Белый город (СИ)

Соблазны и провокации, незнание законов и обстановки, придавало внешне устойчивому положению отряда неприятную шаткость. Улыбчивые хассаны уже давно табунами сбегали во все охранные отделения и настучали об отряде воинов, везущих товары. Уже одно это должно было вызвать подозрение и неприязнь, а то, что во главе каравана шел скандально известный Ящерица, могло привести к любым конфликтам.

Надо было, буквально, в один — два дня решить все торговые дела, отправить Пашку с отрядом домой посуху, а чете кларонов и принцу двигаться на поиски Острова. Таков был план и он в целом очень быстро сработал. После жестокой, но весёлой торговли, смены нескольких купцов, всё было куплено и продано, осталось только составить бумаги, оформить их, как полагается и загрузиться. Кларон сумел подороже протолкнуть свои колёса, и не проиграл на мехах, зато купцы отыгрались на железе, сразу почуяв, что именно за ним пришел командующий южными войсками. И то, что он торопится…

Странным образом решилась судьба Дарджана, мирного кейолога. Был он не местным, не из столицы. Из всего своего имущества, которое взял в дорогу, остались только сита для проб, да кейологический молоток. Три года назад ушел на заработки, теперь остался без вещей, в одежде, которую ему тут же на рынке купили из жалости, чтобы заменить военный костюм с нашивками.

А ведь в экспедицию он вложил все свои и взятые в долг у соседей и знакомых деньги. Теперь возвращаться в далёкий отсюда городок было не на что. И незачем. Ничего удивительного не было в том, что, услышав про Белый город, в котором уже живут его соплеменники, он попросился с караваном туда. И, в надежде подзаработать, и, поняв, что его умения именно там нужны, и увидев необычайную силу маленького отряда, сумевшего так легко выбраться из плена и самим победить воинов — колдунов.

Так что теперь, уже официально нанятый на работу, Дарджан отправил с менялой весь свой аванс домой, покрывая долги, и сосредоточенно составлял список покупок, необходимых для продолжения своих поисков на территории королевства и был на семьдесят седьмом небе от счастья. Годы плена обернулись перспективой, от которой голова шла кругом, а развязанный для дела мешок денег просто пьянил.

Клароны с девушками и принцем двинулись к дому Айлара уже в темноте, не зная, будут ли их встречать там с радостью. За полгода всякое могло произойти, да и заблудиться в чужом городе было несложно. Но в этот раз звёзды выстроились как надо, Пашка, не рискуя, вышел на главную улицу, дошел до перекрёстка, на котором они, когда-то, сверкали голыми пятками, таща на спинах мешки с частоколом прутьев, и довёл компанию до знакомого входного коридорчика.

У Мишки, как это ни странно, почему-то, от волнения сильно билось сердце, как будто он пришел на свидание к девушке. Он вспомнил, как скрючило разбитного пройдоху Айлара, перед дверями родного дома… Казалось бы, иноземцы, можно считать, бывшие враги, но память о приключениях вызывала сильнейший прилив крови и мечущихся в голове воспоминаний.

Калитка держалась. В домике был виден свет, и Мишка поставил во дворе свой светильник. Кричать почему-то не хотелось, казалось, это порвёт что-то очень тонкое и важное. И когда тень женщины в пёстром халате промелькнула в ярком свете и бросилась к нему, он бросил корзины с угощением и обнял её так, как обнимал бы свою мать, нисколько не задумываясь о правильности такого поступка.

— Апа! Я так рад видеть вас!

— Ты мне, как сын, мальчик, а я даже не знать твой имени!

— Его зовут Мроган, Анушан-Апа, а меня Кайтар!

— Кайтар! Дай твой обнять!.. Это счастье ходить мой в дом!… Ламарджик!! Идти скорей!

Только сейчас Мишка разглядел рядом остолбеневшего Айлара, не сразу понявшего, кто заявился в гости так поздно, несмотря на светильник. Обнял и его, встряхнул от оцепенения, передал корзины и вскоре завертелся длинный, безостановочный хоровод обнимания, знакомств, слёз и смеха. Из дома робко вышла девушка, Айлар, видно, не терял зря времени.

