На равнинах иерехонских (СИ)

— Это-то? Адоранты, почитатели Рождающего Путь.

Аши споткнулся и чуть не растянулся на земле.

— Те… те самые? — голос мальчишки упал до едва различимого шепота.

Томэ постарался как можно небрежней пожать плечами.

— Никаких других в Столице не водится. Сейчас они как обычно стараются не упустить случай напомнить городу о себе. Ты, наверное, в курсе, в Столица заросла культами, как гнилой пень поганками. Вот это как раз отличный пример, хоть сейчас ставь под стеклянный колпак и в коллекцию.

— А зачем… — Аши боязливо оглянулся, — они устраивают это на улице?

— Так ведь здесь любой прохожий идиот может принять участие. Вино и наркотики бесплатно, секс по желанию. А на утро, глядишь, у культа прибавилось неофитов.

— А ты сам с ними когда-нибудь связывался? — каи бросил на десятника многозначительный взгляд.

— Было дело. Козленком я упал в молоко.

— Что?

— Таинства не могут быть легко раскрыты непосвященным.

— Как-то много у тебя тайн.

— Конечно, я ведь аристократ очень древнего рода. Так уж сложилось, что я набит тайнами по уши. Жаль только, что большинство из них, никому и даром не нужны, — Томэ усмехнулся. — А насчет адорантов, у меня с их верой не срослось. Скользкие они все, неприятные.

Он остановился перед лавкой, на которой покачивалась вывеска с нарисованным кинжалом. Рисунок был нарочито грубым, так что можно было подумать, что у хозяина нет денег на то, чтобы нанять настоящего художника. Томэ постучал в толстую дверь. На стук никто не откликнулся. Томэ выждал паузу и стал колотить без перерыва. Наконец в двери открылось зарешеченное окошко.

— Ну чего шумишь, паразит?! Глаза залил и не видишь что закрыто?! Нету у нас вина! И зелья тоже нет! А шлюх можно найти на соседней улице! Проваливай!

— Эй, постой-ка! Вино я без тебя найду, у меня тут назначена встреча с мастером Севастьяном.

— Ишь ты, назначено у него! Здесь не сборный пункт лирийцев! Не было твоего Севастьяна сегодня, а будет или нет, понятия не имею. Проваливай!

Окошко захлопнулось, Томэ с чувством выругался.

— Вот ведь этот Севастьян, всегда у него что-нибудь такое. Ладно, подождем немного. Если он вообще сегодня придет, то должен скоро объявиться.

Томэ огляделся, в стороне от негостеприимной лавки, на краю дороги лежала поваленная на бок бочка. Он подошел к ней и уселся. Каи плюхнулся рядом и с видимым удовольствием вытянул уставшие ноги. Вокруг бочки росли кусты горчанки, Аши протянул руку, сорвал желтоватую ягоду и сунул в рот.

— Тьфу, гадость! — Аши выплюнул разжеванную ягоду на дорогу.

— А ты думал, — пробормотал Томэ. — Они даже спелые так себе.

Аши горестно вздохнул и молодые люди надолго замолчали. Издалека долетали звуки музыки, сквозь облака лился свет лун. Выше по улице послышались голоса. Томэ пальцами раздвинул ветви кустарника и выглянул в получившуюся щель. Он быстро нашел источник шума и разочарованно вздохнул. По мостовой шла кучка каких-то малолетних оборванцев. По случаю праздника они нацепили на лица разрисованные маски и украсили свое тряпье грязными разноцветными лентами. Мелюзга остановилась на ближайшем перекрестке, оборвыши стали отбирать друг у друга пузатую бутылку. До десятника доносились обрывки слов их высокоученого диспута. По большей части это был бандитский жаргон. "Карманники" — решил Томэ и порадовался, что малолетки не видят его за кустами. Даже среди разбойников мало охотников связываться с высокородными, но там где взрослые отступятся, эти попытаются выпендриться, а у него не было никакого настроения возиться с мелкими ублюдками, которые с гордостью называли себя городскими крысами.

Томэ уже хотел отпустить раздвинутые ветки, когда услышал стук сапог. Из переулка на занятый карманниками перекресток вышел высокий человек в плаще. Лица была не разглядеть, но Томэ сразу узнал уверенную походку и очертания фигуры.

Севастьяна не дошел нескольких шагов до стайки малолетних преступников и остановился. Крысы разом замолчали и уставилась на прохожего.

