Оскал Фортуны. Трилогия (СИ)

К счастью, ему так и не довелось узнать, кто это. Небо на востоке стало алеть, показались первые отблески приближающейся зари.

Напряжение постепенно спадало, юноша отложил посох и вновь взялся за весло, продвигаясь вперед осторожными гребками. Впереди показался храм Баст. "Почти на месте", – с облегчением подумал он.

Когда грести стало невозможно, Александр выбрался из лодки, ноги по икры ушли в мягкую, пропитанную влагой землю. Ухватившись за нос своего ковчега, он потащил его ближе к зарослям, где собирался нарубить свежих кустов. Старая маскировка быстро засыхала под жарким солнцем. Раздвигая спиной кустарник, юноша вдруг услышал громкий то ли кашель, то ли вздох. Оглянулся и обомлел. В четырех шагах стояла большая пепельножелтая кошка и смотрела темнокоричневыми глазами. Короткая шерсть вокруг пасти зверя слиплась острыми темно коричневыми сосульками. Львица еще раз вздохнула и хлестнула себя по бокам хвостом. Юноша сразу опустил взгляд, хорошо помня, что зверь может посчитать его за вызов. Как нарочно, меч и посох лежали в дальнем конце лодки. Хищница рыкнула, и Алексу показалось, что в голосе её звучит уже некоторая неуверенность.

Он напряг мышцы, готовясь отскочить в сторону. Если зверь не убьет его первым же прыжком, появится куцый шанс уцелеть.

Видимо придя к какомуто решению, большая кошка сделала несколько шагов в сторону и, припав к воде, стала неторопливо лакать.

Александр очень медленно присел и стал двигаться к оружию. Львица аппетитно облизала морду и, не глядя на человека, скрылась в зарослях. Юноша тяжело плюхнулся на мокрую землю и вытер обильно выступивший пот.

Страшная смерть вновь прошла мимо, лишь опалив своим дыханием. Одно дело погибнуть в схватке, прихватив с собой пару, тройку врагов, другое – закончить жизнь в желудке такой вот киски. Хорошо еще, что на долгое переживание не оставалось времени. Александр перевернул лодку вверх дном и закидал ветками, которые нарубил шагах в двадцати вниз по каналу. Только убедившись, что замаскированная посудина сразу не бросается в глаза, он перелез через ограду и прокрался в заброшенный храм, не на минуту не забывая об осторожности.

А в тайнике на него напал жор. Плюнув на все расчеты, юноша за один присест слопал черствые лепешки из муки грубого помола, заедая их ядреным чесноком и запивая чистой водой. Уничтожив внеплановые продукты, Алекс взялся за посох. Проще всего его сломать или порубить на щепки для растопки. Но у него имелись определенные планы на использование этой деревяшки, которую лучше сохранить в целости.

Парень долго вертел его так и сяк, тщетно стараясь рассмотреть щель. Несколько раз ему казалось, что еще немного, и посох второго пророка откроет ему свои тайны. Но секрет упорно не давался в руки, пока Александр не почувствовал, как один из вырезанных иероглифов немного погружается внутрь, словно кнопка. Нажав на него пальцем, он с трудом снял верхнюю часть посоха с головой гада. Открылся тайник. Цилиндрическая полость оказалась наглухо закупорена свернутым в трубку пергаментом. Для того чтобы извлечь его оттуда, пришлось сильно повозиться. Пальцы никак не могли ухватить краешек кожи, а нож туда не пролезал. После долгих ругательств, парню все же удалось выцарапать краешек пергамента. Матерясь, ломая ногти, он вытащил ценный документ и в изнеможении присосался к кувшину с водой.

Развернув полоску мягкой, хорошо выделанной кожи, Алекс увидел цепочки значков, не имеющих ничего общего с келлуанскими иероглифами, а внизу алела прямоугольная печать со странным значком, напоминающим натянутый лук.

Хорошо помня, что в тайнике должно быть два документа, юноша потряс посох, и ему на ладонь выскользнул свиток папируса.

– Одно дело сделано, – удовлетворенно проговорил Александр.

