просто устал от пыльных церковных стен ещё в Столице, хотя и не желал себе в этом признаваться.