Кирилл Обломов и его невероятные миры (СИ)

дали!

- Зачем пёсика моего обидели?- вкрадчивый голос раздаётся столь неожиданно, что нас

мигом сковывает немота.

На соседней кочке обозначился силуэт старушки с длинным носом, словно

тлеющие угольки ночь пронзили красные огоньки глаз. Я уже догадался кто это, это та кто

в прошлый раз за нами гналась – кикимора. Но в данный момент она не бросается,

наблюдает, это в некотором роде успокаивает, хотя не факт, в любой момент она может с

хохотом налететь на нас и увлечь в трясину. Поэтому я пытаюсь взять инициативу в руки.

- Здравствуйте уважаемая кикимора,- трогательно говорю я, даже ладонь прижимаю к

груди.

- Здравствуйте дети,- шепелявит она, поднимается во весь рост и несколько вытягивается

в нашу сторону, демонстрируя свою худощавую фигуру с непропорционально длинными

руками.- А откуда вы знаете, как меня зовут?

- Как же не знать,- пискнула Катя,- вы весьма известная личность на этих болотах, вот и,-

она замялась, вспоминая, имя Бабы-Яги и ляпает,- Чачичачия вам привет передаёт.

- Кто?- поперхнулась кикимора.

- Чичучия,- неуверенно тянет Катя.

- Нет, Чечикия,- вставляю свои пять копеек я.

- Б-р-р,- трясёт головой кикимора, садится на трухлявый пень, о чём-то усиленно думает, трогает свой длиннющий нос.- Может, вы имеете в виду Чечилию?

- Да!!!- хором выкрикиваем мы.

- Так бы и сказали сразу,- с некоторым разочарованием говорит кикимора.- А куда путь-

дорогу держите, храбрые дети?

- К Болотной-Яге,- поспешно отвечаю я.

- Так она же вас утопит!- удивляется кикимора.- Даже я избегаю её, совсем из ума вышла, старушка. В прошлый раз даже меня хотела утопить, но для меня трясина – дом родной.

Одним словом – маразм у бедной, зажилась. Говорят ей не одна тысяча лет, даже для

бессмертных много, если не обновляться каждую сотню лет.

- Так она бессмертная?- удивляется Катя.

- Раз живёт столь долго, значит бессмертная,- кивает кикимора.

- А вы тоже бессмертная?- спрашивает Катя.

- Я то? Не знаю, молодая ещё, в этом году пятьсот сорок лет буду отмечать,- задумалась

кикимора.- Мы с Чечилией почти ровесники, помню Леонардо да Винчи комплемент мне

делал, нравился ему мой вздёрнутый носик. Жаль отрос он немного за прошедшие

столетия,- без сожаления коснулась она длиннющего носа.

- Да вы, вроде как, ещё ничего,- делает неуклюжий комплимент Катя.

- Знаю,- спокойно отвечает кикимора,- вот и леший то же само говорит. Красота – это

страшная сила,- с гордостью добавляет она.

- Где-то я это уже слышала,- хихикнула Катя.

- Правильно, это крылатое выражение и как оно подходит истинным красавицам,- в её

голосе возникают нотки самодовольства.

Кикимора сиганула в воду и выныривает у нашей кочки, взбирается на трухлявый

пень, поджимает худые ноги и благожелательно смотрит. От её тела густо запахло тиной и

гнилыми водорослями.

- А всё почему, я так сохранилась?- продолжает разглагольствовать она.- Всегда на

воздухе, правильное питание: лягушки, мокрицы, пиявки, поганки. Одним словом,

экологически чистые продукты. Если хотите, я вам баночку с сушёными дождевыми

червями дам,- расщедрилась она.

- Э, нет, мы привыкли к еде попроще,- решительно отклоняю её заманчивое предложение.

- Как хотите,- пожимает острыми плечами кикимора,- но для знакомых Чечилии мне

ничего не жалко. Вот, только в следующий раз пёсика моего не обижайте. Я его из

маленького головастика вырастила. Дорог он мне, хотя и проказничать любит, недавно

группу туристов, случайно забредших в эти трясины, съел за один присест.

- Весело у вас тут,- ёжусь я.

- Да, действительно, место весёленькое,- оглядывается по сторонам кикимора.- А вы

знаете, какие здесь глубокие омуты! И даже Водяной у нас собственный есть!

