Пленник Печати (СИ)

— Не смей осквернять имя моей дочери своим грязным языком, драный пёс!

Разъярённый Коган с нереальной скоростью бросился вперёд. Рычащие противники заметались в кругу волкодлаков, сцепившись в смертельной схватке, теряя перья, шерсть и разбрызгивая кровь.

Боги и демон переглянулись. Они все хорошо помнили убитого горем Когана, рыдающего над телом десятилетней дочки. Никогда, ни до, ни после того они не видели, чтобы брат так страдал. И сами они страдали не меньше — ведь дочь бога-ястреба росла у них на руках и всем была родной племянницей. Они опоздали лишь на несколько минут…

— Я найду их, чего бы мне это не стоило, — сказал тогда Коган, стоя на коленях перед детской могилой. — И упьюсь кровью этих мразей.

— Мы с тобой, брат. — Арох обнял брата.

Пять богов и три демона, молчаливо стоящие в кругу…

Несколько лет они искали убийцу девочки. И когда нашли, волкодлаки стали их вечными врагами. Братья не знали, кто именно из этих тварей убил малютку, и объявили войну всей стае. После нескольких сотен лет беспощадной кровавой травли серых оборотней установилось шаткое перемирие. Но взаимная ненависть никуда не делась. И малейшая стычка оборачивалась жестокой дракой.

Непримиримые враги, сцепившись в рычащий клубок, катались по полу, оставляя за собой кровавые полосы. Они рвали друг друга голыми руками, используя только острые звериные когти, кулаки и зубы. Коган явно одерживал верх. Пятнадцать волков злобно ворчали, но не вмешивались.

Через десять минут всё было решено. Бог-ястреб прижал руки кровного врага к полу коленями и целенаправленно душил. Хардан пытался сбросить с себя противника ногами, раз за разом бил коленями в спину и крылья. Высокие сапоги оборотня были увенчаны острыми шипами, изорвавшими плоть бога, но Коган был неумолим.

— Хватит! — обратилась к богам высокая черноволосая женщина с узким лицом.

Стая Дождя обратилась в людей. Похожие друг на друга, в одинаковых серых плащах, они стояли вокруг сражающихся.

— Хватит, мы признаём вашу победу! — повторила волчица. — Отпустите нашего вожака!

Бог-ястреб сильнее сжал пальцы, и бритоголовый вожак захрипел.

— Коган, хватит! — Альтис положил руку на плечо друга, и в следующий миг отлетел в противоположный конец зала, с силой врезавшись спиной в стену.

Пламенный сполз на пол, тряхнул головой, приходя в себя после неожиданного удара. Пока Траэллита помогал демону подняться, а Стримбор с Арохом с безопасного расстояния увещевали брата не убивать Хардана именно сейчас, Коган поднялся, держа вожака за горло, и с силой впечатал его в стену. Продолжая душить врага, он прорычал:

— Имя, назови мне имя!

Сделав вид, что не понимает, чего хочет бог-ястреб, Хардан высвободил одну руку и вцепился когтями в его лицо, протыкая пылающий ненавистью карий глаз. Кровь потекла по щеке Когана вместе с остатками глаза, но тот, не изменившись в лице, сломал вожаку пальцы.

— Имя, тварь! Имя! Или я убью тебя прямо сейчас!

— Харг… Харгон!.. — прохрипел оборотень.

Коган разжал стальную хватку пальцев, и волкодлак упал на пол, хрипя и кашляя кровью.

— Харгон сдох семь сотен лет назад, — сказал бог-ястреб. — Где её душа, ты, драная псина?!

— Они поглотили её без остатка… — с трудом ответил израненный вожак.

Коган остался недвижим, словно закаменев, а волки, опасливо косясь на него, помогли своему вожаку подняться.

— Уходите, — выступил вперёд Арох. — Поединок был честным.

— Поединок был честным, — подтвердила всё та же высокая женщина с длинными чёрными волосами. — Мы уходим.

И волки исчезли в пелене дождя, оставляя после себя пронизывающий холод загранного мрака.

— Трусливые твари! — плюнул Альтис им вслед, перекидывая руку бога-ястреба через своё плечо и подтаскивая истекающего кровью брата к камину. — Дартург! У тебя есть противоядие от "загранной пыли"? Тащи весь запас! Трэн, дай мою сумку!

