Ледяное проклятье

Молча покосившись на свою облепленную смешанным с грязью снегом железную «обувку», я промолчал. А Рикар веселился вовсю, старательно прикрывая разъехавшийся в улыбке рот. Хозяйственник на самом деле переживал не за чистоту моей обуви, а боялся за сохранность своих ненаглядных коров. Шесть рогатых животин он называл не иначе, как «наше стадо», намекая на будущий прирост, и относился к ним крайне трепетно.

— Ну раз там грязно… — медленно произнес я, и Тезка поспешно закивал.

— Грязюка непролазная! Едва не по колено!

— Значит, плохо следишь, раз грязи по колено! — припечатал я, и хозяйственник едва не подавился, а Рикар уже не мог сдерживаться и согнулся в припадке хохота, схватившись руками за живот.

— И… и верно говорите, господин, — с натугой выдавил из себя Тезка. — Совсем я обленился.

— Ладно тебе на себя напраслину взводить, — усмехнулся я. — Так и скажи, как есть: боюсь за сохранность коров, которых куда меньше, чем курей.

— Кхе-кхе, — закашлялся пристыженный Тезка.

— Что, перышко в рот попало? — с чрезмерной заботливостью спросил Рикар и, не дожидаясь ответа, врезал ему ладонью по спине.

— Ладно, пошли, на стену поднимемся, — велел я. — Посмотрим, что и как, да еще планами своими поделиться хочу.

— Планами? — пробасил здоровяк, держась от меня на расстоянии трех шагов. — Послушаем, господин, чего ж не послушать?

Пока мы шагали, я мерно крутил головой по сторонам — надоевший шлем я снял, а вот от доспехов избавляться не спешил. Слишком уж долгое время занимает процесс их одевания. Да и снимать не намного легче. Так что потерплю. А вот слишком узкий обзор меня не устраивал, и от шлема я на время избавился.

Вокруг нас кипела деловитая суета. Еще вчера я жестко отчитал ответственных за поселение. Досталось всем. Особенно меня вывела из себя заваленная снегом стена и обледеневшие ступени лестницы. Пусть люди и переживали за меня, но это уже слишком.

О какой обороноспособности можно говорить, если ноги скользят на льду, а сложенные на вершине стены бревна и камни смерзлись в единое целое? Захочешь скинуть на головы врагов бревно да не сможешь — поди, попробуй отдери его, примерзлое, от стены.

Так что сейчас все свободные мужчины и подростки постарше — включая бывших пиратов с Островов — убирали завалы снега, деревянными лопатами скидывали снег с крыш построек и стены, скалывали лед со ступенек лестницы и чистили двор в тех местах, где пролегали ведущие к самым важным местам тропинки.

Покосившись на машущего лопатой бородача Мукри, я молча прошел мимо. До полудня я решил не торопить их с ответом. Пусть хорошенько подумают, поглядят на меня при дневном свете, а там уже и решают. Жаль, конечно, терять столько мужчин, но удерживать их силком я не собирался. Такие мне не нужны. Клятва крови может гарантировать верность, но не желание работать как каторжному, да еще и жить по соседству со страшными тварями и нежитью. Пираты попали сюда, можно сказать, случайно и очень скоро убедятся, что брать купеческие суда на абордаж куда безопасней, чем выходить на обычную охоту за пределы стены. Да и теплые воды сильно отличаются от здешней суровой зимы.

Проследив направление моего взгляда, Рикар вполголоса буркнул:

— Согласятся они, господин, можете не сомневаться. Во всяком случае большая часть. А те, кто захочет уйти, пусть топают себе на здоровье. Нам самоубийцы без надобности.

— Откуда такая уверенность?

— Да приходили они под утро, — с усмешкой пояснил здоровяк. — Парламентеров заслали. Перво-наперво извиняться начали, не хотели, мол, само так вышло… ну я зла не показал, выслушал их…

— Чем интересовались?

— Вами, господин, — улыбнулся здоровяк. — Человек ли, али нежить всамделишная…

— А ты что?

— А что я? Правду сказал! Я, мол, сам толком не знаю, кто он, но в господине нашем уверен. Такой сам с голоду помирать будет, а нас не оставит без куска хлеба. И на смерть верную из-за пустяка не пошлет.

— И это все, что их интересовало? — не поверил я.

