Месть Седьмой (ЛП)

— Так или иначе, а сегодня у вас тут — последний день, — отвечает Адам сквозь зубы. — Это я вам гарантирую.

Его слова заставляют Фири насторожиться. Она оглядывается на наш корабль, внезапно осознав, что Адам мог прибыть не в одиночку. Стоило подумать об этом раньше.

Марина уже направила турель на толпу могов.

— Готова? — слышу я ее шепот.

— Жги!

Невидимые руки нажимают на гашетки. Орудие ревет и пробуждается к жизни с такой силой, что меня чуть не отбрасывает назад. Я ухитряюсь уцепиться за Марину, не позволяя ей потерять невидимость. Ближайшие моги даже не успевают обернуться — полосы сияющих бластерных зарядов с шипением врезаются им в спины и разносят в пепел.

Едва Марина открывает огонь, как с неба, с клекотом, падает Пыль, принявший форму серокрылого сокола, и располосовывает когтями лицо одного из воинов, удерживающих Адама.

Моги с воплями бросаются врассыпную. Они в полном замешательстве — все выглядит так, словно в их собственную турель вселился бес. Лишь Фири сохраняет хладнокровие и огрызается несколькими выстрелами, но когда заряды разбиваются о лобовое стекло орудия, она все же ныряет за укрытие. Марина продолжает обстреливать врагов, благоразумно избегая области вокруг Адама.

Пока Пыль разделывается с одним из солдат, Адам бъет локтем в живот второго, и, когда тот складывается пополам, толкает его прямо на невидимый барьер.

Во всполохе холодной, голубой энергии проявляется щит — он словно гигантская электрическая паутина куполом накрывает храм. В его силовом поле мог вспыхивает как спичка, оставляя после себя слой пепла. Когда щит вновь становится невидимым, пепел кажется будто парящим в воздухе, но потом легкий порыв ветерка сдувает его прочь.

Освободившись от конвоиров, Адам бросается животом на землю, и Марина тут же проходится над ним из турели, срезая суетящихся вокруг могов. Нескольким, включая Фири, все же удается укрыться за одним из кораблей. И хотя они не могут нас видеть, но открывают по турели ответный огонь. Вскоре орудие начинает изрыгать дым и опасно грохотать.

— Оно перегревается! — кричу я, — Прыгай!

Мы с Мариной ныряем в разные стороны, и в тот же миг турель взрывается в облаке едкого, черного дыма. Мы снова видимы, а об отсутствии укрытия и говорить нечего.

Прежде чем выжившие моги успевают прицелиться, Адам бьет кулаком в землю, и их сбивает волной направленного землетрясения. Пользуясь тем, что все отвлеклись, я прыгаю за другой корабль, попутно раскручивая бурю с помощью своего Наследия.

Небо темнеет и проливается струями дождя. Вообще-то, устраивать такую погодку в джунглях проще простого, но мне нужно еще несколько секунд, чтобы сформировать молнию, а я не уверена, что успею — Фири и ее шайка уже взяли меня на прицел. Лучи их бластеров взрывают мокрую землю прямо перед моей позицией.

Вот тут-то, прямо в лысину Фири, и прилетает градина размером с кулак. Она падает назад, прикрываясь от града.

Я замечаю притаившуюся за штабелями ящиков Марину. Это она превращает капли дождя вокруг могов в лед и обрушивает на них убийственный град. Я чувствую, как моя буря доходит до точки кипения, и выпускаю зубчатую полосу молнии. Фири удается в последний миг нырнуть в сторону, но двух ее последних воинов разряд разносит в пыль.

А потом, к моему удивлению, Фири Дун-Ра бежит. Чистокровная могадорка без оглядки несется к ближайшим джунглям.

Адам вскакивает на ноги. Обе его губы рассечены ударом Фири, кровь стекает по подбородку, хотя в остальном он выглядит невредимым и держится бодро. Он даже бросается в погоню за Фири, но начинает оскальзываться на образовавшейся от моего ливня буро-коричневой грязи, и могадорка скрывается из виду прежде, чем Адам успевает хоть немного ее нагнать. Он на полном ходу тормозит в нескольких метрах от меня.

— Да пусть бежит, — говорю я ему, продолжая сворачивать свою непогоду.