Рынок толькотолько начинал разворачиваться. Торговцы деловито раскладывали на прилавках товары. Истовые богомольцы совершали омовение в священном водоеме. Привычная картина действовала на первого пророка умиротворяюще, однако, когда он заметил Гебджедефа, сердце неприятно екнуло. Как правило, к его прибытию старший над храмовыми сторожами уже уходил. Невысокий, коренастый мужчина с изрядной долей укрской крови о чемто разговаривал с одним из подчиненных, но вид имел скорее озадаченный, чем встревоженный.

Носильщики опустили Сетиера на землю возле пандуса, ведущего к главному входу. Отвергая их помощь, жрец помолодому резко встал с кресла, разгладил чуть смятую рубаху и поправил широкую золотую цепь в виде переплетенных змеиных тел. Взяв из рук помощника посох, первый пророк изволил обратить внимание на сторожей.

– Мудрейший! – Гебджедеф низко поклонился, коснувшись пальцами земли у его ног.

– Зачем ты меня ждал? – вздернул подбородок жрец.

Начальник стражников мялся, явно не зная, как начать.

– Говори, я слушаю, – с надменной благожелательностью подбодрил его первый пророк.

– Кажется, ночью в храме ктото был, – промямлил сторож, втягивая голову в плечи.

Сетиер встрепенулся.

– Что значит "кажется, ктото"? – его голос не предвещал ничего хорошего.

Второй страж рухнул ниц и ткнулся тупой физиономией в песок.

– На меня напали, мудрейший!

– Где?

– В храме, господин.

– Сокровищница!? – охнул первый пророк, предчувствуя недоброе.

– Двери не открывали, мудрейший, – торопливо доложил Гебджедеф. – Замок на месте.

Немного успокоившись, Сетиер вновь принял величественный вид.

– Кто на тебя напал, и сколько их было?

– Не знаю, господин, – продолжал ковырять носом землю страж.

Жрец даже растерялся.

– Как это?

– Меня ударили по голове, мудрейший, – только сейчас мужчина осмелился поднять глаза. – Вот тут шишка…

Он стал искать чтото в грязных волосах.

Первый пророк поморщился.

– Очень большая шишка, господин, – подтвердил командир слова подчиненного. – Только боги спасли его жизнь.

– Это потому, что я всегда ношу амулет великого Сета, – подтвердил сторож, показывая Сетиеру украшенный потертой эмалью бронзовый кружок с иероглифом. – А еще у меня есть талисман…

Не слушая его, жрец заторопился в храм.

Гебджедеф немного постоял, не зная, что делать, потом посеменил за первым пророком.

Рядовые жрецы, как всегда, все узнавали раньше начальства. Сбившись в белую стайку и возбужденно переговариваясь, они стояли возле дверей сокровищницы и, увидев Сетиера, тут же отошли в сторону, почтительно кланяясь.

– Огня! – резко скомандовал тот.

Откудато прибежал слуга с факелом. Первый пророк тщательно осмотрел толстую, оббитую медными полосами дверь. Потом массивный замок с фигурной прорезью. Сетиер снял с шеи один из многочисленных медальонов, повернул нужной стороной, взялся за ручку и, обернувшись, взглянул на замерших жрецов.

– Вам нечего делать?

Те сейчас же вспомнили о своих многотрудных обязанностях, а первый пророк, взяв из рук слуги факел, один вошел в сокровищницу.

Вернувшись, он, с облегчением заперев дверь и обратившись к попрежнему стоявшему в коридоре слуге, велел позвать старшего из сторожей.

– Где этот придурок? – грубо спросил он у Гебджедефа.

– Там, мудрейший, – мужчина сделал неопределенный жест рукой.

– Приведи его на задний двор, – распорядился жрец.

Сидя на стульчике в тени храмовой стены, он третий раз слушал бессвязный рассказ.

– Там чтото валялось, – бухтел он, отчаянно потея, вытирая нос и вздыхая.

Первый пророк поморщился от запаха чеснока.

– Что?

– Не знаю.

– На что хоть это похоже? – Сетиер уже с трудом сохранял спокойствие.

– На птичку, – промямлил мужчина. – Только какуюто неправильную.

Потом взмолился.

– Не помню я, мудрейший! Оно на полу лежало! Я наклонился, меня значит и того…

Лицо сторожа сморщилось и стало походить на гнилое яблоко.

– Ничего я не знаю, мудрейший!

– Иди, – устало махнул рукой первый пророк. – Получишь пятнадцать палок.