- Мы в восторге!- вздёргивается Катя. Она прижимается ко мне, и я чувствую, как её

буквально колотит от страха.

- Уважаемая кикимора, нам было очень приятно с вами говорить, но нам пора,-

решительно заявляю я.

- Да только общаться начали,- расстраивается кикимора.- Обычно я путников щекочу до

икоты и в трясине топлю, редко по душам разговариваю. Когда ещё такой случай

представится. А давайте ко мне в гости зайдёте? Это недалеко, вон, в тех топях!

- Вынуждены отклонить ваше заманчивое предложение,- нарочито с сожалением вздыхаю

я и развожу руки,- у нас неотложное дело.

- Ну, как знаете,- облизывается кикимора, трогает нос.- Когда станете утопленниками, милости прошу ко мне на огонёк,- ехидно хихикает она.

- Тьфу,- не удержавшись, сплёвываю я.

С язвительным хохотом кикимора плюхается в грязную воду, и лишь крупные

пузыри пошли в разные стороны.

- Она совсем ушла?- заглядывает мне в глаза Катя.

- Думаю да,- я поправляю ей кофточку.- Пойдём, что ли? Вон, огоньки нас ждут.

Блудички нас терпеливо ждут, между собой перемигиваются, видимо так

общаются. Часть огоньков отрываются от общей компании, кувыркаясь, плывут в

сторону, но, вероятно, царица их замечает и бесцеремонно возвращает на прежние места.

Вероятно, в прежней жизни они были шалунами, но здесь существует определённая

строгость и не позволяет им выйти из-под контроля. Сердце щемит от жалости, как

хочется им помочь, ведь они были детьми. Эх, если бы не здешний Водяной, были бы они

сейчас живы и находились рядом с родителями. Будет возможность, выведу проклятого

топильщика на чистую воду. Только бы самим не попасть в его сети, места здесь гиблые, трясины глубокие. Словно в подтверждение моим мыслям, над поверхностью болота

проносится тяжёлый вздох, рядом с нами возникают воронки водоворотов, с жадным

хлюпаньем засасывают всяческий мусор.

- Не балуй!- неожиданно даже для себя, сурово сдвинув брови, грозно говорю я.

К великому удивлению, вода перестают бурлить, и низкий голос звучит, словно

далёкие раскаты грома:- Прости, не признал,- большой валун шевельнулся, и с ужасом

понимаю, это голова Водяного. Глаза навыкате моргнули, на лбу обозначается сеть

морщин, толстая, словно окорок рука, раздвинула в стороны гнилые щепки, и он

погрузился в омут.

Катя вцепляется в меня мёртвой хваткой, роняет вводу факел, он жалобно зашипел

и, выпустив чадящий дым, гаснет.

- Ну, вот,- едва не всхлипывает она,- остался лишь один факел.

- Катя, какая ты неловкая,- ругаюсь я.

- Я так испугалась, я думала это камень, хотела прыгнуть на него, ты вовремя сказал ему, не балуй.

- Сам не знаю, как вышло, мне показалось, я его давно знаю, и он обязан меня бояться.

- А ведь действительно испугался. Кирилл, кто ты?- неожиданно спрашивает Катя, в упор, разглядывая меня, словно в первый раз увидела.

- Мальчик,- пожимаю плечами я и добавляю,- твой друг.

А ведь действительно, кто я? Ощущение, что во мне что-то просыпается, нечто

древнее, словно открывается внутреннее зрение. Но как-то это медленно проявляется, хочется быстрее, но словно Некто опасается, что полный поток Силы может меня просто

смять как кусок бумаги и сжечь, а пепел развеять по миру. Может это правильно,

получать Силу дозировано, по капле, чтоб не захлебнуться от переизбытка. Вот Игнат

получил сразу много волшебной силы и кем он стал? Превращается в обычного злобного

монстра. А если получит Волшебную Книгу? Даже страшно подумать, что станет с

миром.

Мне хочется реализовать томящееся желание, придумать какое-нибудь волшебство

и радоваться его проявлением. Смотрю на вздыхающую Катю, она бредёт за мной,

вздрагивая от каждого всплеска, и всё ещё никак не может расстаться с погасшим

факелом, словно думает, что он высохнет.

Улыбаюсь своим мыслям, оказывается, для меня нет ничего проще, высушить

мокрую вещь. Тихонько грею факел, вода испаряется, затем бросаю искру, и факел с