Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.

— Я прошу отдать мне сундук Энохсета на память.

— Покажи? — предложил Нарон.

Юноша позвал Айри, и они вдвоем принесли из дома бывшего писца большой расписанный яркими картинками ящик с выгнутой крышкой и бронзовыми ручками.

Подошел заинтересовавшийся Тусет.

— Я готов уменьшить свою долю на его стоимость, — перевела девочка слова Алекса.

Нарон поднял крышку, подозрительно щурясь, заглянул внутрь, попробовал приподнять.

— Здесь имя Энохсета, — сказал жрец, указав на ряд иероглифов.

— Возьми, — легко согласился Растор и улыбнулся Айри, поправлявшей бретель на плече.

— Пусть берет, — наконец, махнул рукой капитан, пребывавший в предвкушении дележа богатой добычи.

Ему казалось, что вдвоем с Растором они легко обведут простоватого на вид Алекса вокруг пальца. Но племянник Минатийца повел себя так, словно моряк ему близкий родственник или лучший друг. Нарон подозревал, что тут не обошлось без влияния служанки Тусета.

Когда капитан заинтересовался сундуком, Айри затаила дыхание. Именно в него они с Энохсетом спрятали рулон "дыханья богов". К счастью, даросец быстро потерял к нему интерес и принялся жадно оглядывать разложенные на земле сокровища. Алекс смиренно попросил выделить ему вещи небольшого размера.

— Мне плыть далеко, а своего корабля с просторным трюмом у меня нет, — объяснил он свое желание.

Ему охотно пошли навстречу, и здесь девочка с удивлением заметила, что Растор стал часто спорить с Нароном по поводу ценности вещей, поступающих в долю Алекса. "Хочет приданого побольше, — без труда догадалась она, мысленно улыбнувшись. — Давай-давай, помечтай!"

Провозились весь день, и к вечеру сундук Алекса оказался полон. Пришлось взять еще один. Туда поместили разнообразные одежды, боевой лук, стрелы и бронзовое оружие. В заключение он выпросил сумку из плотной кожи, куда сложил наконечники для стрел, свернутую куртку, два точильных камня и еще кое-какие мелочи.

Именно его вещи матросы первыми перенесли на берег. Айри еще какое-то время оставалась в поселке, стараясь держаться ближе к жрецу. Матросы сноровисто упаковали в рогожные мешки долю Растора. Он лично перевязал горловину каждого, привешивая на веревочки восковую печать. Девочке показалось, что Нарон хочет остаться в поселении один со своими людьми. Очевидно, рассчитывает еще что-нибудь отыскать. Пусть старается.

Матросы в два приема перенесли груз Растора. С первыми носильщиками он отправился сам, попросив жреца проследить за отправкой оставшихся вещей. Кажется, Тусет стал на корабле чем-то вроде третейского судьи, поскольку не претендовал ни на что, кроме книги, с которой теперь не расставался.

Айри шла рядом с ним, замыкая маленькую колонну матросов тащивших мешки и свертки.

— Растор любит тебя, — тихо сказал жрец. — Стать женой племянника Котаса Минатийца мечта многих девушек.

— Вот пусть они и выходят, господин, — проговорила девочка. — Хоть поодиночке, хоть все сразу.

Старик улыбнулся.

— Но он хочет только тебя. Его страсть непритворна. Подумай, что лучше: остаться служанкой старика или стать женой красивого и богатого молодого человека?

— Ты мудр и справедлив, господин, — не раздумывая, ответила Айри. — А что это за парень, который любимую девушку в море бросает? Нет, такого счастья мне не надо.

— Будет трудно отказать Котасу, если он попросит тебя для Растора.

Какое-то время они молча поднимались вверх по тропинке. Стемнело, и матросы несли в руках зажженные факелы.

— Я молю богов, чтобы он этого не сделал, господин, — негромко проговорила девочка.

Показались огни костров, разложенных на берегу. Тусет замолчал, внимательно глядя под ноги и стараясь не упасть на крутом спуске.

Оказавшись в лагере, девочка развила бурную деятельность. Поставила палатку жреца, принесла ему кашу из разваренных зерен пшеницы и горсть изюма.

Тусет поблагодарил и начал есть, когда подошел хмурый Растор.

— Уважаемый маг, я хотел бы купить у тебя Айри, — без предисловий начал он.

