Торлон. Война разгорается. Трилогия

Чиму это предложение совсем не понравилось. С какой стати идти куда-то, если можно обо всем договориться прямо здесь? Он попытался вразумить отца, однако Зорк почему-то верил незнакомцу. Он сказал, что так надо и что все будет хорошо. Чим надеялся на здравомыслие Гури и Малика, но те не решились спорить с вождем. Всю дорогу через заснеженное поле до Дома Чим ждал засады, к счастью, не дождался и теперь с растущей тревогой всматривался в притаившегося у всех на виду илюли.

А Сима ни о чем этом не догадывался, терзался сомнениями и… оставался на месте. Несколько раз ему, правда, казалось, будто за ним наблюдают, однако вокруг все было тихо. Высовываться и проверять очень не хотелось. Он даже сумел побороть натужный кашель в груди и просто лежал боком в снегу, мечтая о чем-нибудь горячем и ожидая скорейшей развязки.

И все-таки появление двух фигур в меховых шубах снова стало для него неожиданностью. Дикари оставили за собой дверь избы распахнутой и, не останавливаясь, устремились через двор к забору. Один с луком, другой — с мечом за спиной и большим мешком в руке. Третьего видно не было. Эти двое уже не разговаривали. Тот, что был с мечом и мешком, первым перемахнул через забор и скрылся в кустах. Второй замешкался, махнул кому-то рукой. Симе показалось, что кусты прямо напротив амбара на мгновение ожили, но это ему, конечно, только показалось. Второй исчез следом за первым.

Сима перевел дух и громко закашлялся.

«Выходить или ждать дальше? Третий дикарь по-прежнему находится в избе. Едва ли он спит. Скорее всего, затаился и готов встретить непрошеных гостей острыми стрелами. Мне он не даст даже войти. Представляю, как там теперь воняет этим зверьем!»

Сима поднялся на колени, все еще не решив, что делать, когда на пороге избы наконец показалась третья фигура. Она напомнила ему его самого, когда он только опомнился после удара по голове и пытался сообразить, куда податься дальше. Дикарь одной рукой держался за косяк, а другой щупал свой живот. Вероятно, ему стало нехорошо, потому что ноги у него подкосились и он молча рухнул, осыпался, как опустевший мешок. «Ранен! — мелькнуло в голове у Симы. — Те двое за что-то расквитались с ним. Вот бы узнать за что!»

И тут он понял. При падении меховой капюшон съехал набок, и Сима с изумлением увидел голову незнакомца: волосы длинные, но совершенно не рыжие, а обыкновенные, светлые, как у большинства вабонов. Отсутствовала и борода, что указывало на его принадлежность к более благородным обитателям Малого Вайла’туна.

Картина произошедшего сама собой открылась перед изумленным взором Симы. Кто-то из смельчаков обманом выманил шеважа, вероятно, даже их главарей, на встречу и собирался одним махом покончить с обоими. Но те его быстро раскусили и по-свойски с ним расправились. Теперь, очень может быть, от избитого и еле стоящего на ногах Симы зависело, выживет малый или нет. Роль спасителя всегда ему претила. Сима предпочитал добрых поступков не совершать, поскольку они наводили на невеселые размышления о тех, к которым он привык и которые составляли полную первым противоположность. Правда, сейчас другое дело. Сейчас он никого спасать не собирается, а просто хочет узнать из первых уст, какого рожна тут происходит.

С этой успокоительной мыслью он поплелся обратно к избе. Человек лежал на пороге и не шевелился. Уже наклонившись над ним, Сима подумал, что, если бы все происходило именно так, как он себе нарисовал, едва ли разумный житель Малого Вайла’туна решился выманивать врага в одиночку. А если так, то сейчас вокруг них должны были бы толпиться разгоряченные боем и вооруженные до зубов виггеры и приятели павшего героя. А раз они не толпятся, значит, получается, причина, побудившая раненого или умирающего прийти сюда, была иной…

— Тэвил! — выругался Сима и отпрянул.

Из складок меха на него смотрело обезображенное мукой лицо… отца недавно ступавшего по этим самым доскам и отдыхавшего в этой самой избе беглеца и подлеца Гийса. Но как?! Почему?! Откуда здесь он — пожалуй, самый влиятельный из эделей, командующий не только всеми сверами, но и замком, непревзойденный оратор, а теперь еще и жестокий правитель — Демвер по кличке Железный? Один?! Вместе с дикарями? Убит дикарями? Что, в конце концов, с ним?

