Кирилл Обломов и его невероятные миры (СИ)

постукивают дубинками по своим доспехам, с нетерпением переминается с ноги на ногу.

- Сознаюсь, я кое-что знаю про тот Путь. Мать моя действительно Хранитель,- Баба-Яга

передёргивает плечи, словно от озноба.- Но я не буду называть это имя, так как она сразу

объявится и всем будет плохо … даже мне.

- Это женщина?- догадываюсь я.

- Особь женского пола,- хмыкает старуха.- Как выйдешь к болоту, брось клубочек, он

быстро покатится и вы должны не опоздать за ним, иначе потеряете из виду. Владения

моей матери - сплошные топи, дорога к её логову одна и она зыбкая как сон, отвлечётесь, и вас мгновенно утянет на дно трясины. Когда заметите, что блудички отступают и тают, значит, вы подошли к её дому.

- Спасибо бабушка,- решительно говорит Катя.- Мы пойдём. У меня к вам просьба.

- Какая, деточка?- в глазах старухи мелькнуло неподдельное участие.

- Присмотрите за нашими друзьями и особенно за Альминой … ей больше всех нас

тяжелее.

- Не переживайте, я сам пригляжу,- гоготнул Игнат, который благодаря трёхглазой курице

в курсе нашего разговора.

- Когда мы принесём Книгу, ты нас не обманешь, всех отпустишь?- пристально глянул я

прямо в зрачки Игнату.

Он попытался смотреть мне в глаза, но не выдерживает, отводит взгляд, лицо

дёргается, но через силу говорит:- Да на кой вы мне тогда будете нужны.

- И то хлеб,- киваю я.- Всё, мы идём, до скорой встречи, Игнат.

Мы выходим за ограду, следом за нами кубарем вываливается трёхглазая курица и

тяжело дышит, открыв клюв. Вероятно, ей трудно бежать за нами на своих корявых лапах.

Мне это доставило истинное удовольствие, я подмигнул Кате, она понимающе

улыбнулась и мы, почти бегом устремились к тёмному болоту, курица с отчаянным

кудахтаньем, хлопая крыльями, периодически зарываясь клювом в землю, ринулась за

нами. Но у самой воды нам пришлось остановиться, курица догнала нас, тревожно

кудахчет, переводя взгляд то с меня, то на Катю. А вдруг мы успели что-то сказать друг

другу очень важное? Неожиданно она взлетает и садится мне на спину.

- Ах ты дрянь,- сшибаю её с себя,- тебе сказали наушничать на нас, а не сидеть на мне!

Трёхглазая курица с обиженным кудахтаньем слетает и, нахохлившись, не сводит с

нас злобного взгляда.

- Вот так-то лучше будет,- я пригрозил ей кулаком.

Зажигаем факела, но они не приносят облегчения, трясины впереди, при свете

пылающих факелов, выглядят её более зловещими.

- А давай ты Мурзика позовёшь?- вспоминаю я про огненного котёнка.

Катя задумалась, затем решительно трясёт головой:- Нет, здесь так сыро и жутко, а

котёнок такой маленький и беззащитный, вдруг его кто-то обидит.

- В принципе ты права,- соглашаюсь я, всматриваясь сквозь затопленный лес.

Где-то вдали мерцают огоньки. Они вспыхивают то слева, то справа, иногда

впереди, освещая тусклым светом маслянистую поверхность топей.

- Это блудички?- шёпотом спрашивает Катя.

- Наверное,- мне становится зябко.- Ты хлебные крошки не забыла?

Катя сунула руку в карман и достаёт их целую горсть. Трёхглазая курица, увидев

такое богатство, зашлась в жалобном кудахтанье.

- На, мерзкая гадина!- Катя швыряет ей целую горсть.

Курица с жадностью налетает на хлебные крошки и лихорадочно склёвывает их,

словно неделю голодала.

- Ты её ещё кормишь,- скривился я.

- Да что с неё взять, глупая курица, а ведь тоже кушать хочет,- вздыхает Катя и держит

ещё одну горсть хлебных крошек.- А как их Огонькам дать? Просто кинуть, да?-

неуверенно спрашивает она.

- Давай попробуем сначала клубочек бросить,- предлагаю я,- а когда подберёмся к ним

поближе, крошки кинем.

Достаю подарок Бабы-Яги, рассматриваю его, с виду обычный моток шерстяных

ниток из которых можно связать свитер или тёплые носки.

- Неужели покатится?- недоверчиво заглядывает мне через плечо Катя.

