Маг-целитель

Унылик действовал решительно — и врезал льву апперкотом в нижнюю челюсть. Зверь кувыркнулся через голову и шлепнулся на землю, описав в воздухе дугу. Голова его при этом изогнулась как-то неестественно.

А трое его сородичей решили, видимо, что первоначальный инстинкт их не обманул, и с жарким подвыванием умчались по равнине прочь.

Руки Сюэтэ бешено заметались, губы начали выкрикивать отрывочные слоги.

Унылик неуклюже повернулся ко мне. Глаза его голодно горели.

— Ты чего, собственно? — спросил я и попятился. — Послушай. Я тебя не звал сюда...

— Сочненький... — Унылик высунул свой здоровенный язык и облизнулся. — Вкусненький...

Я закричал и бросился бежать. Наверное, Сюэтэ ухитрилась снять с тролля эльфийское заклинание, запрещавшее ему пожирать людей.

Тролль топотал у меня за спиной. Он нагонял меня. Вот он все ближе, ближе. Эх, бегством мне тут не спастись. Пора языком поработать. И не просто поболтать, а придумать стишок. Я забежал за ближайший крупный валун, каким-то чудом встретившийся мне на ровной, как стол, пустоши, и произнес следующее:

Громадный кулак опустился и расколотил камень вдребезги. Унылик навис надо мной, его глаза алчно пылали, рот разъехался в ужасной злорадной ухмылке. Я в ужасе развернулся и бросился наутек. Но в спину мне впились каменные когти тролля, я заорал от боли, споткнулся, упал, покатился, встал на ноги...

И успел увидеть, как глаза тролля потускнели, а нижняя челюсть обескураженно отвисла.

— Чародей... — обиженно протянул тролль. — Чего я делала?

— Ничего, — ответил я, и меня в пот бросило от облегчения. — Ты прогнал львов и спас меня, Унылик. Спасибо.

Все бы хорошо, но, заглянув за спину тролля, я увидел Сюэтэ. Она опустилась на колени и что-то рисовала в пыли, напевая при этом нечто заунывное.

Сердце у меня упало. Что бы она ни призывала себе на помощь, это явно было что-то большое-пребольшое. И если уж символические жесты усиливали колдовские чары, то символические рисунки тем более.

И тут я ощутил небывалый творческий прилив. Ведь меч может быть обоюдоострым! Не рой другому яму... и тому подобное.

— Унылик! — крикнул я. — Вон другая! — И указал на Сюэтэ.

— Другая какая? — тупо переспросил тролль. Я понял, что хочешь не хочешь, а надо читать стихотворное заклинание, и прочел:

Да, и с рифмой, и с размером получилось так себе, и все же я надеялся на некий результат.

И не зря. Унылик только издал голодное «ням-ням» и прямой наводкой помчался на Сюэтэ.

Колдунья подняла на тролля полные ужаса глаза и в самое последнее мгновение отпрыгнула в сторону... Унылик пролетел мимо, растоптав при этом ее рисунки. Сюэтэ разъяренно взвизгнула, а я воспользовался моментом. Мозг у меня трудился на всех оборотах. Теперь я не намерен был терять ни секунды. Королева убегала от тролля, а я запел:

Потом я вырвал из рубахи нитку и, торопливо завязывая на ней узелки, продолжил:

Колдунья как подкошенная рухнула на землю, крича и воя от страха и злости.

А Унылик победно взревел и приготовился прикончить свою жертву.

— Эй, Унылик, не теряйся! — крикнул я. — Жалости не поддавайся!

Но тролль замер и не двигался.

Потом морда его сморщилась, и он, всем своим видом демонстрируя отвращение, проворчал:

— Фу! Колдунья! Старая! Тухлая!

Сюэтэ смотрела на него, не моргая, и, похоже, не знала, оскорбиться ей или обрадоваться. Чары до сих пор сковывали ее, тем не менее она начала что-то негромко бормотать.

Унылик ходил кругами, глядя по сторонам в полном замешательстве.

— А где вкусненький? Где сочненький? Поросеночек где?

Так вот чего ему хотелось! В гастрономическом плане колдунья явно уступала юному поросеночку.

— Он убежал, — быстро нашелся я. — Ты бы к костру сходил да посмотрел, не осталось ли там у Жильбера чего-нибудь от ужина?

— Олений окорок! — Унылик радостно закивал и повернул к костру. — Ням-ням!

А я вынул из кармана складной нож, раскрыл его, шагнул к Сюэтэ и коснулся кончиком лезвия шеи колдуньи.

— Режь! — крикнул я. — А не то это сделаю я!

Последние слоги заклинания замерли в горле королевы.

Она не успела дочитать фразы. Но вот, что-то заметив, она насмешливо улыбнулась:

— Так ты уверен, что победил меня?

— Да, пожалуй.

Между тем я всерьез задумался о том, долго ли смогу вот так продержать нож.

— Ну, так убей меня, — осклабилась Сюэтэ. Я не отводил от нее глаз, сжал зубы, прищурился. Она подсмеивалась надо мной, блефовала. Я приготовился к броску и не смог надавить на рукоятку ножа. А глаза Сюэтэ танцевали и смеялись надо мной. Я стиснул зубы и попытался собраться с силами для последнего удара.

— Начинай заклинание!

Улыбаясь все шире, Сюэтэ покачала головой.

— Проклятие! — Я отскочил в сторону и воткнул нож в землю.

Ведьма насмешливо расхохоталась.

— Поздравляю тебя... с тем, какой ты благородный, чародей.

Я, вне себя от ярости, крутанулся на месте.

— О да, тяжело убить беззащитную старую женщину, — продолжала паясничать колдунья. — Так-то! Ты сделал меня беззащитной и сам себе руки связал!

— Больше всего на свете, — пробурчал я сквозь стиснутые зубы, — меня раздражают те, кто пытается одержать верх, пользуясь добротой противника.

— Просто не могу нарадоваться на твои... добродетели, — сказала Сюэтэ таким тоном, что это прозвучало подобно оскорблению.

Я отвернулся и решил уйти от греха подальше. И стоило мне отвернуться, как колдунья тут же заговорила нараспев на неизвестном мне древнем языке. Я в испуге обернулся. Королева сладко потягивалась.

— Благодарю, чародей. Ты дал меня время произнести контрзаклятие. Не сомневайся, я не собираюсь платить тебе добром за добро!

Я раскрыл нож и принялся покачиваться из стороны в сторону, как уличный хулиган. А чтоб почувствовать себя увереннее, я пропел:

Сюэтэ заморгала, перестала читать заклинание и закричала.

— Тише! Тс-с-с!

Она повернула голову вбок, предостерегающе подняла руку, будто бы к чему-то прислушиваясь. А потом, усмехаясь, обернулась ко мне.

— Как ты слагаешь свои злобные заклинания, чародей, это мне неведомо... но ты оказался куда более злобным, чем я от тебя ожидала.