— Я не торговец, — покачал головой жрец. — И она не рабыня.

— Ты не понял, — поспешно замахал руками юноша. — Я хочу на ней жениться. Вот почему мне нужно, чтобы ты отпустил ее на волю, и я готов заплатить за это. Три дебена серебром!

— Этот остров не слишком хорошее место для подобных сделок, — назидательно проговорил Тусет. — Как только придем в Тикену, мы вернемся к этому разговору.

Растор нахмурился.

— Мне нужно, чтобы она приплыла в город свободным человеком! Моя невеста не может быть чьей-то рабыней.

— Ты, наверное, плохо слышишь? — нахмурился жрец. — Айри не рабыня. Она поклялась служить мне.

— Так освободи её от клятвы! — вскричал юноша.

— И кто будет помогать мне мыться, брить голову, стирать одежду? — спокойно спросил жрец, откладывая в сторону недоеденную кашу. — На корабле и так мало людей. Вот придем в Тикену…

— Тебе мало денег?!

Снизу вверх взглянув в горевшие яростью глаза, Тусет раздельно произнес:

— Ты слишком молод, чтобы по-настоящему оскорбить меня. Не мешай есть. Я все сказал.

Привлеченные громким разговором, матросы затихли. Молодой человек стоял, набычившись и гневно сжимая кулаки. Подошел лоцман, бережно придерживая раненую руку.

— Маг прав, господин Растор, — тихо проговорил он. — Вон придем в Тикену…

Юноша дернул плечом и ушел в темноту, что-то сердито бормоча себе под нос.

Мисос окинул Айри презрительным взглядом и, обратившись к Тусету, сказал:

— Твоя рабыня совсем закрутила голову юнцу! Что еще скажет господин Котас!

— Мне это тоже очень интересно, — кивнул жрец, вновь принимаясь за кашу.

Немного подумав, девочка расстелила одеяло у полотняной стенки, за которой кряхтел и возился Тусет. Неподалеку, прислонившись спиной к сундуку, дремал Алекс. Растор устроился на земле в трех шагах от неё, повернулся на бок и стал разглядывать возлюбленную с умильной улыбкой.

Айри спала плохо, часто просыпаясь от каждого шороха. Мимо то и дело ходили матросы, шумело море, и с клекотом похрапывал в палатке жрец.

Она проснулась едва ли раньше всех. Лагерь спал, только Алекс проделывал свои обычные упражнения.

Бросив на нее короткий взгляд, он направился к морю. Девочка скатала одеяло, сбегала в кусты по своим делам, а когда вернулась, Алекс уже сидел у сундука с мокрыми от воды волосами и лениво жевал изюм, беря по одной ягодке.

— Где мои старые вещи? — тихо спросила Айри, присаживаясь рядом.

— Здесь. Зачем они тебе.

— Не хочу в платье по кораблю лазить.

Парень понимающе кивнул, вытаскивая из своей сумки сверток.

Отвернувшись, Айри сбросила платье и, оставшись в одной набедренной повязке, натянула тунику. Потом протянула свернутое платье Алексу.

— Убери. Еще пригодится.

Тот хмыкнул.

Прибежал растрепанный со сна Растор. Подозрительно оглядев Алекса и девочку, хмуро спросил:

— Почему ты сняла платье?

— Оно слишком грязное, — спокойно ответила та.

Юноша хотел еще что-то сказать, но тут из палатки выбрался Тусет, и девочка с облегчением вернулась к своим обязанностям служанки. Пока жрец приводил себя в порядок, мылся и брился, матросы погрузили на корабль оставшиеся вещи, приготовили кашу.

Айри принесла чашку Тусету. Она хотела захватить и Алексу. Но тот отказался.

— Не нужно дразнить твоего жениха. Он и так смотрит на меня как воин на вошь.

Услышав сравнение, девочка прыснула. Растор, усевшись на землю в нескольких шагах, хмуро смотрел на них из-под густых бровей.

Алекс быстро покончил с едой, сполоснул чашку в море и обратился к жрецу:

— Господин Тусет, путешествие будет долгим. Не могли бы вы научить меня понимать либрийский. Очень неприятно чувствовать себя глухим и немым.

Тщательно пережевывая пищу остатками зубов, старик благосклонно кивнул. К ним подошел Нарон.

— Айри, спроси его, кем он был на корабле?