— Нет, — мотнул головой Рикар. — Больше всего их волновало, какую долю из добычи они будут получать.

— Долю из добычи?

— Пираты, господин, — вздохнула моя бородатая нянька. — Они же только о золоте и могут думать. И о выпивке.

— И о красотках, что столь падки на золото, — подхватил я его мысль. — Пиратская вольница. И ты говоришь, что они останутся?

— Останутся! — уперся здоровяк. — Нет больше их пиратской вольницы! И свободных Островов тоже больше нет! Имперцы решили навести там порядок. Мукри не зря говорил, что раньше всегда можно было договориться. Экипажи захваченных судов пираты не убивали — не считая тех, что пали при абордаже, — корабли не топили. Все судебные приговоры выносил обленившийся от сладкой жизни наместник, смотрящий сквозь пальцы на островных пиратов. А сейчас наместник новый, из числа военных моряков, старый служака, твердо намеревающийся навести на Островах порядок. А с ним — три сотни кирасиров и пять боевых кораблей, стоящих в порту и готовых к мгновенному отправлению. Нет больше пиратов, господин, и возвращаться некуда.

— Хм… ну раз так, — медленно кивнул я, поднимаясь по жалобно заскрипевшей под моим весом лестнице, — тогда не будем гадать и подождем до полудня. А лестница чего так скрипит, словно вот-вот обрушится?!

— Отсырела, — поспешно объяснил Рикар. — Поскрипит и перестанет, господин.

Я лишь вздохнул и, пока не поднялся на последнюю ступеньку и не встал на вершину стены, сохранял молчание. Приветственно кивнул вытаращившимся на меня трем стражникам и пяти мужчинам, скалывающим с камня лед, что при свете дня наконец рассмотрели меня в подробностях. Я лишь усмехнулся — уже привык — и устремил взор в глубины ущелья.

— Чего вылупились? — злобно рыкнул на приоткрывших от удивления рты людей и гномов поднявшийся следом за мной Рикар. — А ну делом займитесь!

Все поспешно вернулись к работе. Стражи с утроенным вниманием завертели головами по сторонам, остальные замахали лопатами.

За прошедший час стена уже приобрела более приятный моему пристрастному взору вид. Сугробы исчезли, во многих местах обнажился очищенный от снега и льда камень. Предназначенные для сбрасывания на головы врагов тяжелые бревна и камни все еще были покрыты смерзшимся снегом, но судя по темпу работ, вскоре дойдет очередь и до них.

— Ишь любопытные какие! — буркнул Рикар, пиная попавший под ноги комок льда. — Господин, вы что-то сказать хотели?

— Да, — кивнул я. — Хотел. Начну с самой маленькой новости. Сегодня утром, за полчаса до того, как ты пришел, ко мне пришел Вестник. Из Королевской Канцелярии.

— Вестник? — удивленно поднял брови Рикар, понижая голос. — Чего хотят ироды? Проверяют, живы ли мы еще или наконец померли, к их радости?

— Да нет, — бледно усмехнулся я. — Скорее проявляют нежную заботу и даже больше…

Когда пришел Вестник, я спокойно лежал, зарывшись в глубокий сугроб с головой и ни о чем не думал. Просто ждал рассвета, когда люди проснутся и можно будет заняться накопившейся работой. Тут-то в моей голове и раздался тихий и просто сочащийся доброжелательностью голос:

—  Барон Корис Ван Исер, спешим сообщить, что ваше дело пересмотрено и все обвинения с вашей милости сняты. Несправедливо жестокий приговор изменен с вечной ссылки на временный домашний арест в родовом имении, что уже возвращено в вашу собственность, равно как и ваш дворянский титул. Родовые земли ждут вашего возвращения, барон Ван Исер. Нижайшая просьба ответить на Вестник, дабы мы знали, что с вашей милостью все в порядке. Да пребудет с вами в опасном пути милость Создателя нашего.

Сказать, что я был ошеломлен, это значит не сказать ничего. Я был ошарашен до глубины души. Рывком сев, замотал головой по сторонам и собрался уже было ущипнуть себя за щеку, чтобы убедиться, что не сплю. Сделать этого я не успел — потому как тут же пришел еще один Вестник с точно таким же сообщением, окончательно убедив меня в реальности происходящего. Это был не сон.