— Может, все-таки догоним? — спрашивает Адам, сплевывая кровь на раскисшую землю. Его глаза внимательно оглядывают ближайшие руины и границу леса, и я понимаю, что ему хочется сразиться в честном бою с другим чистокровным. К нему вприпрыжку, снова в образе волка, подбегает Пыль, садится рядом и ласково трется об руку. Адам оглядывается на меня:

— Кстати, спасибо за спасение.

— Не за что. Решила, раз уж идея с отвлекающим маневром моя, то это вроде как мой долг не дать тебя почикать.

— Рад, что ты увидела это под таким углом, — отвечает Адам и снова оглядывает руины вокруг Святилища. — Лучше бы ее поймать. Она опасна.

— Да забудь ты об этой Фири как-ее-там, — отвечаю я, отворачиваясь от джунглей и взирая на ожидающий нас храм.

— У нас есть дела поважней, чем гоняться за одной единственной могадоркой, — подходя к нам, подключается Марина. — Какой бы отвратной она ни была.

Я согласно киваю:

— Глядишь, ее там кто-нибудь да сожрет, одинокую. Пусть Пыль останется приглядеть за кораблями, на случай, если она попробует вернуться.

Адам продолжает вглядываться в джунгли, но спустя секунду, кивает и он:

— Ладно. Я присмотрю тут, пока вы будете внутри.

Я бросаю вопросительный взгляд на Марину, убеждаясь, что у нее нет возражений против того, что я собираюсь сказать. Она пожимает плечами в ответ и отходит к кораблю, чтобы начать разгрузку. А я задираю голову к Адаму:

— Ты что, даже не хочешь попробовать пойти с нами?

Он таращится на меня:

— Шутишь, что ли? Ты разве не видела, что прикосновение к полю сделало с Фири Дун-Ра?

— Я тебя исцелю, если что, — бросает Марина через плечо.

— Не понимаю. — Уперев руки в бока, Адам оборачивается взглянуть на храм. Он явно нервничает. — Зачем я вообще вам там сдался? Это же лориенское место.

— Как сказала эта сучка Фири, ты теперь один из Гвардейцев, — поясняю я. — Не лориенец, но с Наследиями.

— Наследие у меня только одно, — уточняет он. — И то, изначально даже не мое. Я вообще... не уверен, имею ли я на него право.

— Да неважно. Если я правильно поняла Малькольма — правда тут еще очень большое «если» — в этом храме находится живая часть Лориена. То, из чего наши Наследия происходят. А значит, ты соединен с ней так же, как и мы.

— Всему есть своя причина, — добавляет Марина, взбираясь по корпусу корабля. Она оглядывается на нас и задумчиво хмурится, заостряя нежные черты лица. — Вот возьми хоть пророчества Восьмого.

Адам не выглядит убежденным. Он тяжело сглатывает.

— К тому же, неизвестно, что там внутри, и что нас ждет. Вдруг ты нам понадобишься? Так что давай, присоединяйся!

Я гадаю, что он ответит на наше приглашение. На лице Адама мелькает такая же улыбка, как в тот раз, когда он задумался в кабине корабля.

— Я с вами, — произносит он. — При условии, что эта невидимая стенка не выжгет мне лицо.

Мы идем к кораблю помогать Марине. Она телекинезом вытягивает оттуда Ларец со всеми нашими Наследствами и переправляет ко мне. А затем, так же осторожно левитирует из кабины тело Восьмого и держит прямо перед собой, как если бы несла на руках. К моему удивлению, она расстегнула верхнюю часть мешка. Восьмой выглядит совсем как живой — могадорские электроды сохраняют его тело от тления.

— Марина, зачем?

— Я хочу показать ему Святилище, — отвечает она и ласково отводит со лба Восьмого несколько кудрявых прядей. — Ты уже почти дома, — шепчет она ему.

Потом Марина, продолжая удерживать телекинезом его тело возле себя, спускается с корабля, и, даже не взглянув на нас, с выражением глубокой целеустремленности, направляется прямиком к храму. Я понимаю, что все эти дни она ждала этого момента. Ждала, когда сможет похоронить Восьмого как положено. Мы с Адамом безмолвно присоединяемся к ее скорбному шествию.

Когда мы достигаем края расчищенной могами земли и перед нами возвышается заброшенный, заросший храм, я чувствую странное щекотание на груди. Опускаю взгляд и обнаруживаю, что кулон Джона ярко светится и пытается прорваться сквозь ткань майки. Я отгибаю ворот, и кулон, натянув цепочку, взмывает передо мной. Его будто магнитом притягивает к Святилищу. С двумя кулонами Марины происходит то же самое.