Положив друга на пол у холодного камина, Альтис взглядом зажёг огонь, оглянулся и понял, что все двигаются слишком медленно, словно замороженные. Он нахмурился и сделал широкий пасс рукой, потоком тепла очищая зал от присутствия волкодлаков. Люди встряхнулись и зашевелились в нормальном темпе.

Боги присоединились к демону, помогая израненному Когану. Вскоре прибежал Дартург с двухлитровой бутылью противоядия. Альтис обильно влил противоядие в пустующую глазницу бога, а также, не жалея, влил терпкую бордовую жидкость и в его глотку.

Пока они возились с покалеченным Коганом, небо разорвалось пополам и тучи стремительно исчезли, как по мановению руки богини. Лучи клонящегося к закату солнца осветили пятерых детей.

Альтис подошёл к одержимым, склонился, проверяя, дышат ли они, выпрямился и вспыхнул. Когда Пламенный горел, от него невозможно было отвести взгляд. Даже крылья преображались, окутываясь потоками пламени, словно белыми перьями.

— Уходите все. — Звучный голос раскатился под сводами зала. — Вы будете только помешать.

— Мы можем чем-то помочь? — Некроманты казались постаревшими от усталости.

— Да, — кивнул демон. — Отдохните и наберитесь сил, пока есть время. Вы можете помочь моему раненому брату, он серьёзно отравлен "загранной пылью". Но лучше, всё же, отдохнуть. Боюсь, что после помощь понадобится уже мне. И приведите своих жён — дети будут очень напуганы, когда очнутся.

Рыцари прижали к сердцам кулаки, склонили головы.

— Командор…

— Да, я уверен, — ответил на незаданный вопрос измождённого Аллодиса Пламенный.

Некромант благодарно кивнул и удалился вслед за собратьями.

Друзья похлопали демона по плечам и, подхватив Когана, тоже ушли. Арох по пути сцапал злющего Жулика за руку и утащил с собой.

— Любимая! — позвал Альтис Марью. — Не уходи. Мне потребуется твоя помощь.

Девушка закрыла за последними вышедшими двери и подошла к Пламенному.

— Что я должна делать? — спросила она.

Он улыбнулся, окутывая её волной нежности, притянул к себе и поцеловал.

— Будь рядом, — попросил он и, накрыв её ладонь своею, немного сжал, чтобы скопировать руну «Жизнь». — Если у меня не получится, если я потеряю силы… закончи обряд, моя девочка. — Склонившись, он зарылся лицом в её волосы, чувствуя, как сладко ноет в груди сердце. — Боги всевеликие, родная, как безумно я люблю тебя… И прошу тебя, умоляю, прости меня за всё, чем я тебя обидел. Прости за боль, которую я ещё не раз причиню тебе, прости…

— Я ни в чём не виню тебя, Ал, — ответила она, с обожанием глядя в золотые глаза. — Демон мой… Мой огонь…

Он прижал её к себе чуть сильнее и с сожалением выпустил из объятий.

— Встань у окна и закройся "отражающим куполом", — сказал он. — Выйдешь, только если я упаду, и не раньше. Поняла?

— Поняла, — вздохнула Марья, вставая в указанном месте и творя защитное заклятие.

Он взмахнул крыльями, меняя доспех на шёлк, и щелчком пальцев сжёг путы на детях. Одержимые зашевелись, начали медленно подниматься.

Альтис раскинул в стороны руки, словно собираясь обнять детей, и негромко запел старую эльфийскую колыбельную:

Ты не плачешь в тиши дождя

Моё дитя,

Я не закрою дверь, уходя,

Капризное дитя…

Дети обступили его, потянули скрюченные пальцы к его плоти, желая вцепиться…

Не бойся этой темноты,

Мой малыш,

Это всего лишь ночь, пора луны,

А ты не спишь…

И когда они бросились на него, разрывая шёлковую рубашку, вгрызаясь зубами в плоть, он не дрогнул, касаясь их горящими руками, ласково гладя встрёпанные головы, продолжая петь:

Закрой глаза, моя душа,

Ребёнок мой,

Закрой глаза и не спеша

Лети за мной…

Чтобы вернуть к жизни ещё не мёртвых, но уже не живых, надо отдать им половину своей жизни. Указать дорогу, даже если эта дорога течёт по твоим венам и они будут пить твою кровь…

Я покажу тебе миры,

Дитя,

Где мыслью зажигают звёзды,

Лишь шутя…

Доверься мне, малыш,

И следуй гласу моему —