— Чилсара, подойди, не бояться, это друзья!… Мроган, это Чилсара, невеста Ламарджик…

— Апа, это моя жена, Канчен-Ка, это наш друг и боевой товарищ, Ланат-Ка, девушки, это мудрая и добрая Анушан-Апа, а это наследный принц Сарпании, Верт Охотник!

Когда хозяева поняли, что к ним явился настоящий принц, они оробели настолько, что перестали обниматься, пытались валиться на колени и целовать ему руки. Принц выворачивался как мог, руки прятал и старался отшутиться тем, что руки давно не мазаны мазью для целования, а стоящие рядом клароны ничуть не меньше его достойны соблюдения ритуалов. Это сообщение ещё больше подлило масла в огонь. Столько заморской знати в маленький дворик никогда не входило!

С трудом, удалось объяснить, что они пришли в столицу неофициально, буквально, на два дня, по торговым делам, желательно, инкогнито, что их порядки позволяют не слишком пунктуально соблюдать правила этикета, так что вполне можно встать с земли и продолжать праздник.

Обстановка постепенно разрядилась. Девушки ушли умываться после двухнедельного путешествия. Мужчины говорили о делах, а радостная мать успевала и готовить ужин и бегать к ванной в арыке, и принимать участие в разговоре.

Она сумела так театрализовано показать свой третий заход в канцелярию, что все очень смеялись, а Мишка с удивлением вспоминал, что необычное костюмированное посещение комнат с огромными дверями происходило на самом деле!

Ей всё наконец-то, удалось. Толстобрюхий представитель семейства бюрократов и взяточников на этот раз сдался, приняв в делопроизводство липовую бумагу, а в руку ещё две удивительных монеты, выросшие в "чудесном саду". Так что Айлар теперь легализовался, быстро пошел в гору, устроенный родственниками на хорошую должность, собирался жениться, дом ремонтируется, он сам остепенился, всё замечательно.

И только потом, одному Мишке, наедине, благодаря его за эти самые монеты, старая женщина созналась, что гложет теперь её Ламарджика странная тоска. Часто ходит он в порт и подолгу глядит на море… Начал посещать мечеть, совершенно изменился, это, конечно, хорошо, родственники в нём души не чают, но чего-то не хватает сыночку и она, как мать, конечно же, переживает…

Они ходили по садику, собирая наспех, почти наощупь, последние, холодные, тёмные и чуть вялые, плоды при свете Мишкиного фонаря, а потом вернулись на веранду. Гости уже наелись, расслабились, особенно девушки, ставшие незнакомыми в чужих цветастых домашних халатиках и чувяках с вязаными носками. А любопытная Анушан-Апа, теперь уже вместе со всеми, продолжила разговор, начатый в саду…

— Любой мать всегда помнить! Её ребёнок всегда маленький и неумный…

— Несмышлёный?

— Да, да! Сам большой, с бородой, а понимать мало уметь… Твой мать тоже так думать… Ты давно видеть свою мать?.. Молодой всегда нет время, да?

— Я видел. Недавно. Готовились в опасное путешествие…. Ходили на всякий случай… Попрощаться… В пути всякое бывает…

— Такой как ты, мальчик, всегда в пути, да? И всегда опасно, да? А дома скучать, да?.. А мать сейчас ждать, думать, где мой сынок, да?

— Да, апа. Только дома не скучно. Дома очень много дел, но…

— Но ты выбирать такой, где опасно, да?.. Ладно, не говорить, я и так видеть… Вы опять ходить по этот гадкий дорога, да?

— Нет, мы плыли… По реке… Плыли… На плотах… Что вы так смотрите?.. Айлар, ты что?

— Я не понимать… Из Сарпании плыть?.. Река Ай-Ю-Лю?.. Ты шутить, Мроган!..

— Чего вы так разволновались?.. Ну, да, плыли на плотах… Не сразу, конечно, сначала спустились до кишлака… ну, где мы с тобой встретились, а потом по воде…

— Мроган, я знать! Там никак нельзя плыть, там бадырс-хой! Уже много лет никто даже не пробовал плыть, только ногами ходить, потому… поэтому ты меня и встретить. Я их не видеть, но мои… с кем я был, говорить, злой народ, всех убивать, или продавать… Никто их не видеть, никто нет живой!.. Может быть, вы летать?.. Нет, плот лететь не может, я не понимать!..