— Ну вот, не было печали, — вздохнул Томэ и полез плеткой. — Аши, в случае чего держись в стороне.

— А что будет-то? — встрепенулся мальчишка.

— Да ничего особенного, просто…

Севастьяна вытащил из-под плаща рыцарский жезл и тряхнул кистью. Жезл превратился в узкий клинок, вдоль лезвия заплясали синие искры.

— Твою мать!

Томэ вскочил и понесся к перекрестку. Там уже начался бой. Это был именно бой а не уличная свалка. Бандиты обнажили короткие ножи и попытались окружить Севастьяна. Лириец шагнул в сторону, и отбил искристым клинком невероятно быстрый выпад. Малолетки изменили позицию, и снова попытались взять Севастьяна в кольцо. Вряд ли даже кто-то из самых прожженных уличных бойцов смог бы двигаться с такой поразительной слаженностью. У Томэ не было времени размышлять над загадкой, но успел ощутить нарастающее удивление.

Меч лирийца мелькал как стрекозиное крыло, Севастьян вертелся на месте и едва успевал защищаться. Громко треснула ткань, бандитский нож нашел брешь в защите и распорол плащ. Севастьян расстегнул застежку и бросил одежду в несостоявшегося убийцу. Полотнище обернулась вокруг головы ублюдка. Томэ с разгону пнул в спину ближайшего бандита. Хрустнули кости, крыса рухнула на мостовую. Рядом коротко свистнул меч. Брызнула кровь и по камням покатилась обернутая тканью голова.

— Ну, наконец-то! — крикнул Томэ. — А то, что ты все сиськи мнешь.

— А ты попробуй сам и поймешь, — выдохнул Севастьян.

К сердцу Томэ метнулся нож. Он встретил клинок рукоятью плети и едва не выронил свое оружие. В его десятке даже Зарак не смог бы так ударить. Откуда же столько силы могло взяться у тощего уродца?!

Миг замешательства едва не стоил ему жизни. Ублюдок, ударил снова, Томэ в последний момент парировал удар и отшвырнул нападающего так, что тот покатился по мостовой.

— Вот видишь, — засмеялся Севастьян, — не так это не просто.

— Ага, тут, похоже, все не просто так, — откликнулся Томэ и одним прыжком оказался рядом с лирийцем.

Воины стали плечом к плечу, уродливые маски скалились вокруг нарисованными клыками. Казалось, их пытается окружить стая мелких злобных гоблинов. Самый высокий из крыс едва доставал Томэ до груди, а остальные были еще ниже. Из-за такой разницы в росте драться было очень неудобно, но десятника тревожило вовсе не это. Он с Севастьяном никак не мог добиться перелома в сражении, нападавшие лишились только двух человек, одного вначале сшиб Томэ, а второму снес голову Севастьян.

Чем дальше, тем больше Томэ ощущал, в какой неестественной ситуации очутился. Крысы должны были давно выдохнуться. Ведь это всего лишь обычная рвань, голодная и больная всем, что только можно подцепить на улицах. Два опытных бойца должны были легко их разметать, но выходило совсем наоборот. Мелкие оборванцы теснили воинов и те шаг за шагом отходили с перекрестка в сторону переулка.

Томэ остро жалел, что в начале боя не полностью использовал внезапность и не попытался свалить еще кого-нибудь. Теперь приходилось платить за раздутое самомненье. Он недооценил врага, хотя с самого начала почувствовал странность. Томэ слишком поздно понял, что эти маленькие чудовища на самом деле сильнее большинства людей. Он не знал как такое возможно. Впору было снова задуматься о черной магии. Томэ с ненавистью смотрел на подступающих тварей. Размалеванные маски дышали такой жаждой кровью, что даже ему становилось не по себе. А еще в подсознании свербело сомненье — действительно ли за раскрашенным деревом есть лицо?

Севастьян мечом зацепил вражеский клинок и выдернул убийцу из строя. Томэ отбил плетью выпад нацеленный в живот, подался вперед и яростно ударил ногой в голову чудовища. Шея убийцы треснула, маска под каблуком раскололась как скорлупа, мелькнула покрытая кровью бледная кожа. Томэ вздохнул свободней.

— Похоже, они чем-то накачались, — крикнул он Севастьяну.

— Не думаю. Тут дело серьезней.