Зеленые глаза Демвера глядели мимо Симы, когда тот снова наклонился, чтобы удостовериться, есть ли раны и много ли потеряно крови. Глаза были живыми. Они скосились на любопытствующего, хотя Сима этого не заметил, слишком озадаченный отсутствием видимых признаков ранения. Он спохватился лишь тогда, когда почувствовал, как чья-то рука хватает его за рукав и тянет вниз. Вскрикнув и попытавшись вырваться, Сима уперся в грудь раненого. Демвер застонал. Рукав высвободился. «Это был он, покойник», — подумал Сима и снова заставил себя посмотреть в лицо Демвера. Глаза его были закрыты. Губы что-то беззвучно шептали.

— Не умирайте! Я помогу вам, — взмолился Сима, уже осознав, что роль спасителя для него в данном случае предпочтительнее всех остальных. — Вас ранили? Куда? — Осмелев, он откинул полу шубы и обнаружил, что вся левая половина груди Демвера залита липкой кровью. «Неужели прямо в сердце? — мелькнула мысль. — Но с дыркой в сердце не ходят», — возразил внутренний голос. Может, и целились, да, видно, промазали. Иначе он остался бы лежать в избе, а не выбрался на улицу. — Вы меня слышите, Демвер? Демвер?

— Гел… — донесся слабый шепот. — Меч…

— Не разговаривайте! — Сима нервничал, он понятия не имел, как подступиться к раненому, суетился и чуть не плакал. — Мне нужно вас перевязать.

Он обошел раненого с головы, наклонился, подхватил под мышки и поволок обратно в избу. Демвер взревел от боли. На самом деле заскулил, но Симе это показалось звериным рыком. Он уронил Демвера на пол и отскочил.

Они уже были в комнате. Здесь ничего не изменилось. Кроме запаха. Сима сразу унюхал бьющий в нос запах дикарей, запах грязи, пота и крови. Его чуть не стошнило, и снова сдавило виски. Он успел позабыть о том, что совсем недавно сам был на волосок от смерти. Теперь вспомнил. Подумал, что сейчас могут вернуться Хейзит со товарищи или дикари. С надеждой бросил взгляд на умирающего. Нет, тот был еще жив. В таком случае, это не шанс, это — судьба.

Сима стал рыться в куче вещей, которую поначалу принял за сваленное в углу избы тряпье. Судя по всему, предусмотрительные хозяева вытряхнули дедовские сундуки, которые забрали с собой, не оставив из мебели ничего, кроме стола и стульев, но зато решили не обременять себя старой одеждой. Как бы то ни было, Сима быстро нашел, что искал: длинную мужскую рубаху из льна, прочную и на удивление чистую. Вооружившись одной из разбросанных по полу стрел, он сделал острым наконечником несколько насечек и ловко разодрал подол на относительно ровные полосы. Бинты были готовы. С раненым пришлось повозиться. К счастью, последние силы покинули его и он не сопротивлялся. Сима, не слишком церемонясь, стащил с него шубу, той же стрелой распорол шнуровку на кожаной безрукавке, которая, как оказалось, и сдерживала кровь, попытался задрать мокрую и липкую рубаху, выругался, посмотрев на собственные руки, словно изгвазданные в сладком малиновом варенье, наконец распорол и рубаху и обнаружил, что рана под сердцем, между ребер, не такая глубокая, как он боялся. Правда, судя по пузырям, у Демвера было пробито левое легкое. Дело дрянь. Нужно спешить. Только как?

После двух неудачных попыток Симе все-таки удалось туго перетянуть широкую грудную клетку грозного пациента. Демвер больше не кричал, не открывал глаз и лишь слабо стонал. Судя по всему, жизнь медленно, но верно покидала его.

У Симы не было еды, он не знал, есть ли поблизости вода, где враги и скоро ли наступит ночь. В избе стало теплее, однако ему это могло только казаться, поскольку он много двигался и потому согрелся. Даже голова как будто прошла. Во всяком случае, думать стало легче.

Сима оставил раненого в покое и первым делом обследовал печь. И поздравил себя: в углу за печью нашелся сухой хворост и достаточно дров, чтобы один или даже два раза как следует протопить избу, а на печи, на самом приметном месте, лежало не то забытое впопыхах, не то специально оставленное добрыми хозяевами огниво. Пока он разжигал огонь, обнаружилось еще кое-что важное: старенькая берестяная кружка с прохудившимся донцем. Схватив ее, Сима выскочил на улицу и в первом же сугробе доверху набил тающим снегом. Вернувшись, он сел на корточки возле раненого и поднял кружку над его лицом, стараясь, чтобы капли талой воды через отверстие в дне падали точно в полуоткрытый рот Демвера. Тот лежал сперва безразличный, однако постепенно ощутил вкус влаги и начал облизывать спекшиеся губы, жадно ловя тоненькую струйку.