- Не знаю,- пожимаю плечами я.

- А вдруг это добрая шутка Бабы-Яги?- хохотнула Катя, рассматривая невзрачный клубок

из шерстяных ниток.

Оглядевшись по сторонам, взглядом найдя более-менее сухое место, осторожно его

кидаю. Клубочек от удара об землю слегка откатывается в сторону и застывает в

задумчивой неподвижности.

- Так я и знала,- разочарованно тянет Катя,- весёлая старушка!

- Странно,- пинаю его ногой, клубочек вновь откатывается и застывает.- Катись!- требую

я и даже ногой топаю.

Клубочек вроде качнулся, словно не понимая, что от него хотят и вновь недвижим.

- Вроде как дёрнулся?- спрашивает Катя.

- Показалось,- испытывая глубочайшее разочарование, говорю я.

Катя поднимает его с земли, заботливо обтряхивает от налипшей грязи, кладёт за

пазуху:- Будет время, шарфик себе свяжу,- грустно улыбается она.- Вот Бабушка-Яга, вот

шалунья!

- Что ж, придётся самим искать дорогу. Сейчас шесты сделаем и пойдём,- со страхом

говорю я, вглядываясь в мёртвый лес.

- Послушай, а вдруг кикимора выскочит?- невольно прижимается ко мне Катя.

- Назовём, истинное имя Бабы-Яги, она отстанет. Кстати, ты не забыла его?

- Ой, кажется, забыла!- теряется Катя.

- Вроде … Чичача,- напрягаюсь я.

- Да нет … Чечачия.

- А может, Чучачка?- брякаю я.

- Сам ты Чучачка,- вздыхает Катя.- Забыли, значит,- с грустью опускает взгляд, кидает

голодной курице ещё одну жменю хлебных крошек.

- Все не истрать,- беспокоюсь я.

- У меня их целый карман,- она сдувает со лба непокорную чёлку.- Пойдём шесты делать?

- Пойдём,- понуро отвечаю я.

С шестами наизготовку ступаем в болото. Под ногами хлюпнула вода и на

поверхность вырвались пузыри, лопнули, распространив после себя тошнотворный запах

гнилой тины.

- Мне страшно,- отшатнулась Катя.

- Если тебе будет от этого легче, то мне тоже страшно,- в ответ говорю я.

- Нет, совсем не легче, мальчики должны быть всегда храбрее девочек!- с горячностью

изрекает Катя.

- А я думал, вы всегда предпочитаете быть храбрее нас.

- Это в школе, а здесь … девочки предпочитают смелых мальчиков!

- Хорошо, держись меня, Катя. Иди строго нога в ногу, так по болотам ходят, я по

Дискавери видел,- несколько польщённый говорю я.

Зажмурившись, делаю ещё шаг, вновь поднимаются зловонные пузырьки, вызывая

спазмы в горле. Но я не погружаюсь в болотную жижу, под ногами ощущаю постилку из

спрессованных корней и ила, она колышется как кисель в чашке, но наш вес пока держит.

Щупаю впереди шестом, он не проваливается, делаю ещё шаг. Постепенно заходим всё

дальше и дальше в болото.

Мерцающие огоньки вспыхивают с разных сторон, иногда приближаются, словно

испытывая любопытство, затем уносятся в сторону, где отражают зеленоватый свет на

поверхность трясины.

Трёхглазая курица несётся за нами, перепрыгивая с кочки на кочку, бывало,

промахивается и падает в воду, взметая крыльями тучу брызг, и при этом истошно

кудахчет, но упорно выбирается на следующую кочку, стараясь от нас не отстать.

Останавливаюсь. Катя налетает на меня, отступает в сторону, мигом погрузившись

по пояс, и едва не тушит факел. Затягиваю обратно на тропу, укоризненно качаю головой.

- Ты чего?- спрашивает она, тяжело дыша, в изнеможении опираясь на шест.

- Пташку подождать надо, боюсь, потонет, курицы, как известно, плавать не умеют.

- Пожалел?- Катя с трудом выдавливает из себя смешок.

- Ты знаешь, да,- сознаюсь я.- Хотя, наверное, потопла и нам проблем меньше стало.

Курица с хриплым кудахтаньем подобралась к нам, растопырила крылья, чтобы

держаться на поверхности и даже от усталости закатывает все три глаза.

- Ладно, мерзкая дрянь, залетай мне на плечо,- смилостивился я.

Птица даже клюв раскрыла от удивления, но тут же, взлетает мне на спину и